Галопом по Европам

Событие тридцать восьмое

Если в дверь не постучаться, её никогда не откроют.

Не нервничай! Не восстанавливаются не только нервные клетки, но и коренные зубы!

Раненых уже пятеро, они, естественно, храбрятся, рожи лица обиженные корчат, мы, мол, ещё ого-го, если нас к тёплой стеночке поставить — прислонить. А уж пальнуть из чего, так вообще.

— Не нужно на базаре палить, вы в чужой стране, и тут смертная казнь есть. Это в варварской Росссссииии, её нет. А тут только так вздёрнут на столбе. Цивилизация!!! Вы лучше ребята бдите за Василисой. Она мне для одного суперважного дела нужна. Прямо супер-супер. Не дай бог, эти басурмане похитят.

В итоге набралось вместе с Брехтом и Ванькой всего двадцать человек. Пятерых Пётр Христианович посадил в кустах у дороги, двоих на всякий случай, ну, мало ли, отправил к тому шаткому мостику. Нет, козе понятно, не должны местные криминальные авторитеты жить в шалаше на берегу Дуная, но лучше перебдеть. Пусть два человечка возможный всего на один процент путь отступления воришек прикроют.

Остальные побритые и переодетые черкесы и егеря отправились на рынок.

Приманку с раздутым кошельком на этот раз изображал Емельян Сергеев, он был постарше остальных егерей и выглядел более солидно. Брехт с Ефимом Степановым и Ванькой тоже бродили поблизости, изображая семью со слугой. Полицейский, тот самый — голубой, чуть не помешал операции. Он Брехта узнал и двинулся в его сторону. Можно, наверное, было сунуть ему ещё десялик, но бог встал на сторону православных. А чего — Ванька православный. Да и Ефим тоже. Полицейского остановил на полпути военный с парочкой орденов на груди и чего-то к нему пристал. Воспользовавшись этим, Брехт с помощниками юркнули в толпу у конных рядов, стараясь всё же Емельяна из поля зрения не терять.

Давешний воришка нарисовался вскоре, он ухватил егеря за кошель, чуть приподнял его и быстренько ножом срезал ремешок к поясу. На этот раз всё было по-честному, и деньги в кошеле, и никакой второй верёвочки незаметной. Ну, разве чуть подстраховались, и в кошеле в основном были медные крейцеры и до трёх гульденов в сумме там не дотягивали монетки. Парнишка сделал круг небольшой и двинулся, как и вчера, к тем кустам за рынком. Сразу и помощники его нарисовались. Два парня постарше, очевидно, готовые всегда вмешаться, как и в случае с Маратом, распихивая зевак и покупателей, двинулась за воришкой.

Брехт руку с красным платком в ней поднял. Это был сигнал для тусующихся по базару черкесов и егерей, что всё, товарищи, рыбка на крючке, следуем к кустам. Там и встретились. Воришка уже шмыгнул в небольшой лаз, что ли, который вёл на тропинку и дальше на дорогу. Тут егеря и приняли помощников пацана. Милицейский приём с заламыванием руки, и тут же на вдохе кляп в рот из деревяшки тряпкой обёрнутой. И сразу рыльцем в траву пожухлую.

— Это что тут творится! — Брехт, который по разнарядке должен был тыл контролировать, полицейского прозевал. Тот, придерживая каску кожаную, нёсся к ним. Смелый! Или дурак?

Хрясь. Это каска хера от хука справа не спасла. Бумс и приличная его тушка, отлетев на пару метров, плюхнулась на дорогу. Морщась от боли в руке, Пётр Христианович вместе с Зубером Шогенцуговым подхватили блюстителя закона и быстренько втащили, все исцарапавшись, в кусты. Боярышник, наверное? Такие иголки длиннющие и острые, жуть просто. Чуть без глаза князь не остался, бровь распорол.

Оставив черкесов пеленать по рукам и ногам блюстителей и нарушителей закона, Пётр Христианович прорвался на дорогу и успокоился. Тут всё шло по плану. Парнишка чуть не вприпрыжку, довольный хорошо проделанной работой, шёл по дороге в деревню эту непонятную. Следом, изображая из себя подвыпивших мужичков, пошатываясь и обнимая друг друга, двигались двое черкесов. Плохо изображали. Брехт с ними репетипетировал, конечно, но тут опыт нужен. Говорят, для артиста хуже всего пьяного играть. А эти и не артисты совсем. Парнишка оглянулся пару раз, но видимо всё же поверил в «забулдыг», так как на бег не перешёл. Скрылся он за деревьями у третьего по счёту дома. Значит, нам туда дорога, как в песне поётся.

Брехт ускорился, догнал алкоголиков, и тут же остальные участники операции «Багдадский вор» подоспели. Двое остались в кустах караулить пленников. Дом саманный-то саманный, но побольше остальных и крыша черепичная. Колодец во дворе. Хорошо хоть собаки нет. Черкесы, пригибаясь и прикрываясь растущими вокруг дома яблонями, окружили эту «малину», а Брехт с двумя егерями двинулся к двери.

На стук вышла дивчина лет пятнадцати в сарафане.

— Мне бы с хозяином поговорить. — Как мог более радушно, улыбнулся ей Брехт.

— Кровь у вас, — пальчик с тоненьким колечком указал на глаз улыбчивого дядечки.

— Так, поговорить бы. — Пётр Христианович тыльной стороной ладони размазал кровь по лбу и виску.

— Гретхен! — точно, как иначе могут красивую девушку звать.

На пороге нарисовался невысокий, но крепенький мужичонка в тирольском прикиде. Шортики кожаные, жилетка, рубаха вышитая, прямо со съёмок фильма этнографического отпустили. Раз, и в руке тирольца нож нарисовался. Два, и Гретхен, выдернутая Брехтом за руку, стоит к нему спиной, и у неё у шеи торчит кортик. Конечно же, ничего бы господин посол девчонке не сделал, но обладателю кожаных шортов этого знать не обязательно.

— Ты, родной, брось ножичек, я просто поговорить пришёл. — Брехт чуть отодвинул лезвие от петушиной шейки девчонки.

— Только …

— Поговорить. Убери ножик, и все будет нормально. Пожалуйста. — В смысле «Битте». Вежливость — главное оружие вора.

— Иван! — крикнул мужичонка за спину. А, тут не надо переводить. — Иоганн!

Показался близнец киноактёра фольклорного. Брат видимо. Помоложе чуть. Но такой же чернявый и аутентичный.

— Скажи парням, чтобы не дёргались, поговорить господин пришёл.

— Аскерчи! — Десяток черкесов вышли из тени, ну, это чтобы бандюки иллюзий не строили. — Так я захожу? — и Пётр Христианович приподнял Гретхен и передал её на руки Зуберу. — Подержи пока заложницу и рожу нахмурь для зрителей. Всё по-взрослому. Аманаты не помешают.