Девочка со скрипкой

Глава 9

Допрос молодого участника банды не занял много времени. Раскололся он сразу. И поплыл как дерьмо в горном ручье. Быстро-быстро. Его даже пугать особо не надо было. Я ему всего лишь один раз воткнул ножницы в ногу. Ну и пошевелил чуть-чуть. Не любит мальчик боли. Слабые нервы. Он рассказал всё что знал. А знал он немало интересного…

Его стали брать на дело не так давно. Всего лишь с пару лет назад. До этого ходили без него. А квартира Левиных — это было его первое дело в составе семейной банды. Именно его оставили в коридоре квартиры. И это именно он прозевал приход Маши, и напал на неё с ножом. Сказал, что не хотел убивать, но с испугу всё бил и бил ножом.

Я еле сдержал Натана. Глаза еврейского музыканта сверкали такой яростью, что казалось светились изнутри.

Учитывая, что у нашего пленника глаза были завязаны, он не видел, кому он всё это рассказывал. Меня он мог разглядеть, если успел, когда я ему в глаза водку выплеснул. А приход Натана для него вообще прошёл незаметным.

Рассказал он и про другие дела. Квартир было несколько только в этом году. В основном это были еврейские семьи, собирающиеся уехать из СССР. Наводчиком был капитан милиции. Родственник его отца. То ли дядя двоюродный, то ли брат троюродный. Седьмая вода на киселе, короче говоря… Но обладая возможностью собирать информацию о небедных людях, да и к тому же в основном тех, кто наживал деньги не совсем честно по правилам Советского союза… Ценный наводчик. А заодно он иногда и прикрывал свою ручную банду, если те в чём-то прокалывались.

Адрес капитана он знал. И даже больше. Все деньги и ценности, основная их часть, хранились именно там, в квартире. Кто же будет искать похищенное у каких-то евреев в квартире целого капитана милиции. Ещё не настали те времена, когда оборотни в погонах стали массовым явлением, и офицерские погоны перестали быть прикрытием.

Надо же. Какая удача. Этот юноша даже знал где именно хранится наворованное. Большой чемодан под кроватью.

Вот, блин. О, времена! О, нравы… Страна непуганых идиотов. Даже в аэропортах до сих пор нет металлодетекторов. Можно обвешаться оружием и смело топать захватывать самолёт.

Да. Надо бы не забыть… 15 октября и 27 октября… Но это потом. Всё потом.

Смышлёный юноша подкинул мне ещё один «рояль в кустах». Ключи. Ключи от квартиры лже-капитана. Запасной комплект «на всякий случай» хранился здесь, в этой квартире. В комнате родителей. В одном из ящиков шкафа. Я быстро нашёл эти ключи.

Капитан был в разводе и жил один. Был очень мнителен и к себе домой никого не водил никогда. Семейная банда тоже не часто там бывала. А вот молодого парня периодически использовали в качестве посыльного.

Ещё юноша рассказал все места, где лежат деньги в этой квартире. Разумеется, что до масштабов капитанского чемодана они не дотягивают. Но всё же. Быстро пройдясь по названным точкам и нычкам, я выпотрошил все семейные ценности и сложил всё в ту же сумку. Так же я изъял ножи и другие опасные предметы. Видимо весь арсенал банды. Огнестрела не было, только холодняк. Но какой… Были охотничьи ножи, а были и более мелкие, но не менее смертоносные. Мне понравились два тонких стилета. Парное изделие. В чехлах. Узкие и тонкие. По типу мизеркордия, которые использовались в средние века, для добивания закованных в броню рыцарей, не снимая с них доспехов. Дубинки и кастеты, я даже рассматривать не стал. Всё пошло в ту самую сумку, которую я приспособил под сбор трофеев.

Пленный мне больше не нужен. Я снова заткнул ему рот тряпкой.

На этом можно и заканчивать здесь. Я узнал всё, что хотел. Хотя про машину, на которой разбились родители Инги пока не было сказано ничего… Но я решил, что хорошего понемногу. Один раз удалось тихо и почти бескровно захватить языка и допросить его. Хватит на сегодня. Ну не верю я, что будет везти всегда. Так не бывает. Фортуна — девка коварная и капризная. Может и задом повернуться. А оно нам надо?

— Ну, что? — не называя имени, спросил я своего напарника. — Ты готов?

Натан кивнул мне, не сводя горящих глаз со связанного юноши.

— Он — твой! Только не испачкайся в крови.

Я вручил ему один из охотничьих ножей. Выбрал самый неказистый из всех. Сразу было видно, что работа кустарная, в самом плохом смысле. Железо — дрянь, рукоятка такая же. Похоже, что сделал криворукий ПТУшник.

— Давай!

Музыкант покрутил нож в правой руке, как бы приноравливаясь к нему. Потом решительно зашёл к связанному со спины, схватил его левой рукой за волосы и потянул на себя. Ну а потом методично стал «пилить» ему горло. Другого термина я бы не подобрал. Так режут хлеб в деревнях, отхватывая толстую краюху. Вот так он и резал. Долго и неумело. Тело под ним дёргалось и хрипело. Связанные ноги сучили по полу. Как бы соседи не заинтересовались шумом. Но вот всё затихло. Почти совсем отрезанная голова завалена на бок. Из широко открытого разреза толчками на пол выливалась кровь. Лужа становилась всю больше. Не запачкаться бы.

— Ты закончил?

Мне в ответ всего лишь кивнули. Судя по глазам Натану было нехорошо.

— Только не блевать здесь! Ясно?

Он снова кивнул. Мы с ним вышли из комнаты. Я его внимательно осмотрел в поисках следов крови. Есть немного. На правом рукаве. Но почти не видно. Тёмное на тёмном. Так слегка, брызги. Но — улика.

— Смотри! Видишь! — я указал ему на пятна.

— Сейчас замою.

— Не надо. Не слишком заметно. Снимай перчатки! Давай их сюда! Вот сумка, бери! Сейчас я тебя выпущу из квартиры. Едешь сначала в район Трёх вокзалов. Там возьмёшь такси и доедешь до Павелецкого или до Рижского. Не важно. Куда захочется. Расплатишься по счётчику, на чай таксисту дай, но чуть-чуть. Таксисты хорошо запоминают слишком скупых и слишком щедрых. Обычный пассажир для них проходит фоном. В такси ничего особо не трогай…

— У меня с собой есть кожаные пегчатки.

— Хорошо! Потом сядешь на метро, сделаешь пару лишних пересадок. Едешь домой и ждёшь меня там.

— А ты?

— Я закончу здесь.

— Спгавишься сама без меня?

— Я постараюсь. Главное ты по дороге не нервничай. Всё как обычно. Ты с работы едешь. Устал. Сумка не тяжёлая?

— Ногмально.

— Вот и неси её так, как будто она в два раза легче. Постарайся вести себя естественно. Иди!

Закрыв за ним дверь, а напился воды на кухне, а то в горле пересохло.

Время на часах — почти четыре. У меня есть в запасе от двух до трёх часов.

— А я помню Машу. Хорошая была девочка. Мы с ней играли.

— Инга! Я бы хотел спросить у тебя…

— Спрашивай!

— Как ты относишься к тому, что дядя Наташа сделал с этим парнем?

— Никак. Всё правильно сделал. Тот подонок убил его дочь. Я помню, как он рассказывал, что с ней сделали. Бил ножом в шею, в лицо, выколол глаз. Как она мучилась бедненькая. Она же была потом ещё жива, когда врачи приехали. Я бы его тоже убила.

— Какая ты кровожадная!

— Издеваешься?

— Нет. Просто боюсь, что ты станешь такой же, как и я.

— Сильной? Смелой?

— Жестокой и чёрствой.

— Я не хочу.

— И я не хотел. Ты не поверишь. Я в детстве читал книги. Был толстым и добрым мальчиком… Чего ты смеёшься?

— Я представила. Вот я такая стройная и худенькая, а внутри меня толстый мальчик прячется.

— Ладно. Инга! Тебе не надо становится такой как я. Я думаю. Что в такие моменты тебе лучше просто прятаться. Как ты обычно делаешь…

— Я устала. Устала прятаться. Устала жить как во сне. Устала от твоего присутствия внутри меня.

— Но я не могу ничего с этим сделать.

— Ты стал главным. Сколько времени ты руководишь нашим общим телом? Да почти всё время. Редкие минуты, когда ты со мной просто болтаешь. А всё остальное время я сижу, как в кинотеатре. Но не в зале, а как бы в будке киномеханика. И кино я смотрю не из удобного кресла, а в маленькое узкое окошко.

— Инга! Я тебе не могу ничем помочь.

— А я и не прошу ничего. Просто мне порою неуютно. Иногда я очень мечтаю, чтобы ты ушёл навсегда. А порою сама хочу исчезнуть и больше никогда не появляться обратно.

— Потерпи маленько. Я почему-то думаю, что всё скоро изменится. Не спрашивай. Я сам ничего не знаю. Просто мне так порой кажется. Какая-то чуйка.

— Ты мне уже говорил, что это называется интуиция.

— Не совсем. Интуиция — это чуть-чуть другое. А чуйка — она не признаёт никаких законов природы. Она просто спит, где-то глубоко внутри…

— Как я?

— Примерно так. Но потом, вдруг, внезапно, ни с того ни с сего, ка-а-ак завопит: Тревога!

— Тссс! — я что-то слышу.

— Я тоже…