Братский круг 2

Глава 14

Кто-то из читателей может сказать, что гостиница «Измайловская» действительно состоит из четырех корпусов и не может быть, чтобы так разнился подход к регистрации постояльцев. Три корпуса регистрируют всех и соблюдают правила и только корпус «Альфа» имеет такие правила, по которым можно поселиться без документов. Правда жизни в том, что в этом корпусе гостиничные номера сдавали на улице прямо на выходе со станции метро и можно было выбирать номер –«люкс», «стандарт» так было в 1995 году так было и позже в 2000 -х. Так и мы с Моржом сняли номер на улице и на стойке нам просто выдали ключ.

Ночь у нас была не сказать спокойной по коридорам этажа всю ночь ходили веселые компании, и свободные девушки с пониженной социальной ответственностью они искали заскучавших гостей столицы. Но нас это не беспокоило. Морж после беседы с казаками просто отрубился в безопасности и спал вперед. Я же после Грозного вообще спал, не обращая на крики и музыку. Эти шумы не беспокоили, после работы самоходных установок это было тихо.

Подъем в шесть часов утра и после быстрого душа и завтрака мы отправились к месту расположения оста наблюдения в съемной квартире. Действительно в восемь часов подъехала БМВ и вышли двое товарищей в кожаных куртках и ушли в наблюдаемый подъезд и через несколько минут из подъезда вышли братья-близнецы такие же бритые затылки и кожаный прикид. Смену сдал-смену принял. БМВ с братками отпустили вперед и стали вести наблюдение. БМВ ушло в дорожный поток совершенно не соблюдая правили дорожного движения, мы, собственно, тоже ехали, не соблюдая этих правил, но у нас был талон. Несколько раз мы проехали мимо передвижных постов ДПС, но нас никто не остановил и братков тоже никто не остановил. Наличие БМВ видимо являлось пропуском. Братки не проверялись и не предпринимали маневров что бы уклониться от возможной слежки. Просто ехали и приехали к одному из московских банков. Морж, не останавливаясь проехал мимо и не снижая скорости ушел в сторону по трассе. Не дожидаясь моих вопросов, Морж сообщил — это банк братвы группировка «Ореховские» и помолчав добавил — это «Сильвестр». Я непонимающе взглянул на Моржа и услышал — «Сильвестр» — это Тимофеев. У ореховских кто-то лежит на больничке в двадцатой, там в больнице есть «стражное» отделение. Видимо кого-то отбивать будут или наоборот валить.

«Ореховские» не были замечены в бизнесе «черных» хирургов поэтому надо закончить обход по периметру больничного комплекса и продолжить искать наблюдение.

Нашу машину заблокировали через пять кварталов и наставив автоматы пересадили в другой автомобиль вернули обратно в банк. Оказать сопротивление не получилось, и мы не пытались. Обыскали меня кое, как и у меня осталась ручная граната за пазухой. Потому и решил узнать чего хотели эти братки. Завели с черного хода и посадили на стулья. И когда в кабинет зашел смутно знакомый человек я практически наугад сказал — «Сильвестр», что за дела. У нас же всё ровно было. Или ты решил с «черными» хирургами вместе поработать. «Сильвестр» сразу вышел из себя и заявил — с черными я никогда не работал и не буду. Перебиваю Тимофеева и говорю — тогда давай вместе сломаем им делюгу. И излагаю проблему — в двадцатой разбирают людей на органы и торгуют. Дело сдвинулось с места сразу и полетело вперед. В течении часа собралось не менее пятидесяти человек с автоматами, и мы кавалькадой автомобилей отправились в больничный комплекс и несмотря на наличие милиции в больничном комплексе начался обыск и продолжался почти три часа. Но мои невольные союзники из «ореховских» действительно обнаружили пустые контейнеры для перевозки изъятых органов и дальше просто громили отделение, где были обнаружены контейнеры. Сразу же приволокли заведующего отделением и тот, не дожидаясь паяльника — сразу же сдал все расклады. Органы действительно привозили к нему в отделение и здесь же проводили операции, но сейчас прекратили — временно прекратили пока не поймают и не нейтрализуют какого-то мента. Мент слишком близко подобрался. Это были последние слова этого оборотня в белом халате. Просто инфаркт и теперь этот оборотень беседует с кем-то на том свете. Надеюсь, в аду.

Мы пошли на выход и попали в коридоре под обстрел. Наконец проснулась охрана объекта и попыталась отбить своего хирурга. То, что уже поздно никто ещё не знал. Бой был короткий нападавших было всего четверо, с Тимофеевым было почти пятьдесят автоматчиков поэтому боя не получилось. Этих четверых нападавших просто расстреляли и бросили там же в больничном коридоре. Никто не прятался и спокойно все погрузились по машинам и уехали восвояси. Милиция на территории больницы была, но не стала вмешиваться в разборки. Чудеса, да и только. А сколько рассказывали о той громадной борьбе с организованной преступностью и нечеловеческих усилиях РУБОПа. Да сказочники есть сказочники.

С Тимофеевым мы расстались если не друзьями, то союзниками в борьбе с «черными» хирургами точно. Но мы не успели повоевать с этими тварями. На следующий день взорвали автомобиль, на котором Тимофеев передвигался по городу. Взорвали миной иностранного производства. Виновных не нашли да и искали. Ментам это было выгодно и теперь отсутствовал человек, который не давал в Москве закрепиться «апельсинам» / «воры в законе» получившие этот статус в Закавказье/. Теперь милиция могла слиться в едином порыве с этими «апельсинами» в грабеже Москвы. Мне могут сказать, что слишком фантастическое допущение и такого не бывает. Тогда пусть эти недоверчивые граждане посмотрят новости — осужден генерал СК за покушение на убийство губернатора, в Ростове — на— Дону десятки арестованных сотрудников полиции, ну если уж очень то Кущевка . И в реальной истории такое бывает и регулярно. Что уж говорить о альтернативной истории. Ещё раз повторяю все совпадения случайны.

После гибели Тимофеева наступило затишье, все следы из двадцатой больницы были зачищены и деятельность «черных» хирургов если была не свернута, то из Москвы перенесена в другое место. Так казалось. На самом деле все было наоборот — деятельность «черных» хирургов активизировалась — потоком шли контейнеры с изъятыми органами и операции по пересадке шли конвейером. Меня же продолжали искать, но только случайность не давала меня убить.

Я вернулся к службе и меня отправили в отдел, занимающийся розыском серийных убийств. Элитный, по сути, отдел уголовного розыска, но сейчас влачил жалкое существование — не было финансирования и старые кадры были уволены новые кадры не понимали, что они должны делать и как им прожить на те копейки, что назывались денежным довольствием. довольствия по факту не было. Постоянные реорганизации аппарата уголовного розыска не давали оснований быть уверенным в завтрашнем дне. Отделы расформировывались и кадры тасовались как колода карт.

Нас бросали из одного города в другой и, по сути, не давали довести до конца ни одного расследования. С одной стороны это было плохо, с другой меня не могли достать тоже. Ирония была в том, что я даже не подозревал, что меня приговорили. Как всегда правда вышла наружу случайно. Но по порядку.

Всё было — как в песне — «вечер, поле, огоньки, дальняя дорога.» Вагон-ресторан и поздний ужин, сижу за столиком — спиной к стойке вагона -ресторана, лицом к входу в вагон— ресторан. Открывается дверь и в вагон — ресторан вваливается два человека с оружием в руках и открывают огонь, не целясь по всем, кто там был.

Выстрелы, крики, звон разлетающейся разбитой посуды и затем тишина и только скрип осколков разбитой посуды под обувью налетчиков. Скрип-скрип, звяк-звяк. Всё ближе ко мне. Делать нечего никаких предупредительных выстрелов я не успею и не смогу сделать, надо сразу стрелять на поражение. Вот же засада — по нынешним временам посадят же за превышение власти. Но жить хочется больше и когда появились ноги в просвете под столиком я начал стрелять по этим ногам. С прострелянными ногами не устоишь и оба нападавших стрелка уже на полу лежат. Теперь по правилам надо их брать, но зачем нарываться на выстрел оружие у них как было, так и осталась, потому я продолжил стрелять и попал обоим в пах и низ живота. Крик был жуткий, но недолгий. Большая кровопотеря и оба умерли в мучениях. Я же пошел посмотреть, что у них в карманах — документов не было была только фотокарточка и это фото повергло меня в шок и депрессию. Это было мое фото и получалось всё это время меня хотели убить и мне надо было быть настороже. Я, же не подозревая опасности работал без опаски и только случайность меня опять спасла. Жизнь мне случайность спасла, но свободы похоже я лишусь. Оружие у меня забрали и препроводили в местную прокуратуру, и следователь уже задал самые опасные вопросы — почему я не произвел предупредительные выстрелы. Почему продолжил стрелять, когда нападавшие уже не представляли опасности и лежали на полу. Я просто молчал на все эти вопросы и прикидывал что и как надо сделать в камере. Зная гнусный характер прокурорских сидеть мне в общей камере с уголовниками и жить мне пока не засну. не живут работники милиции в камерах с общеуголовным элементом. Прямо мор какой-то. Вот и я сижу и думаю, как вырвать гвоздь из стены, которая у меня за спиной может успею этим гвоздем хоть одного завалить пока меня не убили. Этот «служитель» закона заливается глухарем о явке с повинной и чистой совести и как хорошо отсидеть и выти на свободу. Как плохо в камере относиться к бывшим сотрудникам. Прямо целая лекция — я же наконец вырвал гвоздь из стены и теперь прятал в рукав рубашки. Прокурорского я не слушал. Не до того было. потому и пропустил момент, когда в кабинет вошел мужик в форме советника юстиции. И мой глухарь встал и стал докладывать — мол подследственный не признает вину, надо его в пресс-хату определить за убийство «правильных» пацанов. И вот от дальнейшего продолжения я опять впал в ступор.

Со словами — это тебе за «правильных» пацанов, вошедший снес следователя с ног, ударом в челюсть прямо чистый нокаут. И затем повернувшись ко мне обнял и сказал — спасибо тебе мил— человек, спас меня. Только теперь я узнал этого мужика— он за соседним столиком. вернее под столиком лежал, когда была бойня в вагоне-ресторане. И теперь колесо закрутилось в обратную сторону — с меня сняли браслеты и мое процессуальное положение из

подозреваемого и злодея было изменено на свидетеля и героя. Положение свидетеля и героя гораздо приятнее чем подозреваемого и злодея. По предложению этого советника юстиции, который и оказался прокурором этого района мы переместились в ресторан и продолжили общение уже в более приятной обстановке. Когда было выпито уже немало коньяка — Петр Антонович /так звали моего спасителя и спасенного/ по секрету сообщил у нас в районе есть маньяк и он /прокурор/ хочет, что бы этого маньяка я разыскал и задержал. Мои робкие попытки сослаться на министерство и свое подчинённое положение. Невозможность самому выбирать дела для расследования, были строго пресечены и мы поехали в прокуратуру посылать телетайпограмму о необходимости прикомандирования сотрудника нашего отдела /то есть меня/ к оперативно-следственной группе ведущей расследование по убийствам.