Лестница в небо

Глава 2

Дом, милый дом, как же я рад тебя видеть! Возможность сделать передышку перед нырком в клоаку под названием «высший свет» несказанно радовала. К тому же остались у меня еще в Москве люди, которым я малость задолжал. Нехорошо это. Хватит с меня плодить долги. Как там? Есть время собирать камни, есть время их разбрасывать. Пора немного покидаться.

Войдя со света в сумрак ангара, слегка проморгался, прогоняя световые блики перед глазами. Потом проморгался еще раз. Потряс головой. Нет, картина не изменилась: за ящиком, приспособленным нами под стол, в жилой зоне сидел Олег в двойном экземпляре. Правда, привыкнув к тусклому освещению, понял свою ошибку. Второй, хоть и был почти точной копией Земели, но все же имел отличия: какой-то более гладкий и зализанный, что ли. Особенно на фоне бледного пилота. Прямо скажем, видок моего друга оставлял желать лучшего, а у этого незнакомого типа морда так и просила кирпича.

— Егор! — явно различимое облегчение в голосе пилота насторожило меня еще больше.

— Добрый вечер! Олег, представишь своего родственника?

Гладкий скривился.

— И к этому шкету ты пойдешь?

— Егор, этот невоспитанный тип — мой старший брат Анатолий Березин. Анатолий — это Егор Николаевич Васильев, мой будущий глава рода, — Земеля бросает выразительный взгляд на мою правую руку с новеньким непривычным украшением, которую я, честно сказать, не спешил протягивать гостю. Он, кстати, тоже даже не дернулся.

— Васин, — поправляю пилота.

Есть некоторые плюсы от личного знакомства с главой ПГБ. Печатку и бумаги принесли без лишней помпы прямо ему на дом, так что вместо губернатора, руку при вручении мне пожал сам Милославский. И даже позволил своему помощнику Антону запечатлеть этот незабываемый момент на фото. Не знаю теперь, что делать со снимком — то ли в рамочку вставить и хвастаться, то ли спрятать куда подальше, как компромат.

— Не скажу, что мне приятно, — процедил Анатолий, — Но вынужден уладить некоторые формальности. Вы действительно возьмете этого к себе в род?

Слегка приподнимаю бровь:

— Что вас заставляет сомневаться в словах Олега?

— Могу я увидеть бумаги?

— Олег? — хамство зализанного начинает выбешивать, но я пока не в курсе обстановки.

— Егор, ты можешь принять меня в род прямо сейчас? Я потом все объясню.

Да что же у него за отношения с семьей?

— Не вопрос.

Иду в свои «апартаменты», достаю заранее заготовленные бланки. В принципе, даже заполнять ничего не надо, только дату проставить, что я и делаю. С некоторым удовлетворением прикладываю к бланку печатку. Оттиск не блещет изяществом, но фамилия Васин получается четко. Дело сделано.

— Вот, пожалуйста, что-нибудь еще? — вопросительно гляжу на неприятного гостя, всем видом давая понять, что лучше бы ему ничего больше не хотеть.

— Вообще-то требуется еще пошлину заплатить и документы сменить, но поверю вам на слово, — тоном человека, делающего мне крупное одолжение, тянет мужчина.

А вот это уже за гранью добра и зла. У Анатолия печатки нет, только обручальное кольцо, на кланового он не похож — не те манеры и одежда. Значок герба на рукаве приколот, но изображение мне не знакомо, да и фамилия не вспоминается, а значит в первые полторы-две сотни старых или влиятельных родов, которые я знаю, не входит. Так что по принятой в обществе иерархической лестнице я выше его по положению, хотя и младше по возрасту — этому хлыщу, как и Олегу, около тридцатника. И, между нами — видящими, по уровню развития источника своему брату он и в подметки не годится — уверенный середнячок, не более.

— Потрудитесь извиниться, вы находитесь в моем доме, — легкий болевой импульс сбивает с гостя спесь. Теперь он тоже бледный и разница между братьями практически исчезает.

— Прошу прощения, — восстановив дыхание, выдавливает он из себя, — Раз он теперь ваш человек, то и это ваше, — на стол кладутся какие-то бумаги, — Честь имею.

На полусогнутых этот тип выходит из ангара, оставляя меня в недоумении.

— Что это было? — спрашиваю у Олега.

— А! Не обращай внимания! Дурак он просто, привык, что первая шишка у нас в городке, вот и строит из себя, — пилот устало горбится, а я, наконец, делаю то, что хотел с самого начала — запускаю диагностику на него. Ничего особенного, разве что печень и другие потроха в более темном, чем обычно, спектре. Это ж как надо отравиться, чтобы, будучи одаренным, так плохо выглядеть? Легкий запашок перегара, который чуется на близком расстоянии, не оставляет сомнений в причине отравления.

Беру и листаю оставленные документы.

— Так, так… Разбитое зеркало, подожженная стойка в баре. Штраф за драку, сопротивление при задержании. О! И главный приз — автомобиль! Спалённый! — не у одного меня, смотрю, отпуск удался.

— Двадцать тысяч, это ж почти два грузовика по стоимости! Олег?

Земеля поднимает на меня больные тоскливые глаза и снова прячет их за подпоркой из рук.

— Приехал. Как раз на свадьбу попал. Этот вот, — кивок в сторону выхода, — и Аня моя…

— Оу! — сочувственно тяну, — Загулял?

— Угу… Извини, деньги свои я почти все уже к тому моменту родителям отдал — они давно от деда съехать хотели, дом строили. Я отработаю, ладно? И спасибо, что с братом помог.

— Вот тут, если можно, поподробнее, я вообще ничего не понял.

Земеля тяжко вздыхает, но пускается в объяснения:

— Дед у нас больной на всю голову. Сто лет, на кладбище с хлебом-солью давно дожидаются, а он все с наследником определиться не может. А род большой, потомков настрогал много. Еще и брат его постарался. Но работать нам невместно никак! Как же! Березины еще при Павле герб получили! Отец и кто из родни поумнее в соседний город бусины заряжать ездят, чтоб с голоду не подохнуть, потому что этот старикашка не разрешает. Отец у деда старший, думал всю жизнь, что титул унаследует, вот и не рвался никуда. А дед на старости лет чудить начал, то одного наследником назначит, то другого, всю родню перессорил.

— И, главное, было бы из-за чего! Там всего наследства — усадьба разваливающаяся, да гонор непомерный. Чего, думаешь, я в армию-то подался?

— Понятия не имею, ты ж никогда не рассказывал.

— А нечего особо рассказывать, как только школу закончил, так из дома сбежал, да в армию завербовался, лишь бы от остальной семейки подальше. Дед в сердцах из рода изгнал, не поленился начальнику учебки написать. Мне фамилию новую наш полкан дал. Сиплым записал из-за того, что я как раз охрип — в увольнительной до мороженого дорвался, почти на всю стипендию тогда купил… — Олег долго молчит, прежде чем продолжить, но я его не тороплю, не тот случай, — А Толик у деда последние годы в фаворитах ходил. Еще и Аню как-то уговорить смог, ее-то род гораздо нашего богаче.

— И?

— А тут я вдруг возвращаюсь. Да еще при деньгах. Дед, с какого-то перепугу решил, что раз я столько родителям отдал, то у себя еще больше оставил. Вот, захотел в род обратно принять, титулом этим чертовым все соблазнял. Ну, мы с Толяном и поцапались окончательно. И так-то после его свадьбы на ножах были. Веришь, чуть до братоубийства не дошло… Еще и родня опять вся перегавкалась. Пришлось сказать, что в другой род вхожу. Толя убедиться приехал, даже медовым месяцем пожертвовал, — злая усмешка Земели заставляет усомниться, что это обстоятельство его как-то расстроило, — Родителей жалко, им в этой истории больше всего досталось… — печально заканчивает друг.

— Прорвемся, — крепко сжимаю плечо пилота, пуская целительную волну, — Здравствуй, что ли, дворянский недоросль Васин Олег Петрович?

— Здравствуй, глава рода! Сам-то как? Где-то гулял? Ван сказал, с конца июня не появлялся. Девки-то хоть в Москве целые остались на нашу с Лёхой долю?

— Остались-остались. Отдохнул — во! — показываю оттопыренный большой палец, не грузить же его подробностями.

— А седина, видимо, от перетраха взялась? Темнишь, шеф, — несмотря на слабое освещение, Земеля заметил изменения в моем облике.

А что мне делать, если эта вроде бы мелочь целительством не исправляется? Даже маменька оказалась бессильна, а красить волосы принципиально не хочу.

— Модно так в этом сезоне.

— Ну-ну. Расскажешь?

— А, ну его! Проехали. Главное, все хорошо закончилось.

Багажа у меня нет, разбирать нечего. Дорогой костюм, надетый по случаю получения аттестата две недели назад, теперь только на помойку и годится — плохо перенес знакомство с Роговым. Душ и чистая одежда приводят меня обратно в хорошее расположение духа. Еще и вкусные запахи дразнят нос.

— Ты Борю еще не видел? — спрашивает Земеля, оставшийся на ужин.

— Ярцева? Нет еще. Видел же — я только приехал.

— Он, между прочим, у тебя живет. Дня два уже как.

— У?

Китаец, расставляющий блюда по столу, согласно кивает. То-то мне показалось, что вещи в комнате как-то не так лежат. Интересное кино.

— А где он тогда?

— Когда мы пришли, он с Бушариным куда-то направлялся, так что жди, скоро вернутся.

Пожимаю плечами: вернутся — разберусь. Приборов на столе именно на четыре персоны, так что наверно ждать недолго. И точно, стоило о них вспомнить — появляются.

— Егор! — Борис так рад меня видеть, что почти бросается обниматься, лишь в самом конце опоминается и ограничивается энергичным пожатием руки.

— Здравствуйте, Егор! Я вижу, вас можно поздравить? — Александр Леонидович более сдержан, хотя тоже мне рад. Плюс обращает внимание на мою обновку.

— Да, самая дорогая во всех смыслах цацка в моей жизни, — и даже в двух.

— У меня теперь тоже такая есть, — Боря стягивает перчатку и являет миру похожее украшение, только вот радости в его голосе нет никакой.

— Поздравляю! И кто ты теперь? Я вот — Васин.

— Чёрный! — с некоторым вызовом отвечает новоиспеченный полный дворянин.

Опаньки!

Есть небольшая тонкость: чем меньше общего между старой и новой фамилией, тем дальше от бывшей семьи позиционирует себя новый род. Трудно найти что-то общее между Ярцевым и Чёрным, совпадающая буква не в счет. Что-то у Бори неладное случилось. Гадать не хочу:

— Помощь нужна?

Борис смущенно бросает взгляд на остальных. Бушарин тут же пытается что-то показать знаками из-за его спины. Да, помню я, что вам, профессор, гаситель требовался.

— Понял. После ужина поговорим, хорошо?

Товарищ по экзаменам облегченно кивает.

За едой серьезных тем не поднимаем, даже и не говорим особо. Я соскучился по нормальной пище, у Милославского готовили в основном диетические блюда, полезные для его организма, тюремная баланда вкусовыми изысками как-то тоже не отличалась. Мамины пирожки закончились еще в первой половине дня, а идти в вагон-ресторан мне не хотелось: купить нормальную одежду не догадался, а костюм мой, как уже говорил, выглядел так, словно его пожевали и выплюнули. Так что за этим ужином собеседник из меня никакой. Олег набирает калории после запоя. Александр Леонидович витает где-то в своем мире физики. А Ярцев, тьфу, Черный, мысленно репетирует наш разговор. Нет, я не научился читать мысли, просто у него на лице все написано.

Первым после ужина меня утаскивает все-таки Бушарин: