Ролан Барт. Биография

Все в Китай

Центральный и со многих точек зрения не лучший момент этой дружбы, – вероятно, поездка в Китай в 1974 году. Проявления групповщины или, точнее, случаи, когда Соллерсу, несмотря на расхождение во мнениях, удавалось втянуть Барта в рискованные затеи, имели место и раньше. В 1968 году это был сборник «Теория множества», теоретический манифест, написанный под двойным знаком Малларме и Маркса, в котором предполагалось определить пространство, предложить понятия, развернуть историю, а самое главное – выработать политику, установить отношения между письмом и историческим материализмом. Барт – рядом со статьями Фуко, Деррида (с его знаменитой статьей о «различии»), Кристевой, Плейне, Гу, Дени Роша – второй раз публикует там свою статью о «Драме» Соллерса. Вопреки многочисленным противникам журнала он отказывается рассматривать свой демарш как теоретический шантаж – он видит в нем демистификацию либерализма и радикальность: «Его радикальность, впрочем, связана с тем, сколько было энергии в теоретических размышлениях Tel Quel, и эта энергия несколько недооценивалась в тех нападках, которым подвергался журнал»[874]. В 1970 году это кампания в поддержку книги Пьера Гийота «Эдем, эдем, эдем», в которую Барт охотно включается, поскольку искренне восхищен тем, как она написана: ему представляется случай подчеркнуть, какое значение имеет для него фраза. Но другие моменты его комментария, констелляция, в которую он включает Гийота («от Сада до Жене, от Малларме до Арто»), в основе своей взята из Tel Quel[875]. В эти годы Барт также сотрудничает с журналами, близкими к Tel Quel: Manteia, где он опубликовал статью о «смерти автора», и Promesse, которому дает длинное интервью. В 1971 году «Движение июня 1971 года», образец пропагандистского высокомерия, провозглашает в номере, посвященном Барту, необходимость приложить усилия «для необратимого распространения революционной теории и практики нашего времени: мысли Мао Цзэдуна». Отныне все стены редакции Tel Quel, как и первые страницы журнала, пестрят мыслями Великого Кормчего. Поражает не любовь к Китаю, а то, как резко происходит поворот: «Несмотря на некоторые позитивные теоретические результаты, Tel Quel слишком многим пожертвовал оппортунистической линии правых на консолидацию ревизионизма»[876]. Барт, конечно, не член редколлегии и не обязан одобрять палинодии своих союзников. Но есть три момента, которые все равно остаются загадкой. Сначала то, как постоянство его собственных политических взглядов отражается в зеркале резких поворотов, следующих один за другим. Затем отсутствие у него реакции на некоторые взгляды Соллерса, которые носят откровенно экстремистский характер (например, когда тот берется защищать «Черный сентябрь» в Мюнхене[877] – событие, особенно взволновавшее Барта в силу связей его семьи с Израилем[878]). Наконец, как он позволил увлечь себя тем, что представляется настоящим «китайским мифом», некоторые черты которого глубоко противоречат его критическому духу.

«Движение июня 1971 года» было создано после запрета продажи книги Марии-Антониетты Мачокки на празднике газеты L’Umanité в апреле. «О Китае», книга, которую только что перевели и издали в Seuil, одних снабжала оправданием культурной революции в Китае, для других была орудием борьбы со сталинским коммунизмом. Мачокки, активистка итальянской компартии, впервые побывала в Китае в 1954 году, и из-за замораживания отношений между Китаем и Советским Союзом снова попала туда только пятнадцать лет спустя, в 1970 году. Долгое время она была главой международной службы газеты L’Unità, но в итоге ее исключили из партии после публикации «Писем изнутри партии», адресованных Альтюссеру, в которых она выражает несогласие с некоторыми позициями Коммунистической партии Италии, и из-за книги «О Китае», которая демонстрирует полную поддержку Мао[879]. Эта книга, изданная ею по возвращении из Китая, куда газета послала ее сделать серию репортажей, полна столь простодушного энтузиазма, что даже обезоруживает. По-видимому, этот выспренний и наивный тон повествования, полного всевозможных поучительных историй, вызывал симпатию у некоторых читателей. Книга представляет собой свидетельство о повседневной жизни китайских мужчин и женщин, которая преображается благодаря замечательным начинаниям председателя Мао. Мачокки не делает политического анализа, ни о чем не расспрашивает партийных функционеров, она полностью полагается на своих гидов и переводчиков. Она рассказывает о том, что видит, и выражается мягко, пользуясь узаконенной лексикой. Так, в заключении своего 570-страничного панегирика она пишет: «По прошествии шестнадцати лет я констатирую, что Китай совершил беспрецедентный скачок вперед в истории»[880]. Показывая, например, как трансформировались отношения между учителями и учениками, она без колебаний защищает «школы 7 мая» по перековке кадров: «Я посмотрела вокруг. Что создает этот странный братский дух, незнакомую человечность, и чем проникнута эта школа? Была произведена радикальная переоценка ценностей, но в ней не было фундаментального насилия и она коснулась всех в одинаковой мере»[881]. Она верит в нового человека. Если Барт читал эту книгу (а он ее, вполне вероятно, читал или, по крайней мере, не просто пролистал, учитывая, какое место ей уделяет Соллерс в выпуске № 47), от его взгляда не должно было ускользнуть, как часто автор прибегает к стереотипам. Но, хотя он сохраняет дистанцию, не поддерживая ни сам маоизм как ярлык, ни приверженность ему, он все равно дает свое молчаливое согласие.

Идея поездки Tel Quel и французских интеллектуалов в Китай исходит от Мачокки, которая высоко ценит поддержку Соллерса и его журнала. «Лакан воодушевился, – рассказывает Элизабет Рудинеско, – он находит эту даму „поразительной“ и решает возобновить изучение китайского. Соллерс взял на себя формальности»[882]. В итоге Лакан откажется от поездки в последнюю минуту. Самой Мачокки китайские власти не дадут визу. Таким образом, группа сокращается до пяти человек: трех членов Tel Quel – Соллерса, назначившего себя руководителем, Кристевой, Плейне и двух сочувствующих – Барта и Валя. Поездка организуется в тот момент, когда журнал переживает острый кризис: Тибодо и Рикарду вынуждены выйти из его состава, Гу и Деррида, не проявляющие никаких симпатий к Китаю, отдаляются. Соллерс ценит верность Барта, он нуждается в ней. Барт, в свою очередь, чувствует себя достаточно свободным, чтобы участвовать, не принимая на себя идеологических и политических последствий путешествия. Все еще находясь под впечатлением прочитанного о буддизме, он интересуется китайской основой японской культуры и языка. Благодаря Tel Quel он открывает для себя выдающуюся работу Джозефа Нидэма «Наука и цивилизация в Китае», а это имя наряду с именем Марселя Гране представляется бесспорной гарантией науки. № 49 Tel Quel, вышедший весной 1972 года, отдает заслуженную дань этим двум фигурам и представляет важные научные исследования о китайской поэзии и письменности. После возвращения группы из Китая в выпуске № 59 будет опубликовано увлекательное интервью с Нидэмом. Интерес инициаторов поездки к древней цивилизации носит вполне реальный характер и может служить некоторым оправданием. Как и Лакан, Кристева изучает китайский язык, а Соллерс интересуется идеографическим письмом, которое он блестящим образом использует в «Числах». Здесь ощутимы интеллектуальные и даже духовные искания, которые придают несколько иное направление политическому увлечению, хотя и не оправдывают его. В статье «Почему я был китайцем?», попытке самокритики, опубликованной в марте 1981 года в выпуске № 88 Tel Quel, Филипп Соллерс настаивает на перспективах, которые этот проект открывал перед мыслью:

С другой стороны, в 1966–1967 годах произошло великое открытие… работ Джозефа Нидэма, написавшего замечательную энциклопедическую книгу «Наука и цивилизация в Китае». И в этот момент нашим глазам открылось нечто совершенно небывалое, потому что нам казалось, что это появление абсолютно новой отсылки в знании. Нидэм полагал – он сказал нам об этом, – что «включение Китая в историю знания отныне будет играть роль, абсолютно сопоставимую с отсылкой к грекам для людей европейского Возрождения»[883].

Вполне вероятно, что энтузиазм Соллерса, как и собственные исследования даосизма, также убедили Барта в том, что мысль и воображение смогут многое там почерпнуть для себя.

Однако от эпизода с поездкой в Китай у Барта осталось ощущение, что его завербовали насильно. Соллерс тоже это признает: «Бедный Барт! Ему 59 лет, я немного надавил на него в этой поездке, он переживает эпикурейский и жи`довский период жизни, ему понравилось свобода, которой он пользовался в Японии, а тут он оказался в сутолоке, лишенной всяких нюансов»[884]. Барт в тот момент ведет подготовительную кампанию для получения должности в Коллеж де Франс (его первая попытка туда попасть относится к 1974 году), и дружеские отношения удерживают его в Париже. 4 апреля он отмечает в своем ежедневнике: «Торговался, чтобы не ездить в Китай», а 6 апреля, узнав, что визы получены, записывает: «Тоска». Тем не менее он подготовился к поездке: купил путеводитель Нагеля, посмотрел фильм Антониони, который несколько недель спустя вызовет столь сильное неудовольствие у его китайских собеседников и с которым он сравнивает свои собственные заметки[885]. С января по март он встретился со множеством специалистов или тех, кто мнит себя таковыми: 26 января – с Марией-Антониеттой Мачокки, с Вивиан Аллетон, профессором китайской грамматики, опубликовавшей в серии «Что я знаю?» книгу о китайском письме, 7 февраля – с несколькими работниками посольства. У Соллерса он знакомится с тремя китайскими студентами. 18 марта Барт встречается с Шарлем Беттельхаймом, коллегой-экономистом из Практической школы высших исследований, горячим защитником реорганизации промышленности, осуществленной Мао. Но эта интенсивная подготовка действует на Барта угнетающе и утомляет. Все слишком жестко организовано. Кроме того, его беспокоит поездка «в группе», отсутствие уединения, нарушение распорядка дня, перерыв в письме.

Пятеро французов садятся на самолет, летящий в Пекин 11 апреля. О том, какую тревогу испытывает Барт, можно судить по раздражению от перелета: стюардесса, ужасная еда, другие пассажиры, всех как животных загнали в стойло. Проявлений нервозности предостаточно на протяжении всех трех недель поездки. Особые сложности возникают в отношениях с Соллерсом. В «Записках о путешествии в Китай» он часто становится объектом раздраженных размышлений: Барту претят его энтузиазм и прозелитизм. «[Ф. С. совершенно скотомизирует соперников-леваков. Все это вполне эгоцентрично: вся пресса рассматривается через призму запретов, которым она подвергает Tel Quel]»[886]. Риторика Соллерса кажется ему близкой к изматывающей риторике их китайских собеседников: «[Ф. С. тоже все время ведет кампании – и это утомительно; временами он долбит в одну и ту же точку с некоторыми вариациями, которые дают примеры, шутки и т. д. Сейчас это: Лакан как пособник религии, идеалист и т. д.]»[887]. Во время нескончаемых переездов на «микроавтобусах» он постоянно стремится петь революционные песни, «Интернационал» и т. д. Конечно, бывают моменты, когда они по-дружески делятся друг с другом, например, в музее Сианя «мы с восхищением говорим о Мелвилле»[888], но склонность Соллерса выставлять себя всезнайкой и командовать – одна из тягот этой поездки. Одним словом, «[единственный, по отношению к кому мне пришлось запастись терпением, был Ф. С.]»[889].