Ревизор: возвращение в СССР

Глава 12

Воскресенье, 14.02.71 г. Кинотеатр Родина.

Уже скоро сеанс начнется. Надо что-то решать. Не драться же с ним. Другое дело, если бы билеты подделал, или внаглую бы сел — тогда бы не спустил такое. Я вернулся к своим и пошел к билетёрше в дверях.

— На наши места двойные билеты проданы, — показал я ей свои билеты. Она взяла их и пошла разбираться. Вскоре она вернулась. И с деловым видом молча показала нам на боковые места.

Я дал Славке билет на одиннадцатое место и велел ему идти садиться. А сам пошёл за билетёршей ко входу в зал.

— Уважаемая, нам с девушкой мест не досталось по оплаченным билетам, — сказал я как можно уверенней. — Подскажите, пожалуйста, где я могу взять два нормальных стула со спинками?

Билетёрша посмотрела на меня так, как будто я ключи от её квартиры попросил.

— Иди садись на боковые! — взвизгнула она и вся из себя оскорбленная отвернулась говоря: — Стулья ему.

— Мне не хочется ни с кем ругаться, — сказал я ей, подходя близко-близко и глядя прямо в глаза. — Но в вашем заведении такие накладки стали случаться слишком часто, — сделал я ударение на слове «слишком». — Люди могут не понять. И обидеться.

Она зашипела что-то и пошла к дальней стене фойе. Я не торопясь пошёл за ней. Билетёрша скрылась за какой-то дверью.

Вот уж этот ненавязчивый советский сервис. Но какой же кайф разбираться с ним, имея за плечами прожитые годы и опыт 90-х.

Через некоторое время билетерша показалась в дверях, волоча два больших стула.

Я поспешил к ней.

— Давайте, помогу! — громко сказал я, подбегая.

Мы подошли ко входу в зал. Там перед открытой дверью топтались припозднившиеся зрители и ждали, пока появится билетёр и пропустит их. Какая дисциплина. Я протиснулся со своими стульями в зал со словами:

— Огромное Вам человеческое спасибо!

— Иди отсюда, — тихо буркнула она, но уже не так агрессивно.

Я поставил в проходе у стены напротив девятого ряда один стул и посадил Юльку. На второй уселся сам, поставив его на ступеньку выше, за Юлькой.

И Славка, и Полянские наблюдали за моими манипуляциями. Я сделал вид, что не заметил этого. Только мы с Юлькой уселись, начал гаснуть свет.

Как и положено, сначала крутили советскую рекламу. Это были рассказы про героическое перевыполнение пятилетних планов. А потом пошёл трейлер фильма «Джентльмены удачи». Вот прикол. Он что, ещё не вышел?

С особым удовольствием ощутил атмосферу кинотеатра. Никто не шумел, не шуршал обертками, не ел и не пил. Не звонили мобильники. Давно забытое чувство, когда люди пришли в кинотеатр ради фильма, а не для того, чтобы потусоваться и посоревноваться, «у кого попкорн больше».

Начался наш фильм. Про войну. Про немецкую ДРГ[3] в нашем тылу. В целом, интересно.

Сеанс закончился в пятом часу. Мы с Юлькой последними вышли на улицу. Я предварительно отнес наши с ней стулья обратно, чтобы билетёрша не таскала их сама. Выходя из зала, я сказал ей об этом. Она только головой кивнула.

Славка ждал нас.

— Что дальше будем делать? — спросил он.

— Дед Терентий приглашал, — вспомнил я. — У него альбом новый.

— Ага, новый, — смеясь, сказала Юлька, — 1916 года.

— Для него новый, — ответил я. — Можно к вам? — спросил я, обращаясь к ней.

— Идите. Кто вам не даёт, — пожала плечами она.

— Я к тому, не будем ли мы у вас мешать кому-нибудь?

— Кому мешать? — не поняла Юлька и в недоумении уставилась на меня.

— Ну, может, у вас отдыхает кто-то, брат уроки делает, мать делами какими-то занимается. Я не знаю, что ещё? Болеет, в конце концов, кто-то.

— Ты так спрашиваешь, не напился ли опять дед? — усмехнулась Юлька. — Придем, увидим.

Мы пошли к Юльке. Я шёл сзади и думал: тьфу, какие они тут. Никакого уважения к личной жизни. Может, человек просто не хочет никого видеть. Имеет он право? Побыть один в своём доме? С другой стороны, чего я занудствую. Это жизнь в Москве и суровые 90-е приучили к индивидуализму, когда понимаешь, что по большому счету доверять можно только себе самому и, если очень в жизни повезет, еще одному-двум близким людям. А здесь СССР, провинциальный город. Принято общаться, обмениваться информацией. Жизнь сложная, без взаимовыручки далеко не уедешь. Так что будем переучиваться.

Юлька со Славкой вошли во двор, Марта кинулась шумно встречать хозяйку. Я вошел за ними и по-свойски потрепал между ушами подбежавшую ко мне собаку.

— Марта, Марта. Хорошая собака, — приговаривал я, гладя её по спине. Мне нравились эти ощущения. — А почему у Пашки нет собаки?

Я впервые задался этим вопросом. В той жизни у меня не было никаких питомцев из–за аллергии. Но сейчас, вроде, у меня нет таких проблем. Надо будет спросить у бабушки.

— Ну, где ты? — услышал я голос Славки из сеней.

— Иду.

Я снял новые бурки, бушлат и последним вошел в хату Юлькиных предков, поприветствовав скромным кивком головы всех присутствующих.

Мы со Славкой сели за стол. Юлька ушла в одну из комнат. В этот раз, кроме деда Терентия, нас встречала мать Юльки. Я видел ее впервые.

Красивая женщина. Несмотря на отсутствие одного глаза. Черная повязка только придавала ей самобытности. Возрастом она была моложе моей матери. Строгая сильная женщина. Духом сильная. Я даже немного оробел в её присутствии.

— Пашка, — вдруг спросила она, — ты что на меня пялишься, как будто первый раз увидел?

— Я забыл, как Вы глаз потеряли? — попробовал я сместить всеобщий фокус внимания с меня на неё.

— Вот те раз, «вы», — удивлённо произнесла она и села за стол передо мной. — Дед мне говорил, что ты головой ударился. Но я не придала значения. А оно вон как.

Она смотрела на меня своим одним глазом с жалостью и состраданием. Мне стало не по себе. Я взглянул на деда Терентия.

— Почему она вас дед назвала? — спросил я его ошарашенно. — Она же не внучка вам, а дочь.

— Меня все дедом зовут, — улыбаясь, ответил Терентий. — И она мне не дочь.

Видимо у меня было такое выражение лица, что дед расхохотался в голос.

— Невестка она моя, сноха, жена сына, — пытался объяснить он мне сквозь смех. Невестка присоединилась к нему.

— Глаз где потеряли? — повторила она сквозь громкий смех мой вопрос.

Что за хрень! Что тут смешного. Вот чокнутая семейка. Семейка Адамсов.

— Смотри, — только произнесла Юлькина мать и сдвинула на лоб повязку с глаза.

Я ожидал увидеть всё, что угодно, только не это.

Обычный глаз, только «ленивый», как говорят медики. Косил он, конечно, конкретно. Если честно, не знаю, что впечатлило меня больше: эти глаза, смотрящие в разные стороны, или чёрная повязка на якобы отсутствующем глазу.

— Тьфу на вас, — не выдержав, сказал я, — я уж подумал у вас совсем глаза нет.

Из соседней комнаты вышла переодевшаяся Юлька.

— Ну и что тут за безудержное веселье? — спросила она настороженно.

— Доча, Пашка твой нас с дедом чуть до инхваркта не довёл, — заявила вдруг Юлькина мамаша сквозь смех.

Юлька смущённо, как мне показалось, взглянула на меня. Я пожал плечами и активно замотал головой, типа я тут ни причём.

Славка веселился вместе с дедом и мамашей. Я так и не понял, чему именно они так радуются.

— Давайте пить чай, — сказала Юлька и начала хлопотать вокруг стола. Очень быстро на нём появились чашки, ложечки, блюдца, домашние пироги, варенье в вазочке и большой фарфоровый заварник.

Мой новый организм реагировал на еду гораздо сильнее, чем на девчонок. Стоило мне увидеть на столе пироги, а моему носу почуять запах тушеной капусты, как все мысли у меня из головы улетучились, кроме мыслей о еде.

Рука сама потянулась к пирогу.

— Уммм, — промычал я, откусив кусок и закатывая глаза от удовольствия.

— Всё утро с Юлькой возились, — как бы оправдываясь сказала мамаша.

— Офигенные пирожки, — с набитым ртом похвалил я.

— Уммумамам, — подтвердил Славка.

— Очень странно ты стал говорить, Паша, — сказала Юлькина мать озабоченным голосом, — слова так необычно подбираешь, «офигенные», кто так говорит?

Я немного смутился. Опять палюсь на мелочах. Попробуй вспомни, что говорили, а что нет. Столько лет прошло.

— Да случайно получилось. Просто слово пытался такое подобрать, чтобы точно весь восторг от пирожков передавало, — попытался выкрутиться я.

Юлька с матерью заулыбались смущенно, зардевшись от похвалы. Вроде вопрос с моей лексикой пока закрыли. Все снова принялись за еду.

Мы даже забыли, зачем пришли. Пили чай, трескали пирожки. Варенье у них на столе всё съели. За окном стемнело. Дед сходил на улицу, притащил охапку дров и бросил у печи-плиты.

Здесь печь была другая: сильно больше нашей и с лежанкой. Наверное, такую модель называют «русской». Я в печах не очень разбираюсь, но сейчас заметил разницу. А первый раз, когда заходили, даже не обратил внимания.

Дед вернулся за стол, допил свой чай.

— Ну что, перекусили? — спросил он нас со Славкой.

Мы согласно закивали головами.

— Давайте, девки, стол убирайте, — велел он. Юлька с мамашей сразу засуетились, сдвинули чашки на край. Мать протерла старым рушником стол.

Дед сходил в соседнюю комнату, принес огромный альбом и положил его на стол. В разложенном виде он был не меньше метра в длину.

Альбом так и назывался «Российский императорский флот». На титульном листе значилось: Петроград 1916 год. Картины художника А.В. Ганзена, текст ст. лейт. К.Г. Житкова. Чистый доход — в пользу пострадавших в настоящую войну нижних чинов флота и их семей.

И всё это с «i» и «ъ» в конце слов.

Альбом был толстый. Множество текста, прочесть всё за один вечер не представлялось возможным. Мы со Славкой просто листали это невероятной красоты издание. Цветные репродукции акварельных рисунков были высочайшего качества. Прекрасная бумага. Художник первоклассный. Как же здорово он писал море. Не хуже Айвазовского.

Я получил колоссальное эстетическое удовольствие.

— Великолепное издание. У меня просто нет слов, — сказал я деду, закрывая альбом. — Столько информации о судах и флотской жизни. Этот альбом надо изучать не спеша, по одной главе за вечер. Растягивая удовольствие.

Дед только хмыкнул одобрительно в ответ. Мамаша занималась своими делами, не обращая на нас внимания. Славка ушел к Юльке в соседнюю комнату. Я подсел поближе к деду.

— И что, Вы говорите, что Вам этот альбом просто так отдали? — спросил я недоверчиво.

— Ну, не совсем просто так, — подтвердил Терентий. — Поллитру я за него отдал.

— Это ни о чём, — задумчиво ответил я. — А откуда этот альбом взялся?

— Сослуживец один бывший на чердаке у себя нашёл.

— Ничего себе. Послушайте, лет через сорок-пятьдесят это издание больших денег будет стоить. Вам надо научить ваших домашних, — я кивнул головой в сторону Юльки, — чтобы бережно обращалась с ним. Пусть себе лежит до поры до времени. Оно есть и пить не просит.

— Вот, умный ты, Пашка, — вдруг сказал дед, ткнув меня в плечо. — А эти мне всё: хлам в дом тащишь.

— Зря они так, — только и сказал я.

— А ты, кстати, у себя на чердаке полазь, — вдруг сказал он. — У вас же тоже дом дореволюционный. На чердаке много чего интересного найти можно.

— Кстати да, — воодушевился я. — Обязательно залезу посмотрю. Спасибо за совет.