Варвар для особых поручений

* * *

Отправленный в Нормандию Никодим вернулся перед самым сезоном штормов, привезя Олафу странные известия. Как оказалось, везде, где император собирался нанести удар, прежде успевал появиться синий драккар. Синий цвет корабля был отличительной чертой только одного человека, ярла по имени Свейн Акулий зуб. Изгоя, за голову которого Олаф назначил награду.

Проведя почти всё лето среди купцов, Никодим сумел выяснить, что синий драккар видели и в Египте, и в Византии, и в Персии, и даже в Нормандии, где проходила ярмарка. По всему выходило, что все неудачи Олафа не гнев богов, а человеческие происки. К тому же всё тот же драккар уже не раз видели и в водах

Нордхейма. Значит, ярл Свейн даже не пытается прятаться, а наоборот, делает свои дела, не оглядываясь на самого императора.

Из Нормандии Никодим привёз и другие новости. Среди ярлов упорно ходят разговоры, что всё тот же Свейн решился возродить свой клан и ради этого принимает под свою руку все слабые кланы. Это уже было откровенным вызовом ему, императору Олафу Рыжему. Ведь на территории одной страны не может быть сразу двух королей.

Сидя в своих личных апартаментах, украшенных коврами, и золотыми канделябрами, Олаф задумчиво поглаживал тщательно ухоженную бороду, пытаясь понять, как справиться с навалившейся напастью. Слухи, бродившие среди ярлов, были сильнее любых указов и увещеваний. Сколько ни рассказывай им, что всё это сделали люди, а не боги, они этому не поверят. Оставался только один выход. Найти место, где прячется Свейн, и уничтожить его как главный источник всех неприятностей.

Но как это сделать? Ведь за прошедшее время его отношения с ярлами складывались всё хуже. Ко всем прочим бедам из двадцати трёх кораблей, ходивших с парусами его личных цветов, в бухту вернулись только пятнадцать. Последние два корабля вообще исчезли бесследно, словно в воду канули.

Стоявший рядом с креслом хозяина Никодим замер, боясь нарушить размышления императора. Покосившись на него, Олаф мрачно спросил:

— А сам что обо всём этом думаешь?

— Даже не знаю, что и сказать, хозяин. Искать его надо. Свейна этого. Но, мне кажется, что не сам Свейн всё это придумал.

— Почему? — моментально насторожился Олаф.

— Будь этот Свейн таким умным, давно бы уже себя проявил. А он всё это время жил, как все эти глупцы, что не могут вашего великого замысла понять. К тому же в Нормандии я странный разговор слышал, что всю свою торговлю этот Свейн отдал какому-то пришлому воину, которого он книгочеем называет. Откуда у нищего ярла может книгочей взяться? И откуда среди жителей Нордхейма мог взяться книгочей, о котором никто не знает?

— И что ты этим хочешь сказать? — не понял Олаф.

— То, что этот книгочей — пришлый. Думаю, Свейн просто нанял его и теперь старательно набивает свою мошну.

— А где он мог нанять книгочея? И на какие деньги? — спросил Олаф.

— Где, я не знаю. А вот по поводу денег всё просто. После нападения на бриттов деньги у него были, значит, нанять книгочея он мог. Ну а после нескольких удачных сделок платить ему стало ещё проще.

— Выходит, если найти стоянку Свейна и узнать, кто из его людей тот самый книгочей, можно будет просто перекупить его. Тогда нам даже убивать этого Свейна не нужно будет. Он сам себя погубит.

— Осталось понять, где они прячутся, — вздохнул Никодим. — Но как это сделать?

— Думай. Ты у меня первый советчик, — жёстко усмехнулся Олаф.

— У меня не получится. Все ярлы знают, что я служу вам как верный пёс, и сразу замолкают, стоит только мне появиться рядом с их сборищем ближе, чем на пять шагов. Вдобавок я трелл. А с треллом у воина разговор короткий: пшёл вон, скотина, — скривился раб, явно кого-то передразнивая.

Понимая, что раб говорит правду, Олаф мрачно кивнул и, в очередной раз огладив бороду, ответил:

— Значит, мне нужен кто-то, с кем они будут говорить. Но кто?

— Это должен быть человек молодой, но ещё не выбившийся из простых воинов. Такой, на кого бы смотрели снисходительно, но без вражды. Сильный, но глуповатый.

— А это ещё зачем? — снова не понял хода мысли слуги Олаф.

— Чтобы никто его не заподозрил в том, что он служит вашим целям, — снисходительно улыбнулся Никодим.

— И где взять такого человека?

— Был один такой. На вашем корабле. Но этот корабль так и не вернулся в бухту.

— И'что теперь делать?

— Придётся подождать. Если они всё-таки вернутся, мы сможем его использовать.

— А если нет?

— А если нет, будем искать кого-то другого. Всё равно скоро зима, и в море мы не выйдем. Значит, при любом раскладе придётся до весны ждать.

— Это слишком долго. Как только выпадет снег, прикажу воинам встать на лыжи и искать по всему Норд– хейму, — зарычал Олаф.

— А если они осели в Ютландии? Или ушли на остров к бриттам, или, чего доброго, вообще у кельтов спрятались? На севере бриттских островов целую флотилию спрятать можно, и ни одна собака не найдёт. В тех скалах есть вообще нехоженые места.

— Ты говоришь про земли скоттов? — задумчиво спросил Олаф.

— И про них тоже, — кивнул Никодим. — Все северные острова — это terra incognita.

— Чего?! Говори по-человечески. Надоел мне этот собачий лай, на котором ромеи болтают, — зарычал Олаф.

— Это значит неизведанные земли, — ответил Никодим, пряча улыбку превосходства.

— Будь ты проклят со своими выдумками, — зарычал Олаф. — Скажи ярлам, чтобы все шли сюда. На большой совет.

— Вы хотите отправить их в море? — поинтересовался раб.

— Нет, я хочу спросить у них, сколько золота каждый привёз.

— Зачем? — удивился Никодим.

— Затем, что продуктов на зиму они получат ровно столько, сколько привезли денег. Моя казна не бездонная, и дармоедов я кормить не собираюсь.

Раб не стал убеждать хозяина, что это глупое и очень опасное решение. Выйдя из комнаты, он вызвал мальчишек гонцов и, отправив их собирать ярлов, задумчиво замер у двери. Теперь, когда он был совершенно уверен в скором крахе новоявленного императора, ему предстояло придумать, как избавиться от ошейника и вернуться обратно на родину. Ему давно уже до смерти надоел север, скалы и бесконечные морозы.

Но возвращаться обратно нищим он тоже не собирался. Он отлично знал, где находится сокровищница Олафа Рыжего, но пытаться тупо ограбить её было бы глупо. Гораздо проще перерезать самому себе горло. И быстрее, и мучений меньше. Ему предстояло сделать так, чтобы Олаф покинул бухту, уйдя в дальний поход без него. И вот тогда он сможет погрузить всё оставшееся золото в рыбачью лодку и бежать отсюда.

Для него, ученика самых образованных философов современности, определить нужный курс по звёздам не составит никакого труда. Главное — добраться до материка. А там, за золото, он сможет купить лошадей и, просто пройдя по суше до самой Испании, снова сесть в лодку, чтобы добраться до Эгейского моря. Был и второй путь, по земле, до самой Греции.

Его родина располагалась на острове, но это было неважно. Оказавшись на берегу родного моря, он всегда сможет найти подходящего рыбака, который за несколько медных монет согласится отвезти путника в нужное ему место. Главное было остаться здесь, в так называемой столице новоявленной империи. При этих мыслях Никодим не мог не усмехнуться презрительно.

Ему, человеку, побывавшему в самых великих империях материка, было смешно слышать такое напыщенное название нескольких десятков приземистых, словно вросших в землю, бревенчатых зданий. Империя… Любому, кто хотя бы раз побывал в Риме или Византии, стал бы сразу понятен такой скепсис. Разве можно сравнить роскошные белокаменные города с этим погрязшим в грязи и глине убожеством?

За спиной Никодима послышались тяжёлые шаги, и раб, моментально очнувшись от своих дум, согнулся в угодливом поклоне. Олаф Рыжий, не дождавшись появления ярлов, лично вышел на улицу, чтобы проверить, как исполняется его приказ. Услышав, что гонцы давно уже отправлены, Рыжий мрачно скривился и, сжав кулаки, с ненавистью прошипел:

— Ленивые ублюдки. Только плеть понимают.