Фронтовик

***

- Товарищ гвардии майор, приехали, - подбежав, негромко сообщил боец, и тут же умчался, как я его отпустил. Встав с нагретого солнцем сиденья «Виллиса», конец августа, а палит как будто начало лета, я направился встречать гостей из штаба нашей танковой армии.

Да уж, больше полугода прошло как я вошёл в состав полка, и прошёл путь от командира батареи, до исполняющего обязанности командира полка. Думаю, кратко дать описание такого карьерного роста стоит. Бондаренко тогда действительно сильно заинтересовался мной. Отправив в танковую бригаду, он тщательно отслеживал как работала моя батарея, а от танкистов только восхищённые отзывы шли, они видели результаты работы. Бригада рванула вперёд, и даже с наскока взяла небольшой городок целым, одних пленных было полтысячи с одним генералом, я просто выносил все засады и оборону у противника, реактивные системы залпового огня, да с такой точностью, это страшно. Особенно в опытных и знающих руках. Когда меня отзывали, командир бригады не желал отпускать, Бондаренко сам приехал, и забрал, полаявшись с комбригом. Так тот рванул к командарму, и попросил вернуть мою батарею ему, и командарм приказал вернуть. Батарея вернулась, но без меня. В конце апреля это было, Бондаренко выбил мне звание капитана и поставил командовать вторым дивизионом полка, не тем где моя батарея была. Там комдива на повышение отправляли, другой полк принять, вот он замену и нашёл. Блокнот мой проверили. Там всё подтвердилось. Ну большая часть точно. Мою батарею принял молодой офицер, из взводных вырос, уже вполне тянул. Комбриг был зол, когда понял, что его обставили. Только и дивизионом я покомандовал, выдав высокие результаты, всего месяц, когда Бондаренко перевёл меня в свои замы, я стал заместителем командира полка по строевой части. Вообще Бондаренко длинную схему устроил, чтобы посадить своего офицера на дивизион, этот капитан пришлый, не из нашего полка, с переводом прибыл, там замуты были какие-то, сразу не поставишь, а вот так удалось. Я не расстроился, что меня так использовали, всё равно в плюсе был. В замах я тоже себя проявил неплохо и в конце июля, вместе с орденом «Ленина», получил звание майора. А это командарм обещал, вынесем оборону и прорвём её, даст мне чин, полк и вынес. Обещание тот сдержал, знал, что я корректировщиком работаю. Всего три дня как погоны сменил, и во время авианалёта погиб начальник штаба и тяжело ранен Бондаренко. Тогда вообще семнадцать человек пострадало, из них шестеро погибло. Я выжил за счёт магической защиты, так и стал исполняющим обязанности комполка. Не неделю, целый месяц, до сегодняшнего дня меня держали в этом статусе, обещая утвердить, но сегодня сообщили из штаба армии, назначен новый комполка, и скоро прибудет.

Знаете, вот обидно, полк у меня стал образцовым, слава его гремела по всей армии. Да даже по фронту. На него другие реактивные полки равнялись, даже засылали офицеров перенимать опыт. Мы поддерживали один из гвардейских танковых корпусов, и шёл тот хорошо. Да, расход ракет немалый, но и результат какой. Пока я командовал полком, он получил наименование одного городка, что мы взяли, и награждён орденом «Боевого Красного Знамени». Сам я пока в полку служил эти месяцы, три награды получил, помимо званий. «Боевик», орден «Ленина», и орден «Отечественной войны» второй степени. Так и было за что награждать. Да что это, командиры других корпусов просили полк Одинцова им передать, усилить их, командарма этим уже достали. То есть, известность я получил и это важно, но меня кинули, вот это и обидно. Кто-то решил на тёплое место, нагретое, командовать прославившейся частью, посадить своего родственника или друга. А меня пододвинули, и это факт. А мне нравилось управлять полком, в тылу это делал начштаба, а выезжая на позиции, уже я. Я как на органе играл, и боевые машины, мои клавиши, наносил удары то там, то тут, где одной установкой, где двумя, а где целым дивизионом или полком, если цели подходящие. И это здорово, а теперь всё, это закончилось. И главное, что дальше будет с полком, уже не важно, не хочу я тут оставаться, ну душа уже не лежит. Пусть новый командир дальше ведёт его в бой и подтверждает славу отличного ударного полка. Всё просто, я уже нашёл себе новое местечко. В штабе того самого Одиннадцатого гвардейского танкового корпуса, который поддерживал эти два месяца наш полк. О том, что меня снимут, я узнал вчера случайно, подслушал в штабе армии через «Глаз», другим интересовался, а тут такое проскочило. Уже назначен новый комполка. Я отреагировал быстро, смотался в штаб корпуса и пообщался с комкором. Это был генерал-лейтенант Гетман. Договорились, что буду переведён к нему в штаб в разведывательный отдел. Обещал ему полную разведку по маршруту наступления корпуса.

Ну и другая причина была моего решения. Если кто решил на моей шее въехать в рай, посадить своего человека, а я буду всё тянуть, а тот в званиях и наградах расти, то не получится. Этого я не слышал, но намёки были, когда послушал тот разговор. Это как раз больше всего и взбесило. Бороться с генералами это как головой о стену биться, смысла нет, сам себе наврежу, проще самому уйти, к адекватному командиру, и Гетман им вполне был. Тот меня привечал хорошо. Тем более знал, что мой полк у него забирают. А я за этот месяц всю артиллерию противника выбил и полк собрались передать другому корпусу. Пусть новый комполка дальше сам с делами разбирается. Вот такие дела у меня за последнее время. В принципе я всем доволен. Таня в курсе, что я расту в чинах, и награды новые имею. Дочка у нас заговорила, уже первые слова зазвучали, а ведь годик недавно справили. Больше особо новостей нет. Разве что «Глаз» хорошо помогал и диверсантов вокруг полка или полевой разведки Вермахта, не сыщешь, как увижу, сообщаю охране тыла, и те перехватывают. Ну и амулет-сканер так ничего и не засёк, глухо. Больше особо и новостей нет. Хотя да, Буг мы уже прошли, на территории Польши находимся. А вот и гости.

Представитель от штаба нашей танковой армии представил личному составу нового комполка, в звании подполковника, всё как положено, и отбыл, а тот сразу занялся делом. Полк я передал за час.

- Это что? - спросил тот, когда я протянул листок.

- Рапорт о переводе.

- Причина?

- Хорошее место, обещание наград и повышения в чине.

На самом деле много причин, я их уже перечислил, но была ещё та, которой я не касался, оказалось в полку была оппозиция, двое офицеров дружили против меня, ну не нравился я им, и мелкими делами старались выжить. С учётом, что это были помощник начальника штаба по разведке и особист, многие нити управления у них были. Так что из полка я даже уходил с лёгким сердцем. С глаз долой и сердца вон. Новый комполка, попытался меня удержать, даже уговаривал, но видя, что это не приносит своего результата, поставил свою резолюцию. В штабе полка быстро всё оформили, и на попутной машине я отправился в штаб армии. Там уже ждали, всё согласовано, и меня оформили в нужный корпус, в разведку. Даже стал заместителем помощника начальника штаба по разведке. Тот имел звание полковника. Когда до штаба корпуса доехал, уже стемнело, но это не мешало мне после остаточных процедур оформления, обустроится, и приступить к работе. Корпус наступал, жили по сути в машинах, каждая ночь на новом месте, и надо сказать, что комкор не пожалел, что меня взял, уже на четвёртый день объявил благодарность, таких точных разведданных ему получать не доводилось. Откровенно скажу, не хотелось мне снова возвращаться на эту стезю, я бы так и довоевал в реактивной артиллерии до конца войны и, если бы повезло, вышел в отставку с должности командира полка. Однако, как видите, не сложилось. Я был расстроен этим, что ничуть не скрывал, но ничего, так и буду дальше воевать. Тоже помощь немалая. Надо сказать, две недели я всего в корпусе послужить успел, два письма с указанием новой полевой почты отправил супруге, когда пришёл приказ, причём из Москвы. Майора Одинцова направить в управление по кадрам, причём запрос шёл от Главного артиллерийского управления, эмблемы в погонах до сих пор артиллериста, за новым назначением. Гетман пытался меня удержать, но у него не вышло. Приказ есть, его нужно выполнять. Поэтому уже в конце августа, эшелон, что уходил в тыл, увозил и меня. Этот приказ меня не порадовал, но пришлось выполнять. Мы люди военные. Я только освоился, вполне дружественная рабочая обстановка в штабе корпуса была. Да всё меня устраивало, а тут такое. И куда меня? Это я узнаю только в Москве. В пути написал письмо Танюше, в Москве отправлю. Оно так быстрее дойдёт. Сообщил, что снова меня куда-то в другое место перекидывают, а куда, сам не знаю. Сообщу как выясню. По адресу старой почты писать не надо.

Трое суток добирался до Москвы. Уже Подмосковье, мы через густой хвойный лес ехали, я стоял у окна в коридоре купейного вагона и пил молоко из кружки. У меня правило, каждый день, хотя бы одну кружку, но выпивать. Иногда заменяя кефиром или сметаной, вот и тут стоял, и пил. Делал мелкие глотки, наслаждаясь вполне свежим, чуть охлаждённым напитком, когда проходивший мимо полковник, из купе через два от моего, пришлось потеснится, пропуская, сказал:

- О? Майор, откуда молоко взяли?

- Купил на станции, товарищ полковник.

- Да? Не заметил. Я сам большой любитель этого напитка, а вот сыр только козий.

- Согласен с вами, я и сам козий сыр люблю. Правильно сделанный.

- Это да…

Мы немного ещё пообщались и расстались, тот к себе, я в своё купе. К слову, этот эшелон, что вёз горелую и битую технику на открытых платформах, нашу и немецкую, на металлургические заводы, на переплавку, к нему в конце два купейных вагоны присоединили, где в большинстве офицеры ехали в Москву. Кто в командировку, кто как. Некоторые, как и я, за новым назначением. В купе же я задумчиво побарабанил пальцами по столешнице, и потерев подбородок, стал изучать все купе в вагоне, потом во второй прошёл. Там мне повезло, в одном купе генерал-майор НКВД сидел у окна, чай пил, с ним трое офицеров, двое из его же службы, оба майоры. А вот четвёртый, подполковник-лётчик, тот соседями явно тяготился. Я бы тоже тяготился, те мне много плохого сделали, и не только в этом мире. Посмотрев на лётчика, сказал:

- Товарищ гвардии подполковник, попрошу оставить нас одних. Очень надо.

Тот книжку потрёпанную читал, посмотрев на меня, кивнул, аккуратно спустился с верхней полки и вышел в коридор. Прикрыв дверь, я сел на нижнюю полку, все три офицера с интересом на меня смотрели, и сказал:

- Есть важная информация, но я вас не знаю, попрошу документы.

Те мои тоже проверили, но так вроде настоящее сотрудники. Да не вроде, генерал смутно знакомый, пока не вспомнил, что тот в Киевском управлении НКВД служит. Да и майора одного где-то видел, а где, так и не вспомнил.

- В общем, история такая. Войну я у Минска начал, там и ранен оказался в рукопашной, штыком, в окружение попал, пришлось госпиталь покидать. С раной в лесу отлёживался, и видел, как диверсанты в форме наших пограничников убили шофёров, и захватили армейские грузовики, это тридцатого июня было, уехав на них. Командовал там капитан-пограничник. Некоторых я опознал, одного так на Лубянке, тот там работал. А десять минут назад я в соседнем купе опознал того самого «капитана». Только он теперь носит погоны полковника-стрелка. Я третий день на этом эшелоне, и могу сказать, что вчера вечером полковника этого в вагоне не было, скорее всего ночью сел. Третье купе от тамбура, там он один в таком звании. Мы с ним общались, оба любители молока. Я заглянул в купе. Попутчиков его впервые вижу, не опознал. Это ваша работа, что знал сообщил, дальше уже сами. И ещё, общаться с вами более не желаю, когда я опознал того на Лубянке, меня отдали мясникам, и забили до инвалидности ваши дознаватели. Два месяца в коме. Комиссовали меня, расписку взяли не сообщать, но я перенёс несколько операций, и смог пройти комиссию, как видите снова воюю. Однако и любви к вам у меня нет, сюда вынужденно пришёл.