Солдат Империи

Император помедлил, размышляя, но как раз в этот момент, раздался приглушённый расстоянием и стенами вскрик единственной дочери и наследницы престола, и решение было принято.

— Делайте, профессор. — Император окаменел лицом, и взмахнул рукой. — Делайте и да помогут нам боги.

Наталья Рюрик, пережившая покушение на императорский поезд, уже три года не могла нормально спать. Память постоянно прокручивала во всех подробностях глухой звук взрыва, звон осыпающихся стёкол, и мелькание людей в чёрном, запрыгнувших в салон, которые сразу кинулись к маме, и её крик переходящий в бульканье, а после поток крови, ударивший из горла. Охрана, ворвавшаяся в салон, почти успела, но один из нападавших уже занёс кинжал над принцессой, и остановил его лишь мальчишка — истопник, метнувшийся между Натальей и кинжалом убийцы, приняв в себя удар, проткнувший его худое тело насквозь.

И с того дня, она могла спать лишь оглушённая сонным заклятием лейб — медика архимагистра Всеволода Шнайдера. Но даже в бодрствовании её временами настигали страшные воспоминания, и тогда она останавливалась и крепко зажмурив глаза кричала, заново переживая смерть мамы и мальчишки, тайно влюблённого в свою принцессу.

Ритуал решили провести в одном из закрытых залов Кремлёвского манежа, частично переделанного в гараж Его Императорского Величества, а частично стоявшего пустым в ожидании второй стадии реконструкции.

Сам ритуал Наталье не запомнился. Большая плита из нефрита, на которую положили её и мальчишку, пребывающего под сонным заклятием, огоньки, плавающие в воздухе вокруг, и в какой-то момент вновь вспыхнувшее воспоминание, только вот в этот раз оно, словно фильм, прокрутилось от начала до конца, сделалось плоским, серым, и словно покрылось толстым слоем пыли. Ни эмоций, ни страхов, а лишь щемящая тоска по погибшей маме, и благодарность к тому парню, что принял на себя удар убийцы.

А тем временем, лежащий рядом подросток вздохнул, открыл удивительно красивые синие глаза, и страшно вскрикнул, и подчиняясь воле мага, снова погрузился в сон.

В глубокой тайне, Владимира Соколова погрузили на борт военного самолёта, и перевезли в небольшую деревню под Самарой, в агрохозяйство, принадлежащее главе пятого отделения Государственной Охраны, генерала Заботина. Там в хозяйском доме, разместились десять охранников, и пять человек обслуживающего персонала. Повар, работник, педагог и два врача. Сменяться они должны были раз в три месяца, причём не все сразу, а по скользящему графику.

Володя, не избалованный судьбой, никогда не жил так хорошо. Теперь он ел три раза в день, спал на чистых простынях, и за его здоровьем следили внимательные и высококвалифицированные целители. С ним даже занимались, развивая навыки самообслуживания и гигиены. Опытный педагог научил его пользоваться столовыми приборами, регулярно мыться, и даже общаться, развивая язык жестов, и уча самые простые слова. Неприятность случилась, когда Владимир гулял по берегу Волги, и налетевший внезапно шторм и ливень, сначала вымочили его до нитки, а после, когда он в сопровождении охраны бежал в дом, длинная ветвистая молния ударила его прямо в голову, и на мгновение, перед похолодевшими офицерами и врачами, тело подростка окуталось голубым сиянием, словно коконом, и погасло, а парень мягко словно подрубленный рухнул на землю.

Мгновенно подростка перенесли в дом, но несмотря на ровный пульс, врачи не смогли привести его в чувство.

Владимир очнулся рывком. Вот он лежал на мокром и холодном асфальте который пах металлом и гудроном, а вот, он уже в постели, на свежих, хрустящих простынях, в большой тёмной комнате, где у стола со включённой лампой, дремлет пожилая полноватая женщина в белом переднике, и небольшой белой шапочке на волосах.

Беззвучно словно призрак, встал, и не беспокоя женщину подошёл к окну. За стеклом, был виден двор, с небольшой сторожкой у ворот, и мужчина в ней, с коротким автоматом неизвестной модели на коленях, и чем-то в закрытой кобуре на поясе. В отражении окна, Владимир смог разглядеть себя, и это точно был не семидесятилетний старик. В стекле было ясно видно, что он каким-то образом стал совсем молодым парнем, со смазливым лицом, и непослушной копной светлых, почти белых волос.

Дверь из комнаты была не заперта, и Владимир заглянув в коридор, прошёлся по толстой ковровой дорожке, найдя по запаху хлорки туалет, сделал свои дела, вернулся обратно, и стараясь не скрипеть пружинами лёг на место.

Как такое могло случиться и почему, мало беспокоило человека видавшего в своей жизни даже летающие тарелки и инопланетян. Правда только в виде мёртвых тел. А уж тайн и загадок в его жизни было с избытком. Так что эта, просто добавилась к существующим, никак не ухудшив отличного настроения. Всё же вторая молодость, дорогого стоит, где бы он не оказался. А уж устроиться с комфортом, дело совсем простое, имея в виду все его навыки и отлично сохранившуюся память.

Он начал засыпать, а в голове отчего-то словно кадры любимого фильма возникла сцена боя в узком и длинном помещении похожем на салон-вагон. Три человека, мгновенно перебили охрану, вспороли горло женщине, что едва успела выхватить из сумочки крошечный револьвер, и будто надвинулись на Владимира, когда он вроде как отскочил и увидел лезвие кинжала, выходящего из спины невесть откуда взявшегося паренька в серой рубахе, измазанной чёрными пятнами.

Но это для двенадцатилетней девочки, всё случившееся стало адским кошмаром. А для кадрового убийцы, не особенно интересная картинка, с незнакомыми людьми.

Поэтому он, поворочавшись, спокойно заснул, и снились ему не кровавые ужасы, а зелёные поляны, с крупными ягодами, которые он собирал, ел сам, и клал в рот, идущей рядом девушке, с длинной косой, и пронзительным взглядом зелёных глаз.

— Мила, наш парень не очнулся? — В комнату быстрым шагом вошла женщина лет тридцати в белом медицинском халате, и маленькой шапочке, под которую были убраны волосы. Халат топорщился на высокой груди, и не доходил до коленок весьма стройных ножек, которые успел оценить Владимир из-под прикрытых век.

— Нет, Елена Петровна. — Санитарка подскочила словно ужаленная. — Всё без памяти и лежит. Он жи когда встаёт, сразу эта, утку просит. Руками значит машет, ну я ему и достаю из-под кровати. А вот тута не вставал. Да и утка сухая. А под себя не ходил. Я бы запах сразу почуяла.

— Да, парень, напугал ты нас. — Целительница провела светящейся от энергии рукой вдоль тела и поводила её над головой. — Хм. Странно. Никогда не отзывалась на сканирование, и вдруг что-то стало звучать. Неужто так на тебя молния повлияла дружок? — Она покачала головой, и тут Владимир приоткрыл глаза.

— О! Вот молодец. — Искренне обрадовалась Елена Петровна. — А мы тут уже переволновались за тебя. — Она сложила руки на груди. — Я и ты, идём кушать. — Она пальцами показала маленькую пантомиму. — Хочешь кушать? — Она сделал круговое движение словно гладила живот.

«Я б-ть немой или тупой?» задался вопросом Владимир, пока с полностью расслабленным лицом смотрел на пантомиму женщины.

— Елена Петровна, не мучьте парня, давайте я его с ложечки покормлю. Надо же, ужас какой пережить. Прям в голову молния ударила. Кто-б помер уже, а Вовочка у нас человек божий, вот и уберёг его спаситель.

— Да, наверное, так лучше. — Женщина кивнула, и вышла из комнаты, а санитарка развила бурную деятельность. Вытащила откуда-то небольшой низкий столик высотой вровень с кроватью, и исчезнув минут на пять, пришла с большим подносом где стояли разные тарелки. И натурально, словно парализованного стала кормить Владимира с ложки.

Еда была очень даже вкусной. Фасолевый суп, пюре из какой-то травы, или капусты, рыбная котлетка из чего-то вроде севрюги, и компот из свежих ягод и кислых яблок.

— Хорошо покушал, милый. — Умилилась санитарка. — Прям как здоровый. — Она аккуратно вытерла губы, Владимира, а после обтёрла влажным полотенцем лицо. — Отдыхай покамест. Я тута быстро посуду отнесу, да сама поснедаю. А ты пока вона, помни газетки. Еленочка-то Петровна говорит, что тако лучше будет с головкой. И плюхнула ему на живот довольно толстую пачку газет, остро пахнущих типографской краской. Едва дождавшись пока санитарка уйдёт, он развернул газету, наткнувшись глазами на название.

«За российскую индустрию» 2 мая 1961 года.

'…Рабочие Ново-Михайловского металлургического комбината досрочно сдали промплан по ковкому чугуну и сортовой стали, приступив к выплавке экспериментальных сталей для Института Стали Российской Академии Наук.

'Император всероссийский встретился с главами парламентских партий, в преддверии выборов в государственную думу. Глава фракции коммунистов, товарищ Рубахин, пообещал самодержцу не допустить никаких нарушений на избирательных участках, для чего в помощь стражам выйдут двадцать тысяч рабочих дружинников, а профессор Тарханов от имени фракции конституционных демократов, пообещал выделение на страницах газет, принадлежащих членам партии, равных полос для размещения материалов всех парламентских партий и объединений.

— Справедливость, честь и благо России, должно стоять превыше любых групповых интересов добавил товарищ Тарханов.

Владимир читал газеты и всё больше и больше охреневал от дикой смеси СССР, царизма и государственного капитализма построенный в этой реальности. Графы, князья и бароны сохранили титулы, но лишь в телефонных книгах и на визитках, а земля почти полностью ушла в собственность крестьянских общин, превратившихся в агропромышленные кооперативы. Имения сохранились лишь у тех аристократов, которые смогли выкупить землю у крестьянских общин, и некоторые семьи погашали залоговые платежи до сих пор.

Россия не участвовала в Первой Мировой войне, потому что после волнений 1905 года, император договорился с парламентом и поделил власть, оставив себе вопросы войны, конституционного надзора, и некоторые другие функции, всё остальное отдав народным избранникам.

Правила в стране династия Рюриков, а не немецкая династия Гольштейн-Готторпов, под фамилией Романовых.

Так вот согласно указу от 1780 года, Суд вешал каждого уличённого в воровстве более чем ста тысяч рублей, и отправлял в ссылку любого, укравшего более пятидесяти тысяч, что позволило вполне прилично освоить Сибирь, а в делах иметь пристойный порядок. Ибо никто не гонялся за доказательствами воровства, а просто сопоставлял доходы чиновников с расходами, и как только сумма превышения набиралась на пороговое значение, человек попадал в жернова Охранительной Стражи, офицеров которых, если что, судил лично царь, а приговоры там были такие, что дураков в Страже выводили быстро. А самых дерзких, брала в оборот Стража Имперская, исполнявшая функции государственной безопасности, и эти, вообще не церемонились выписывая приговоры по верхней планке Уголовного Уложения.

Потому и не случилось повального воровства казны, и займов под огромные проценты, а стало быть давить на царя заставляя ввязаться в войну, было нечем, и Россия пропустила это мероприятие, отсидевшись в зрительном зале. Ну, да. Слегка потолкались на границе, но когда Германия увидела разворачивающиеся корпусы и армии, то быстро подписала мирное соглашение, и воюя на один фронт, быстро раздавила Францию, забрав Эльзас, Лотарингию, присоединила Бельгию, а также откусила существенный ломоть от Польши, которая в этой истории принадлежала сама себе, равно как и Финляндия.