Флибустьер

Глава 30

Пили до самого утра. Вернее, команда пила, я покинул их чуть раньше, напоследок приказав по максимуму набирать добровольцев и рекламировать службу на «Орионе». Родина-мать зовёт, все дела. Хоть сколько-нибудь человек набрать в команду, и то хорошо будет.

Я снял комнату на втором этаже, маленькую и тесную, чуть больше моей каюты, и завалился спать, стараясь не обращать внимания на ритмичные вздохи за стенкой и бравые морские шанти внизу.

Оказалось, что я уже отвык спать на мягкой постели, не испытывая качки. Но выпитый ром довольно быстро помог мне отрубиться. Правда, я проснулся чуть ли не на рассвете, в полной тишине, и сон больше не шёл.

Пришлось вставать. Я оделся, подпоясался, взял палаш и перевязь с пистолетами, без которых теперь чувствовал себя практически голым, надел шляпу, посмотрелся в маленькое зеркальце на стене. Из зеркала на меня смотрел прожжённый негодяй, в котором смутно угадывались мои прежние черты. Карибы меня здорово изменили.

Я спустился вниз, в зал, где теперь только усталая девчонка вытирала один стол за другим. На лавке храпел Адула, которого опять не получилось растолкать, остальных нигде не было видно. Девчонка покосилась на меня, вздохнула и продолжила уборку, а я не стал ей мешать и вышел на свежий воздух, в утреннюю прохладу.

Море искрилось под первыми лучами солнца, первые рыбаки отчаливали на своих баркасах, немногочисленные прохожие спешили по своим делам, самые ранние торговцы начинали раскладывать товар на прилавки. Теперь Мариго казался мне сонным провинциальным городком. Особенно по сравнению с Бастером, где жизнь била ключом круглые сутки.

Я прошёлся по улицам, по набережной, поглядывая на хибары поселенцев и местные конторы. Мирная жизнь в колониях выглядела как-то не очень презентабельно, и я окончательно убедился, что сделал правильный выбор, пойдя в пираты. Короткая, но яркая жизнь морского разбойника привлекала меня больше, чем тусклое существование на берегу.

Моё внимание привлекла тётка в платье и чепце, которая тащила за плечом странно дёргающийся мешок, и я, заинтересованный, направился к ней.

— Мадам! — окликнул я. —Мадам, постойте!

Тётка обернулась, окидывая меня холодным подозрительным взглядом.

— Слушаю вас, месье, — процедила она, поправляя мешок за плечом.

Мешок зашевелился снова, тихо поскуливая.

— Прошу прощения, — учтиво произнёс я, чуть склонив голову. — Позвольте узнать, что у вас в мешке?

Тётка прищурилась и фыркнула.

— А вам какое дело? Месье, я тороплюсь! — резко сказала она, пытаясь обойти меня, но я загородил ей путь.

— Мадам... — произнёс я.

— Я закричу, — предупредила она.

— Прошу прощения, я не хотел вас напугать, — извинился я.

Тётка протиснулась мимо меня, направляясь дальше к морю. Я посмотрел ей вслед, мешок всё так же продолжал шевелиться.

— Мадам, у вас там котята? — спросил я вдогонку. Кошка на борту явно пригодилась бы, крыс на «Орионе» было изрядно.

Та остановилась и развернулась, уперев свободную руку в бок. Она напомнила мне разъярённую валькирию, как их изображают в комиксах или мультфильмах.

— Да какое вам дело до моего мешка, месье?! Будь там хоть младенцы! Отстаньте от меня! — сказала она. — Ишь, пристал, проклятущий...

— Мне есть дело! — рыкнул я, начиная сатанеть от бабьего упрямства.

— Ишь какой! Ну вот ты и топи, значит! — выкрикнула она, сорвала мешок со своего плеча и вручила мне.

Я остался стоять посреди улицы с мешком в руке, а тётка поспешила удалиться, бормоча себе под нос что-то про поганую молодёжь, наглую и беспардонную.

Мешок извивался в руках, я опустил его на землю и развязал шнурок на горловине. Внутри оказались два щенка, слепых и беспомощных, похожие на маленьких медвежат. Один был коричневый с рыжиной, второй был чёрным с белым пятном на груди, оба ткнулись в мою руку мокрыми носами в поисках материнской груди.

— И что мне с вами делать? — хмыкнул я.

Но в душе я был рад, что предотвратил хладнокровное убийство. С другой стороны, я всё-таки предпочёл бы котят. Собака на корабле это для меня казалось чем-то из ряда вон выходящим. Деваться всё равно было некуда, и экипаж «Ориона» пополнился двумя хвостатыми добровольцами.

Я направился к берегу, к нашей шлюпке, и на подходе к ней вспомнил вчерашнюю встречу с местными стражами порядка. В портовое управление я так и не зашёл, а стоило бы.

Возле шлюпки стояли и курили несколько членов команды, видимо, самые стойкие. Среди них я заметил Эмильена, который сидел на борту шлюпки, со скучающим видом поглядывая на городской пейзаж.

— Привет, кэп! Капитан! — вразнобой поприветствовали меня, и я кивнул в ответ.

— Кого-то уже грабанул! Ха-ха-ха! — рассмеялся Робер.

— Что в мешке, капитан? — спросил Ален.

— Новобранцы, — хохотнул я. — Эмильен! Иди сюда.

Я раскрыл мешок, в котором барахтались щенки, протянул буканьеру, который с превеликой осторожностью достал оттуда обоих щенят, виляющих хвостами. Оба тут же принялись лизать его пальцы, и Эмильен рассмеялся, что с ним бывало нечасто.

— Рановато вы проснулись, парни, — хмыкнул я.

— Да мы и не ложились, — снова засмеялся Робер.

Он показал рукой в сторону ещё одного двухэтажного здания, стоявшего чуть в стороне от остальных, и на фоне рыбацких хижин выглядящего как Версальский дворец, обильно усеянный лепниной и прочими безвкусными вычурными украшениями.

— Зря с нами не пошёл, там девочки ещё краше, чем в «Лозе» были, — сказал он.

Я только отмахнулся. Что-то объяснять, спорить, переубеждать было бесполезно, а я для себя твёрдо решил, что к местным борделям лучше вообще даже не приближаться, если не хочешь намотать себе на болт что-нибудь трудноизлечимое. Мою позицию никто больше не разделял, но многие понимали.

Чёрный щенок зарычал, цапнул Эмильена за палец, буканьер приподнял его за шкирку, тот принялся болтать в воздухе лапами, пытаясь вывернуться.

— Злой, — протянул Эмильен. — Бойцом вырастет!

Рыжий, виляя хвостом, косолапо бегал под ногами, тыкаясь вслепую в сапоги.

— А этот добрый, ластится, — сказал Ален.

— Чёрный злой, как боцман с похмелья, — хмыкнул Робер.

— Значит, пусть и будет Боцманом, — определил я. — А рыжий пусть будет Мичманом.

Парни рассмеялись, и я вместе с ними.

— Вот старик-то удивится, что у нас новый боцман! — хохотнул Ален.

— Молока в городе купите, накормите их, — приказал я. — Они, небось, голодные.

— Есть, капитан, — отозвался Эмильен.

Из борделя вышли ещё трое. Шон, Клешня и Андре-Луи, который не мог сдержать дурацкой ухмылки, висевшей на его лице, будто приклеенная. Я вздохнул и приложил руку к лицу, но объяснять что-либо тут было бесполезно. Да и восторги Андре-Луи я понимал, как и всякий, кому когда-то было двенадцать лет.

— Ох ты ж ети его, щенки! — воскликнул мальчишка. — Дьявол мне в печёнку! А мы их оставим?

Боцман тявкнул и зарычал, Мичман упал на спину, подставляя Андре-Луи живот для того, чтобы он его погладил. Андре-Луи приласкал обоих.

— Капитан любит подбирать всех подряд, — процедил Шон. — Думаю, да.

— У вас есть возражения, мистер Келли? — хмыкнул я.

— Никаких возражений, капитан, — пожал плечами ирландец.

— Займитесь лучше припасами, наберите воды, мистер Келли, закупите провизии, — сказал я.

Шон улыбнулся и потёр пальцами. Пришлось снова расчехлить собственный кошелёк. Доли, которую мы начали выделять на содержание корабля, не хватило, и я выскреб последние денье из кошелька.

— Что с новобранцами? — спросил я.

— А что с ними? Было несколько, к полудню сюда обещались прийти, — сказал Шон.

— Замечательно, — сказал я. — Если получится, зазывайте ещё. А я пошёл в портовое управление.

— Бывайте, капитан, — произнёс Шон.

Я ещё раз окинул всех долгим взглядом, кивнул, развернулся и пошёл. Раз уж меня попросили отметиться в портовом управлении, то надо отметиться.