Завершившие войну
Читать книгу "Завершившие войну"
Глава 19
Ротный командир Объединенной народной армии Алексей Егоров
Февраль 1920 года
Колун с силой врезался в чурбан, разламывая его на аккуратные полешки.
— Хорошо-то как, Яшка! — Лекса утер со лба пот рукавом гимнастерки. — Враз согрелся. Давай теперь ты поколешь, а я чурок натаскаю.
— Как скажешь, командир, — хмуро отозвался Яшка, скинул тулуп и взялся за колун.
Лекса отправился в сарай за следующей порцией чурбанов. Вообще, конечно, ротному не полагается самому колоть дрова. Кирилл Михалыч учил: бойцам надо поручать все, с чем они могут сами справиться, иначе придет час вершить командирские дела — а командир занят тем, что и без него бы уладили. Но вроде Лекса все командирские дела на сегодня переделал… Пошел же сюда он, чтоб поговорить с Яшкой. Разумеется, как командир он мог вызвать бойца на беседу в любое время. Но тут дело было такое, что Лекса хотел потолковать с товарищем в неприказном порядке.
Яшкиных родных взяли в заложники, увезли в Тамбов и заперли в концлагере. Сомнений не было никаких — опухшее от слез лицо своей Ксюхи Яшка узнал на одной из листовок, которые беляки разбрасывали с аэропланов. На руках она держала сына, и по фотографии Яшка понял, что Ксюха ждет второго. В последний раз он был дома полгода назад.
Иные в его положении только пуще ожесточались — и ни себя, ни других не щадили в борьбе с Новым порядком. Но Яшка был всего два года женат, Ксюху свою крепко любил, потому простился с товарищами и ушел менять себя на родных. Не чаяли уже увидеть его живым — а он возьми да и нагрянь в роту третьего дня. И как сыскал только! Рассказал, что не дошел до комендатуры, а встретил в Тамбове свояка, и тот поведал, что Ксюха с сыночком в тифозный барак попали и оба преставились. Вот Яшка и вернулся к товарищам, чтоб Новому порядку отомстить. Хмурый стал, мрачный — как на лес глянет, так лес и вянет. Лекса решил с ним переговорить, но не как начальник, а по-людски. Ждал случая, а тут как раз Яшка вызвался дров наколоть, вот Лекса с ним и пошел.
— Ты это, Яков, не думай только, что нам нету дела до твоей беды, — сказал Лекса, когда Яшка остановился передохнуть. — Тут у всякого свое горе. Свои к Новому порядку счеты. Мы, вестимо, слов сыскать не можем, чтоб тебя утешить — да и как тут утешишь, с таких-то дел? Но, поверь, Яша, всякий тут понимает, что у тебя на сердце.
— Да я чего, я ж ничего, командир, — Яшка отвел глаза.
— Не в упрек тебе, но ты, сдается мне, будто чураешься товарищей. Оно, конечно, горе всяк по-своему переживает. Но ты все ж не забывай — вместе мы в бой идем, за общее дело народа. Вместе и отомстим за всех, кого Новый порядок поубивал да замучил. За Федора Князева, за Данилу и Кольку наших, и за Ксюху твою.
Яшка надел тулуп и принялся укладывать поленья на санки. Лекса вздохнул и стал помогать ему. Кажется, он так и не сумел найти нужных слов.
— Главное дело, что тут уж такого не повторится, — попытался еще разок Лекса, когда санки были загружены. — С утреца родню наших вывезем в леса — и ищи ветра в поле, волка в лесу! Не выйдет с ними, как с Ксюхой твоей!
Боец зыркнул на командира исподлобья и впрягся в санки. Не утешает, видать, Яшку, что семьи товарищей удастся сберечь от Нового порядка — его-то зазнобу это уже не вернет.
Ругая себя на чем свет стоит, Лекса принялся толкать груженые санки сзади. Что же он за командир такой, раз человека своего в чувство привести не может?
Ладно, не главное это для командира — сопли бойцам утирать. Товарищи ему доверили своих детей, родителей и жен спасти. Вот в чем ни в коем разе нельзя маху дать. А Яшка, Бог даст, еще перегорюет.