Ревизор: возвращение в СССР

Глава 22

Среда, 17.02.71 г. Около большого дома на Первомайской улице.

Чердак оказался знатный — под три метра в высшей точке. И просторный. Запросто можно комнату метров в двадцать квадратных соорудить. А мы там ютимся внизу, как тараканы. Что мне, так и спать дальше в гостиной? На каникулах можно соорудить винтовую лестницу, и получится у меня крутая спальня в стиле лофт. Правда, если не утеплять, то спать в ней можно только когда потеплеет. И где я найду мансардное окно в Советском Союзе, чтобы не протекало? А без него придется в темнотках прозябать. Хотя — можно провод провести наверх и лампочку повесить.

— Что там? — спросила бабуля с любопытством.

— Пусто там! — решительно ответил я, повертевшись на лестнице во все стороны, вернул люк на место, и начал спускаться.

На самом деле соврал — кое-что я там приметил в уголке. Стопку книг, и что-то, что вполне может оказаться иконой. Но про это я бабке ни слова не скажу. Хватает ума в моем возрасте понимать, что члену Коммунистический партии СССР не стоит показывать то, что может оказаться религиозной литературой вкупе с иконой. С нее станется потребовать все сжечь или выкинуть на мусорку. А там могут быть такие раритеты! Так что нужно выждать момент, когда бабки дома точно не будет, да подняться туда еще раз.

Пять минут спустя, когда гостиную привели в порядок, я умылся и дорвался до еды. Мне наложили полную миску рисовой каши красного цвета.

— Что это такое? — удивился я, принюхиваясь.

— Рис со свеклой. — пожала плечами бабуля.

Я был очень голоден и начал есть это нечто. Оказалось вполне съедобно. Мне даже понравилось. Хотя, конечно, удивился я поначалу сильно. В моем детстве такого рецепта не помню.

— Как у вас день прошёл? — спросил я с набитым ртом. — Как малая?

— Всё хорошо, — ответила мама, держа на руках Аришку. — Только её нельзя больше в табуретке оставлять. Встаёт уже сама, того гляди перевернётся.

Да уж. С кроваткой вопрос надо решать.

— Кстати, сегодня ко мне на приём Нинка Кузнецова из гастронома приходила, — сказала бабушка, — Мишка в больницу попал.

— Да что ты, — воскликнула мама. — Что случилось?

— У Нинки младший брат полтора месяца назад освободился. Не могут они там общий язык между собой найти. Вы же Нинку знаете, она как рот откроет, ей и по трезвой врезать по роже хочется. Что уж говорить о пьяном. Начал брат вчера Нинку выпимши гонять. Мишка, как старший сын, заступаться за мать полез. Ну и получил по щам. Лицо сильно разбито. Возможно, нос сломан.

— Жалко Мишку, — проговорила мама. — Хороший парень. Всю начальную школу тут просидел. Обедали вместе. Помнишь Паш? Уроки вместе делали.

Опа. Я слушал вполуха, думал, это меня не касается.

— А потом куда делся этот, как его, Мишка? — спросил я. — Почему мы дружить перестали?

— Почему перестали? — не поняла бабушка. — Так же и дружите, наверное. У них как дядька сел за пьяную поножовщину, когда старшего Кузнецова зарезал, так и жить можно стало в доме. Он и перестал к нам ходить.

— Его Нинка не пускала, — возразила мать, — требовала, чтобы он ей с младшими детьми помогал.

— Ну, этого я не знаю, — ответила бабуля. — Но то, что давно он к нам не заходил, то факт. Вы не ссорились, случайно?

Бабушка посмотрела на меня вопросительно.

— Что за Мишка-то? — не понимая, о ком речь, спросил я.

— Да, Кузнецов, одноклассник твой, — начиная раздражаться, ответила бабуля.

— А! Мишка Кузнецов. Ну, как же, знаю. Так он сын этой горластой кассирши из гастронома? Вот, не повезло парню. И это он в больницу попал? — дошло наконец до меня.

Я даже не обратил внимания, что его сегодня в школе не было.

— И что, дядька ему прямо нос сломал?

— Вчера ещё не ясно было, сломал или обошлось, — ответила бабушка. — Сегодня после работы Нинка сразу ко мне, в больнице ещё не была.

— Ну, можно же этого брата обратно посадить, если он несовершеннолетнего покалечил? — предложил я. — А, кстати, чего она от тебя-то хотела?

— Сажать она его не хочет, — ответила бабушка. — По большому гамбургскому счёту, он тогда Нинку с детьми от её пьяного мужа защищал. Правда, и сам не трезвый был. Но если бы не тот урод, выпили бы мужики, да разошлись спать, как все.

— Да... Старший-то Кузнецов больной на всю голову был, — поддержала мама, — как напивался, так всё виноватых вокруг искал, помню, даже за ружьё хватался.

— Нинка просит отселить брата в общежитие куда-нибудь, — объяснила бабуля. — Дети, говорит, косо на дядьку смотрят, всё-таки батю убил.

— Ну, это понять можно, — сказала мама.

— Вот и как я им помогу? У нас только у механического завода общежитие есть. Чтоб туда попасть, надо на заводе работать. А кто судимого возьмёт?

— Да, дела, — пробормотал я. — Мне надо к Ивану Николаеву сходить. Может на полчаса, может на час. Не волнуйтесь.

— Что у вас за дела? — спросила строго бабушка.

— Готовим план захвата мира, — заговорщицким шёпотом ответил я. — Да, чуть не забыл, — я вытащил из кармана рубашки трояк и положил на стол.

Быстро одевшись, я налегке пошёл в сторону дома Ивана. Постучав калиткой, разбудил овчара. На лай вышел Иван.

— Что это ты сегодня без ведра? — подколол он меня.

— Представляешь, так отпустили, — не остался в долгу я.

Мы направились к Терентьевым.

— Что нового на базе? — поинтересовался Иван.

— Да всё как-то не так. Государственный контролёр и компания там сейчас из Брянска. Ревизию внеплановую проводят, — пожаловался я. Иван от неожиданности остановился как вкопанный. — Но я насыпал печенья в папки, правда не во все. Чуть не спалился.

— Какого печенья? — не понял ошарашенный Иван.

— Юбилейного. Пошли.

У Терентьевых нас встретила Каштанка весёлым лаем, переполошив все соседние дворы, но мы, для приличия, ещё и в окно постучались.

Вышел Николай, поздоровался с нами обоими за руку и пригласил войти.

Александр сидел за столом, тётя Вася суетилась в кухонном углу.

— Там комиссия сейчас из Брянска с ревизией, — вместо приветствия сказал громко Иван и с обречённым видом плюхнулся на стул. Я сел рядом.

— Какая ещё ревизия? — подсел к нам Николай. — Только была же в декабре.

— Внеплановая, — подсказал я. — По доносу некоторых товарищей, не будем показывать пальцем, хотя это был слонёнок.

— Чего? Какой слонёнок? — не поняли меня парни.

Они что, тридцать восемь попугаев не видели? Или этот мультик ещё не вышел?

— Ладно, — поправился я. — Это я так, о своем. Давай протокол пока подпишу.

Николай достал из сумки–планшета лист с напечатанным текстом и подал мне. Я прочитал его. Корявенький, конечно, ещё стиль у парнишки, но ничего, научится. И тут я вспомнил, что бабулин паркер остался дома, чем-же я буду подписывать?

Видя, что я закончил чтение, Николай протянул мне карандаш. Я подошёл к столу и расписался в протоколе простым карандашом. Стою и думаю: что это за бред?

Тётя Вася расставляла на столе чашки. Глядя на меня, она рассмеялась.

— А слюнявить карандаш кто будет?

Карандаш химический! Точно. Были такие. Я послюнявил его и расписался не хуже, чем авторучкой. Как прикольно. Я отдал подписанный протокол Николаю и уселся за стол в предвкушении чаепития.

— Я так понял из намёков сотрудника базы, — сказал я, — что контролёры ничего не найдут. У них вообще система контроля уязвимая. Считают только дорогие позиции, причём контроль исключительно визуальный. Цушко слишком ушлый махинатор, он все эти нюансы точно знает. Я почти уверен, что он с дорогими товарами вообще никаких нарушений не допускает. А все свои дела проворачивает с позициями подешевле. Там объемы большие, скрыть махинации легче, да и не доходит до них проверка никогда.

Один из братьев поставил на стол нарезанный батон вазочку с вареньем и заварник. Иван налил себе и мне чаю. Руки сами потянулись за батоном и вареньем.

— Да, ушлый этот Цушко, слов нет, — пробормотал Николай, глядя пристально в окно. — Кстати, мы решили тебя с нашим внедрённым на базу агентом познакомить.

— Да ладно, прям, агент под прикрытием, — рассмеялся я.

— А что ты думаешь? Как оперативники экономическую информацию собирают? В засадах сидят с пистолетом в руках? — серьёзно спросил Николай, глядя мне в глаза. — И сторожами приходится работать. И грузчиками, и кирпичи на стройке таскать.

В хату вошёл, широко улыбаясь белоснежными зубами, Вася-негр.

Сказать, что я удивился, ничего не сказать. Я офигел.

— Вася, — только и сказал я.

— Милиционер Башагин, — представился довольный произведенным эффектом Вася.

— Ладно, Вась, садись, — сказал Николай, вставая и ставя на стол ещё одну чашку, — послушай, что Пашка рассказал. Он считает, что комиссия проверяющая ничего не найдет, потому что Цушко все махинации только с дешевыми категориями товаров проворачивает. А проверка в первую очередь дорогие позиции считает.

Вася завис на секунду, глядя на меня.

— А всё может быть, — проговорил он, усмехаясь. — Я этому не удивлюсь. Он на всём деньги делает. Что ты думаешь, — обратился ко мне Вася, — почему он сегодня проверяющим тебя грузчиком представил? А потому, что его сын на базе грузчиком оформлен, а сам в Брянске живёт.

— Это же легко проверить, — возразил я.

— Только не будет никто это проверять, — ответил Вася с набитым ртом.

— Почему? — не понял я.

— Потому, что они отвечают за товар, а не за работников. Работниками другие организации занимаются.

— Ну да. Ну да. К пуговицам претензии есть? — пробормотал я.

— Чего? Какие пуговицы? — не понял меня Вася.

Что, и этого они ещё не слышали?

— Никакие. Скажи лучше, — перевёл я разговор на другую тему, — ты как в шпионы попал?

— С детства мечтал милиционером стать.

— И? Шпионство тут причём?

— Ну, ты меня в милицейской форме представляешь?

— Ну, такое, — ответил я, еле сдерживая смех.

— Вот именно.

— Быть тебе вечно под прикрытием, — сказал, усмехаясь, Иван, с интересом наблюдавший за всем происходящим.

— А что ты смеёшься? — спросил его Николай. — Негр, между прочим, у нас самый результативный агент. Люди чисто психологически не могут его с милицией связать.

— Что правда, то правда, — признал я. — Но, давайте вернемся к делу Ивана. И, раз уж выяснилось, что сторож базы — агент под прикрытием, то нельзя ли мне сегодня попасть в кабинет Цушко? Я не успел там посмотреть один документ.

— О, коллега! — смеясь, протянул мне руку Вася.

— Конечно, делайте, всё что нужно, — разрешил Николай.

Мы с Иваном многозначительно переглянулись.

— Мне надо возвращаться, — сказал Вася, вставая. — Кстати, о нарушениях. Нас, сторожей на базе, по штату должно быть четверо, а по факту нас всего двое. Должны работать сутки через трое, а работаем двое суток через двое. Но днём, во время дежурства, можем отходить с рабочего места ненадолго. Ночью надо быть на месте. Платит нам Цушко по полторы ставки. А ставку, получается, себе в карман кладёт.

— Мы зайдём сегодня, — напомнил ему Иван. — Не спи. Собаки есть у вас там?

— Есть, но я их закрою, — пообещал Вася, прощаясь с братьями за руку. — Спокойной ночи, — сказал он тёте Васе.