Ревизор: возвращение в СССР

Глава 8

Суббота, 13.02.71 г. Дом Домрацких-Ивлевых.

— Темновато как-то, — забывшись, брякнул я.

Бабушка с удивлением посмотрела на меня.

— Забыл, как при керосинках жили? — проворчала она. — Темно ему.

— Почему я должен керосинки помнить? — не понял я наезда.

— Нас электрифицировали всего девять лет назад. Тебе семь лет уже было. Должен помнить, — ответила бабуля, хлопоча на кухне.

Потом всплеснула руками.

— Ой, забыла. Ты же не помнишь ничего, — опомнившись, сказала она извиняющимся тоном.

— Как девять лет назад? — не поверил я. — А как же Ленин? Электрификация всей страны?

В детстве я как-то не помню, чтобы в мелких городах жить приходилось. А в крупных точно электричество было, как данность. Какие керосинки?

— Про всю страну не скажу, а нас девять лет назад электрифицировали.

— Во дела, — пробормотал ошарашенно я. — Ладно, это ещё обсудим. Мне надо в магазин сбегать и в больницу к Ивану. Где гастроном ближайший, кефира купить?

— Из дома налево до перекрёстка с улицей Ленина. На перекрестке направо до следующего перекрестка, там будет гастроном.

— Спасибо, — собрался я было идти. Но вспомнил, что у меня денег нет. — А сколько бутылка кефира стоит?

— Двадцать восемь копеек.

— А плюшка такая сердечком? Знаешь? С сахаром.

— Московская? Двадцать копеек.

— Можешь дать копеек пятьдесят? — попросил я.

Бабушка дала рубль. Старый советский рубль с гербом. Он был такой новый, шуршащий. Я держал его в руках и разглядывал с нескрываемым интересом. Бабуля уже махнула на меня рукой: похоже, она устала удивляться моей неадекватности.

Я собрался идти, но вспомнил, что сейчас в магазинах пакеты не дают и спросил бабушку:

— А какую авоську можно взять?

Бабуля махнула рукой в сторону двери в гостиную, на ручке которой висело несколько сеток с крупными ячейками из толстых нитей. Я схватил одну и направился в сени. В потёмках с трудом зашнуровал свои ботинки и, на ходу надевая бушлат, быстрым шагом направился к калитке.

— О, Пашка, — навстречу мне шагнула женщина с большой черной сумкой через плечо. — Вам телеграмма. Получи и распишись.

Я расписался, где было сказано, и понесся по своим делам, сунув полученную телеграмму в карман бушлата. Потом почитаю.

Я уже почти добежал до перекрестка с улицей Ленина, как наткнулся на какую-то девчонку. Точнее, она на меня наткнулась. В смысле, она мне дорогу перегородила.

— Привет, красавица, — я четко помнил, что нельзя сразу отшивать женщин, прежде не похвалив. — Я очень тороплюсь.

Я уже побежал дальше, но услышал за спиной обиженный голос:

— Ивлев! Да ты еще больший придурок, чем я думала!

Я резко затормозил, развернулся и также резво побежал к ней обратно.

— Почему придурок? — спросил я.

— Потому что я думала, ты умнее и прыгать с моста не станешь.

Я не поверил своим ушам. Так ты, брат Пашка, из-за бабы прыгнул?!

Ах ты стерва. Дурака на слабо развела. А он погиб, между прочим. Вместо него я. И от меня ты слова доброго не дождешься, коза тощая.

Я молча развернулся и пошел по своим делам, сжимая кулаки в карманах. Если бы я ещё хоть на секунду задержался, я бы её точно обхамил.

Дурдом и детский сад в одном флаконе.

Я добежал до гастронома. В небольшом торговом зале за отдельно стоящей кассой сидела крупная тётушка с завивкой на волосах средней длины. Возле нескольких прилавков топтались люди. Я подошел к кассирше.

— Здравствуйте. Мне, пожалуйста, литр кефира, — вежливо попросил я и подал свой единственный рубль.

Кассирша, не удостоив меня каким-либо ответом, пробила чек на двадцать восемь копеек и насыпала мне мелочи на сдачу. Я сгрёб её и, не глядя, сунул в карман бушлата. Взял чек и попытался определить, к какому мне прилавку. Увидев над одним из них большую надпись “молоко”, я направился туда. Опять поздоровался, дал свой чек и сказал про литр кефира.

Мне так же молча плюхнули на прилавок два треугольных пакетика. Кефир 3,2 % прочитал я и положил пакеты в свою авоську.

Выйдя из магазина, я попытался сориентироваться, в какой стороне больница. Шаря глазами по сторонам в поисках табличек с названием улиц, я завернул за угол магазина и лоб в лоб столкнулся со Славкой.

— О, Славка, друг, — воскликнул я. — Привет. Ты куда?

Наверное, я слишком обрадовался этой случайной встрече, потому что Славка немного смутился. И правда, чего это я? Тут городишко сорок минут пешком в поперечнике. Ну, час, от силы. Всегда кого-то из своих встретишь на улице.

— Привет. Шёл тебя навестить, — ответил Славка, — а тут ты. Чёрта вспомнишь, рога появятся.

Славка рассмеялся своей шутке. Я её не понял, но на всякий случай тоже улыбнулся.

— В больнице ЧП утром на кухне случилось: Настя-буфетчица кашей обварилась.

— Да ты что? — искренне удивился Славка.

— Да-да. Кастрюлю опрокинула. Она ей на ногу упала, перелом стопы.

— Вот это да. И куда ты сейчас?

— Ване Николаеву поесть что-нибудь отнесу. А то он там голодный сидит.

— Я с тобой, — быстро ответил Славка.

— Давай. Сейчас только в булочную зайдем, — согласился я. — Кстати, я сегодня девчонку встретил. Она меня по фамилии знает. Тощая такая. В пальто коротком зеленом. Не знаешь кто это?

— Как кто? Юлька. Наша Юлька.

— В смысле, наша? — растерялся я.

— Ну, мы все вместе дружим.

Ничего себе, заявочка. А я её чуть не обхамил. И это же у неё в понедельник мне алгебру списывать. Хорошо, что сдержался, не наговорил ей гадостей. А всё остальное на амнезию спишется.

Мы подошли к булочной, зашли в магазин и сразу направились к кассе. Я здороваться ни с кем больше не стал. Подумал, перебьются.

— Две плюшки московских, — сказал я кассирше, положив сорок копеек в круглую металлическую подставку для денег.

— Пашка! А что это ты не здороваешься? — тут же возмутилась кассирша. Я растерялся, а Славка тут же сбоку:

— Привет, теть Маш.

— Прости, теть Маш, задумался, — попытался я исправить положение, — копейки считал.

— Что их считать-то? — засмеялась кассирша. — Пятнадцать, пятнадцать и десять.

Ага, легко ей говорить. А я наличных уже лет наверное пять, а то и все десять, в руках не держал.

Мы подошли к продавщице, дали ей чек и получили свои две московских плюшки.

И тут я завис.

Плюшки были без пакетов. Сетка у меня была, одно название, вся дырявая. Как я плюшки понесу? Хорошо, что Славка со мной был. Он быстро покидал в авоську к кефиру голые плюшки и так и понес их по улице.

У меня был культурный шок.

Я даже понаблюдал за встречными людьми, точнее, на их реакцию на такое бесцеремонное обращение с пищевыми продуктами.

Никто не обращал на это внимания. Более того, один мужик, попавшийся нам на встречу, точно также тащил в авоське голую буханку чёрного хлеба. Тут же всплыли собственные воспоминания из детства — а, ну да, и верно — так все и таскали. Как давно это было — сразу и не припомнишь.

Славка через раз здоровался со встречными людьми, я обязательно вслед за ним говорил всем своё скромное «здрасте». А потом выяснял у Славки, кто это был.

Кстати, кассирша тётя Маша оказалась мамой Ивана Николаева.

Мы с Пашкой шли к больнице, и мысли мои как-то сами собой вернулись к Юльке. Ни рожи, ни кожи, а туда же: парнями крутить. Мне было обидно за Пашку.

— А мы с Юлькой тоже с первого класса вместе учимся? — спросил я Славку на ходу. Рассказывать ему, что Пашка из-за неё с моста прыгнул, я не стал. Раз Славка об этом не знает, значит была у Пашки на то причина. Может они вдвоём с другом в одну девчонку были влюблены.

— Юлька классная девчонка, — начал Славка. — Сколько себя помню, столько её знаю. Мы с ней ещё в детский сад вместе ходили. Это ты с ней с первого класса.

— Понятно. А подруга у неё есть?

— Зачем? Мы её подруги.

— Знаешь, Славка, девчонкам надо быть не подругой, а другом.

— Юлька не просто девчонка, — обиделся за неё Славка. — Юлька друг. С большой буквы Друг.

— Понял, понял. Юлька Друг, — ничего на самом деле не понял я. Зачем же тогда Пашка из-за неё прыгнул? Только какая-то версия появилась понятная — и снова здрасьте! Трещит по швам.

Мы подошли к больнице. Отряхнули веником, стоявшим на крыльце у двери, обувь и, потоптавшись на мокрой тряпке перед дверью в холле, прошли внутрь.

В холле всё также слонялось туда-сюда несколько больных. Заметив среди них утреннего лохматого знакомого, я спросил его:

— Ну, какие новости? Как Настя?

— Пока в реанимации от наркоза отходит, — ответил мужик.

— Тогда передайте ей, как в себя придет, пусть выздоравливает, — попросил его я и направился со Славкой к Ивану в Хирургию.

Мы почти уже дошли до нашей палаты, как в конце коридора открылась дверь, и из реанимации вышел доктор Юрий Васильевич.

— Ивлев. Опять ты? — спросил он. — Что ты шатаешься здесь?

— Так поесть Ивану принёс, — показал я свою авоську. — Настя же покалечилась, кормить народ некому. Как она, кстати?

— Тебе-то какая забота? — спросил доктор.

— Человек же, — не понял я, почему нельзя беспокоиться.

Доктор прошел мимо, как будто меня нет. Я решил не заморачиваться таким его поведением. Надо делать поправки на то, что я для всех здесь школьник без права голоса. Хотя, как говорил мой батя, до пяти лет человек царь, с шести до шестнадцати раб, а с шестнадцати уже товарищ. Могли бы уже и посерьёзней к нам относиться.

Мы со Славкой зашли в палату. Иван был один.

–А вот и мы, — сказал я и плюхнул ему на колени свою авоську. — Как дела? Вас так и не кормили?

— Говорят, пришла в пищеблок замена, — ответил Иван, вставая и выкладывая на табурет кефир и плюшки. — Кухню отмывает. Обеда не будет точно, а ужин обещали. Спасибо, ребята! — поблагодарил он уже с набитым ртом.

— От Вероники ничего не слышно? — спросил я. Иван отрицательно покачал головой.

— Хочешь зайду к твоему однокласснику или его брату, узнаю? — предложил я.

Иван опять отрицательно покачал головой. Оно и правильно. Вряд ли мужики доверили бы мне какую–то информацию.

— Ну, может, кто-нибудь из них сам зайдёт, — успокоил его я, видя, как он сразу помрачнел. — А пока постарайся расслабиться и получить удовольствие от вынужденного безделья.

Славка стоял всё это время рядом и сосредоточенно изображал равнодушие.

Я встал и протянул Ивану руку прощаясь, он пожал её. Славка тоже попрощался. Мы даже дверь в палату ещё не закрыли, а Славка уже закидал меня вопросами:

— А что с Вероникой? А к кому ты хотел зайти? Расскажи.

— Да я точно ничего не знаю, — отмазывался я как мог. — Не приходит она что-то к Ивану. Он переживает.

— А зайти к кому хотел? — не отставал Пашка.

— Одноклассник к нему приходил. Обещал узнать, что там с Вероникой.

— Аааа, — разочарованно протянул Славка. — Только и всего?

— А ты про что подумал?

— Про интересное что-нибудь, — расстроился Славка. — Так скучно. Хочется приключений.

— Подожди, начнутся студотряды или служба в армии. Попрут еще приключения косяком, — успокоил я его. — Только школу окончить надо.

— Окончим. Куда мы денемся.

— Я бы не был так уверен, — пробормотал я. — Не помню ничего.