Ревизор: возвращение в СССР

Глава 7

Пятница, 12.02.71 г. Святославская городская больница.

— Но она же не виновата! — воскликнул Иван. — Суд разберется.

— Я бы не был так уверен, — возразил второй голос. — Что написано пером, не вырубить топором.

Я заерзал в койке. Вот почему Вероники не было сегодня. У неё проблемы и, как я понял, большие. Говорилось про выемку документов, похоже на что-то экономическое. Хищение? Подставили девку?

Мозги заработали, привычно анализируя информацию и прикидывая варианты. Во мне проснулся аудитор. Я сам не заметил, как повернулся к присутствующим лицом. На меня никто не обращал внимания.

У Ивана было два посетителя. Молодой парень в гражданке и парень постарше в милицейской форме.

— Вань, ты меня с первого класса знаешь. Мы с тобой выросли вместе, — умоляющим голосом проговорил молодой парень в гражданке. — Брата моего ты тоже с детства знаешь. Мы всегда с тобой один за всех и все за одного. Вань, но тут ничем нельзя помочь.

Иван молча сидел, свесив голову.

Я сел на своей койке. Мне было жаль Ивана. И его бестолковую Веронику тоже жаль.

— На кого она учится? — спросил я.

— А ну, скройся! — цыкнул на меня молодой посетитель.

— Я помочь хочу! — с вызовом огрызнулся я.

— Не лезь не в свое дело, мелкий! — присоединился второй визитер.

— Пашка, займись своими делами, не до тебя сейчас, — хмуро сказал Иван и снова заговорил со своими знакомыми.

Да, блин, тяжело быть в теле подростка. Да еще и в Советском Союзе. Никто тебя всерьез не воспринимает. С другой стороны, их тоже понять можно. Дело серьезное, а тут какой-то сопляк-школьник встревает. И тем не менее, матерый дядька-ревизор внутри меня кипел и с трудом держал себя в руках. Я сдержался, не начав хамить им в ответ и начал прикидывать, как все же заставить их себя слушать. Ничего путного на ум не шло, кроме как сыграть на отчаянии и отсутствии у них какого-либо плана действий.

— Вам что, жалко рассказать? — вновь встрял я. — Что вы теряете? У меня идея есть неплохая. Не понравится, отстану.

— Пацан, последний раз предупреждаю, скройся с глаз! — рявкнул один из визитеров.

— Даже не выслушаете что ли?

— Ну все, надоел! — двинулся в мою сторону тот, что помоложе.

— Ладно. Понял. Ухожу. Не хотите, как хотите, — сказал я и шустро выскочил из палаты. Погуляю пока, потом может с Иваном удастся поговорить один на один. Его знакомые явно не намерены церемониться с неизвестным зеленым пацаном.

Прошелся по больнице, рассматривая стенды и плакаты в коридорах. В который раз поразился тому, насколько давно все это было. Вроде и вспоминается, но как что-то нереальное. Сознание отказывается поверить, что это на самом деле со мной происходит. А еще приводила в смятение гамма противоречивых чувств, которые я испытывал. К радости от того, что попал фактически в счастливые детские годы, да еще и в молодое тело, примешивалась едкая горечь от осознания того, что буквально через пару десятилетий случится перестройка, и все полетит в тартарары.

Так, в раздумьях о жизненных перипетиях, пролетели минут сорок. Наконец, в окно больницы я увидел, как уходят посетители Ивана. Можно было возвращаться в палату и попытаться разузнать подробности произошедшего с Вероникой. Надо только как-то ненавязчиво себя повести, — подумал я, — пусть Иван сам разговор заведет.

Зайдя в палату, я молча лег на свою койку и принялся внимательно изучать потолок. Как я и рассчитывал, Иван был на взводе от полученных новостей и молчать долго не смог.

— Ладно. Что там ты говорил про какую-то идею? — не выдержал он.

— Реально что-то придумал?

— Может быть, — ответил я, садясь на кровати, — это кто были? Я имею в виду, тот, что в форме понятно, а вот второй, он из ОБХСС?

— Ага, — ответил Иван.

— Мне сначала побольше информации надо, чтобы понять, сработает ли.

— Откуда тебе вообще знать, что в таких ситуациях делать? — снова взялся за прежние разговоры Иван. — Ты же пацан еще!

— Слушай, что ты теряешь? — сказал я как можно более нейтральным тоном. — Не понравится идея, пошлешь.

— Хорошо, и правда, ничего не теряю, что тут теперь уже поделаешь. Хоть какой идее рад будешь, — с горечью сказал он. Так что ты хотел узнать?

— Так на кого Вероника учится? — быстро повторил я вопрос, пока Иван не передумал.

— На товароведа, — не поднимая головы, ответил он на мой вопрос.

— В чём суть? Можешь кратко еще раз рассказать? — обратился я к собеседнику. — Завтра выемка будет проводиться в рамках предварительной проверки? Или уже возбуждено уголовное дело и на Веронику уже собран какой-то материал?

— Предварительная проверка, — удивленно ответил мне Иван.

— Откуда информация, что Веронику подставили? Документы кто–то видел?

— Да, была возможность. А ты откуда слова-то такие вообще знаешь в школе???

— Вот тебя это реально сейчас интересует, или будем твою девушку от тюрьмы спасать? — огрызнулся я.

— Девушку спасать! — покорно кивнул Иван.

— Что там конкретно?

— Прошлым летом была списана партия сахара-песка, пятьдесят мешков, две с половиной тонны. Хищение на две тысячи триста пятьдесят рублей, значительный размер. Составлен акт, что мешки водой залило, так как крыша протекла. Подписантов трое, в том числе Вероника. Она у Цушко практику проходила и на лето к нему же и устроилась.

В январе он опять десять мешков гречки списал: мыши съели и кот обоссал, которого завели, чтобы с мышами бороться. У Вероники там преддипломная практика сейчас. Ее один из моих сослуживцев опросил сегодня предварительно. Она много еще чего рассказала, по мелочи, но это всё так, ерунда. Потянет только на смягчающие в суде, — он махнул рукой с досадой. — Эх, если бы она летом сразу к нам пришла!

— А, кстати, почему не пришла? — уточнил я. — Чем объяснила?

— Что не поняла сперва ничего, — рассказал Иван. — Потом начала догадываться, но сомневалась. Цушко хитрый. Чужими руками жар загребает. А сам похищенную социалистическую собственность на рынок в Брянск свозит.

— Наверняка, еще и запугал девчонку, — предположил я. — Ты поспрашивай у неё. Если он ее шантажировал подписью в том акте, это тоже как смягчающее можно использовать.

— Хорошо, поговорю.

— Короче, всё дело в акте, который завтра будет изыматься со всем остальным. Так?

— Так.

— Других компрометирующих ее документов нет? — уточнил я.

— Нет.

— Выемка где будет производиться? Что это, магазин? Склад?

— Торговая база.

— Может, сжечь её нафиг? — предложил я.

Иван посмотрел на меня, как на полоумного.

— Не, жечь нельзя, — ответил он. — Там же сторож.

— Хорошо. Сторожа жечь не будем, — рассмеялся я. — А если серьёзно, как далеко ты готов зайти, чтобы Веронике помочь?

Иван молчал и смотрел на меня каким-то непонятным взглядом. Я понял, что вишу на волоске. На дворе ведь семидесятые. Самый что ни на есть махровый социализм и люди, которые искренне верят в идеалы и светлое будущее. А тут я задаю непонятные вопросы. Я напрягся слегка, но потом решил, что, если что, все смогу списать на свой возраст и полученную ранее травму. Мол, неуравновешенный подросток, что с меня взять.

— Был однажды такой случай, — начал я, — читал где-то. Наблюдала милиция за одним спекулянтом. Схему аферы поняли, доказательств вагон собрали, выемку делали по всем правилам. Чтобы спекулянт никак не мог выкрутиться. А тот давай из себя Невинность разыгрывать, да я не я и хата не моя. Выемка была большая, материалов изъяли много. А везти не на чем. Спекулянт такой, смотрите, какой я честный: следствию помогаю, предложил операм своё авто, чтоб выемку до отдела довезти. А тем делать нечего, не на себе же тащить. Набили они коробки с документами спекулянту в машину под завязку. И тот повез. А на ближайшем светофоре из машины дымок повалил. Что-то там в машине, мол, неисправно было. Коротнуло. Полыхало так, что ничего спасти не удалось, ни авто, ни документы. Сам спекулянт еле выскочить успел, дверцу в машине заело.

— Когда, говоришь, этот случай был? — переспросил Иван.

— Да, не важно. Давно. Идея понятна? — спросил я, многозначительно глядя на него.

— Короче, — начал рассуждать Иван. — То, о чем ты говоришь, должностное преступление. Так поступать нельзя, неправильно это. Но с другой стороны, если ничего не сделать, то невиновного накажут, а настоящий преступник на свободе останется.

Он еще немного посидел молча, о чем-то раздумывая про себя. Я не вмешивался.

— Я попробую уговорить коллег отложить выемку хотя бы на неделю, — наконец решившись на что-то, сказал Иван. — Посмотрим, что можно сделать. Попытаться исправить ситуацию обязательно надо. Выйду из больницы, что-нибудь придумаю.

— Я тоже так думаю, — сказал я Ивану. — Такое спускать с рук этому Цушко никак нельзя. Да и Веронику очень жалко. Ей этот случай всю жизнь испортит.

Иван согласно закивал головой.

— Только смотри Пашка, никому ни слова, — внушительно насупившись, сказал он мне. — Чем меньше людей знают обо всем, тем лучше. Нельзя об этом рассказывать ни дома, ни в школе.

— Да я ж понимаю, не дурак, — ответил я ему, — от меня точно никто ничего не узнает. Тайны хранить умею.

— Ну, да. Про твои встречи с отцом даже мать с бабкой не догадались. — сказал Иван, попытавшись шуткой разрядить ситуацию.

Я улыбнулся его словам и пожал плечами.

Посовещавшись еще немного, мы легли спать. Но мне не спалось. Выспался, наверное, за эти дни. В тусклом свете дежурной лампочки я разглядывал потолок и думал, как можно помочь Веронике. Ничего толком не придумав, незаметно переключился на учебу в школе. До экзаменов оставалось всего ничего. Надо будет попытаться подготовиться. Опять же, надо выбрать ВУЗ для поступления. Мне шестнадцать, в армию через два года. Если за это время не смогу поступить, пойду служить.

Надо как следует все продумать. Возможно, после армии будет легче поступить, опять же, на дневном уже не обязательно будет учиться. Можно будет на очно-заочное поступить, работать и учиться.

Но служить два года. За это время можно два курса одолеть. К тому же, куда отправят служить, неизвестно. Союз большой, вариантов много. И, кстати, в каком году мы в Афган полезли?

И куда поступать? Вариантов тоже много. Одно точно — пойду в экономический, решил про себя я. Не хочу менять профессию. Все-таки аудитор, это для меня не просто работа, скорее призвание. Обсуждая с Иваном ситуацию, в которую угодила его невеста, поймал себя на том, что получаю удовольствие, разбирая варианты и ища выход из сложившейся ситуации. Я реально это очень люблю, собирать факты по крупинкам, анализировать, сопоставлять, искать, как можно сломать сложившиеся схемы, каким способом помешать злоумышленникам или вывести их на чистую воду. Однозначно остаюсь в профессии, но где учиться и работать потом, не могу определиться. Надо собрать побольше данных, чтобы принять верное решение.

В итоге я так и не определился, что буду делать после школы и, решив, что утро вечера мудренее, повернулся на бок и с чувством исполненного долга заснул.

Снилась мне милиция. Мы с Иваном и братом его друга сидели в какой-то засаде в ночи. Я держал ПМ, очень приятно было ощущать его тяжесть в руке.