Горящее дерево

20

На следующий день из Ашту формировался караван, и наш новый хозяин планировал принять в нем участие вместе с покупками.

Этот вонючий бедуин решил экономить, и мы шли пешком, связанные общей верёвкой: трое мужчин, в ком желающие купить рабов не заметили достойной физической формы. Помимо нашей группы в караване были и другие купцы, которые вели своих груженых верблюдов, были и пешие, видимо слуги, охрана или какой-то рабочий персонал, входивших в состав челяди этих купцов.

Как можно было догадаться, идти пешком по пустыне связанным, меня не вдохновляло. Я конечно рад был, что меня выведут туда, откуда я могу дойти морем до империи Латин, соответственно я легко попаду в Мармис, а там где-то найду Самих. Но оценивая риски и минусы, побег из сарая в Ашту теперь выглядел предпочтительней. Жаль, что не решился.

У марокканца был один охранник, он замыкал отряд идущих пешком, а впереди был на верблюде сам марроканец Исул, который конечно не был из Морокко. От Исула я узнал не много, но достаточно, чтобы представить путь до Бейту, города-порта на восточном берегу Южного моря, в составе уже гигантской империи Ханум. Через месяц ходьбы мы должны были туда прибыть.

Если проводить аналогии с географией моей Земли, то Танаи — это Дон или Волга; Только не было здесь Каспийского и Чёрного моря отдельно, а было одно большое Средиземное море, называвшимся Южным. И полуострова Анатолия, где в моем мире находилась Турция, и Кавказских гор — не было. Соответственно, Мармис — это Астрахань или Ростов-на-Дону, но на берегу Южного моря, больше напоминавшего океан. Ашту — город в степях Казахстана или Кыргызстана, а Бейту — порт на восточной окраине Южного моря в районе условно Ирана, который в этой географии омывался солеными водами с запада. Так что путь нам предстоял совсем не близкий.

Я теперь твёрдо решил бежать. Можно было вернуться в Ашту, но у меня был более амбициозный план.

На второй день пути наш караван проходил мимо деревни, но мне на язык больше подходило слово «аул». Каменистые склоны холмов скрывали несколько домов, выложенные из плоских известняковых лепёшек под крышами из прутьев и соломы. Одинокий аксакал с пространным взглядом и длинной палкой провожал нашу процессию, идущую по дороге, по центру аула.

В начале своей спецоперации по освобождению я резко снизил порог боли охраннику, идущему сзади, путём сокращения производства естественного обезболивающего и он мог сгибаться в судороге даже от моего прикосновения. Через пару часов как печень модифицировалась, я повернулся к монголоиду и сжал его плечо. Охранника перекосило от боли. Я ему на языке Ханум однозначно намекнул, что или он просто остаётся в ауле вместе с хозяином или он будет чувствовать боль всегда. Первый вариант, я думаю, ему показался более приемлемым.

После я легко изменил Исула. Он все чувствовал, но не мог ничего сделать или сказать. Убивать его точно не за что было. Поэтому произвёл над ним действия с нервно-паралитическим эффектом. Его печень благодаря моим генным модификациям перестала блокировать вещество, разрушающее специальный гармон, который влияет на состояние сосудов и нервов, но ровно на столько, чтобы не привести к летальному исходу. Все названия мне попросту не известны, но я же не учился нигде, просто вижу.

Обездвиженного Исула я выгрузил в ауле прямо на обочине. Он там очнётся завтра, и я верну потом его состояние к норме. Далее я переоделся в марокканскую одежду: это свободный цветастый халат и белая чалма, частично намотанная на шею в виде шарфа и сел на верблюда вместо Исула. Двух других рабов я просто развязал, и те ломанулись по дороге в сторону Ашту.

И вот, я один остался из всего отряда, переодевшись и пересев на верблюда. Другие участники каравана абсолютно проигнорировали происшествие. Поэтому я спокойно отправился в Бейту уже свободным человеком.