Петр I. Материалы для биографии. Том 3, 1699–1700

III. Прием послов великим визирем

Прием посольства у великого визиря состоялся в назначенный день. «Сентября в 18 день, — читаем в „Статейном списке“, — в 5-м часу дня (т. е. в 10-м часу утра) приходил к посланником пристав, капычи-баша, и говорил, что быть им, посланником, сего числа у везиря после полудня и прислан будет к ним от него, везиря, эминь-Магмет-ага с чаушами и чтоб они, посланники, к тому времени ехать к везирю были готовы. И посланники сказали, что они к тому времени ехать к везирю будут готовы. А после того приказывали к посланником с дворянином с Васильем Даудовым он же, пристав капычи-баша да чурвачей, который у них, посланников, стоит на карауле, что того эминь-агу и чаушей и конюхов, которые подводить будут им, посланником, лошадей, они, посланники, велели подарить, чем пристойно. И посланники чрез него ж, Василья, приказали к ним, приставу и чурвачею, что того эминя-Магмет-агу и чаушей дарить им ничем не за что и не доведется, потому что присланы они будут к ним от везиря по его, везиреву, велению, а не по их, посланничью, хотению. Да и у великого-де государя их, у его царского величества, окрестных государей послы и посланники его царского величества стольников, которые к ним для почести присылаются, ничем не дарят же; и те стольники того у них не домогаются. А конюхом-де, которые им, посланником, салтанских лошадей подводить будут, они, посланники, за труды их велят им дать, что доведется по рассмотрению. И капычи-баша и чурвачей ему, Василью, сказали, что они то предают на их, посланничье, рассуждение[822].

И того же числа после полудня пришел к посланником капычи ж баша и сказал, что прислано с салтанской конюшни под дворян и под иных чиновных людей с чаушем 27 лошадей с седлы и во всем конском наряде. А для де чести их, посланничей, прислан будет к ним, посланникам, салтанова величества честной знатной человек чауш-баша Мустафа-ага, а с ним вышеупомянутый эминьМагмет-ага да китяп-ага с чаушами и приведены будут с ними под них, посланников, особые две лошади в добром конском наряде. И, немного помешкав, приехал на посольский двор чауш-баша Мустафа-ага и эминь-Магмет-ага да китяп-ага в больших чалмах, а с ними чаушей диванских со 100 человек и привели за ними две лошади салтанские в добром конском наряде и под чепраки шитыми золотными. А взъехав на двор, стали они на лошадях около крыльца, а к посланником в палаты не пошли. И прислал к посланником чауш-баша, чтоб они ехали с ним, чауш-башою, к везирю. И посланники, вышед из палаты и сшед с крыльца на рундук, спрашивали о здоровье чауш-башу, а чауш-баша спрашивал о здоровье их, посланников. И, седчи на лошади, поехали с двора. Напреди ехали чауши диванские, а за ними пристав и чурвачей, да эминь-Магамет-ага, да китяп-ага. А чауш-баша ехал с двора с чрезвычайным посланником, с думным советником по левую сторону и едучи говорил, что с иными послы чауш-баши ездят по правую сторону, а он, чауш-баша, для почести едет с ним, посланником, о левую сторону. И чтоб он, посланник, ехал с товарищем своим вместе, а он-де, чауш-баша, поедет напереди. И посланники ехали вместе, а чауш-баша ехал перед ними. А дворяне, и переводчики, и подьячие, и толмачи, и люди посольские ехали за посланниками. А по обе стороны около посланников и напреди шли янычаня со сто человек с батошками. А великого государя его царского величества грамоту к везирю до его везирского двора и на двор вез Посольского приказу подьячей Лаврентий Протопопов в камке за пазухою[823].

И как посланники приехали к везиреву двору, и у того двора перед вороты по улице и на переднем дворе по обе стороны стояли янычаня с триста человек без ружья с батошками и при них начальные их люди в платье турском. И, приехав к везирю на двор, чауш-баша и посланники ссели с лошадей у крыльца, а дворяне, и посольские люди, и эминь-Магмет-ага, и китяп-ага, и пристав, и чурвачей с лошадей ссели среди двора, а чауши у ворот[824], и от крыльца палат с правую сторону стояли капычейские головы в ферезеях бархатных и суконных собольих, а на крыльце и в сенях аги и иные начальные люди. И, сседчи с лошадей у крыльца[825], велели посланники великого государя его царского величества грамоту несть подьячему перед собой явно в камке, а дворянам и всем чиновным людем итить велели за собою. И как посланники вошли в сени, что перед везиревою палатою, и в дверях сенных встретил их салтанова величества ближней секретарь Александр Маврокордат и, поздравя посланников, пошел в палату везирскую перед посланниками.

А вшед в палату, сели посланники на софе близ везирева места на уготованных скамейках[826], бархатом червчатым обитых. А везиря в то время в той палате не было. А Александр Маврокордат стоял. А как они, посланники, сели, из другой палаты вышел государственный канцлер рейз-эфенди, а за ним шел великий везирь. И посланники тогда встали. И, взошед, он, везирь, на софу сел на кофре в углу междо двемя подушками бархатными золотными. А посланником велел он, везирь, сесть же на тех же скамейках. А против его, везиря, во всю их, посланничью, бытность, стояли с правую сторону рейз-эфенди, а с левую сторону янычар-агасы, да чауш-баша, и кегая, и тефтедарь, и иные ближние салтанские люди, и было в той палате всякого чину с 200 человек. Кафтан на нем, везире, был соболий под изуфью, чалма зеленая. И опричь посланников, с везирем никто не сидел[827].

А как везирь сел на место, и тогда чауши кричали ему виват трижды. И, посидев немного, посланники встали, и, не снимая шапки, говорил думной советник и наместник каргопольской Емельян Игнатьевич везирю речь такову: Пресветлейший и державнейший император и великий государь Божиею милостию царь и великий князь Петр Алексеевич, всеа Великие и Малые и Белые России самодержец и многих государств и земель восточных, и западных, и северных отчич, и дедич, и наследник, и государь, и обладатель, его царское величество, прислал к тебе, Блистательной Порты к великому везирию Хусейн-Азем-паше, свою царского величества грамоту и указал высочество твое поздравить. А как тое речь переводчик Семен Лаврецкой с русского на латинский, а Александр Маврокордат с латинского на турской везирю изговорили, и дьяк Иван Чередеев, приняв великого государя его царского величества грамоту у подьячего в камке, поднес ему, думному советнику. А думной советник Емельян Игнатьевич, приняв ее у него, дьяка, поднес везирю. И везирь царского величества грамоту принял у него сам, сидя, и положил подле себя с правую сторону на подушке и говорил, что за присылку той великого государя царя Московского всеа Великие и Малые и Белые России грамоты и за поздравление он, везирь, ему, великому государю, благодарствует и приемлет то с любовию радостным сердцем и приездом их, посланничьим, веселится и желает во врученных им делех доброго начатку и счастливого окончания. А из грамоты-де царского величества о делех выразумев, он донесет салтанову величеству и обещается им с своей стороны исходатайствовать у него, салтанова величества, бытие на приезде с грамотою царского величества и очи его видеть без замедления. И посланники говорили, что за доброжелательство его, великого везиря, они ему благодарствуют и сами того желают же, дабы доброначатое дело, обоим государствам прибыльное, восприяло совешенство благое и чтоб по его, везиреву, ходатайству быть им у салтанова величества на приезде и о делех обоих великих государей и государствам их надлежащих донесть вскоре. И везирь говорил: о том-де он радеть будет. А когда им у салтанова величества быть, и о том ведомо им будет впредь.

А потом посланники говорили, что они по милости салтанова величества и по его, велеможного везиря, повелению на рубеже под Керчью приняты и в царствующий град припроважены со всякою честию и пристав капычи-баша в приеме их, посланничье, и в дороге чинил им всякое почитание и благоприветствование, и за то они салтанову величеству челом бьют, а ему, велеможному везирю, благодарствуют. И везирь говорил, что та честь воздана им по чину посольства их. И спрашивал везирь, как-де они, посланники, ехали Черным морем? Потому что времянем бывает то море неспокойно и давно ль они от Азова поехали, и в сколько дней от Керчи к Царюгороду поспели? И посланники говорили: ведают-де они и сами, что пучина Евксинопонтская времянем бывает неспокойна. И хотя-де им на ней была от волнения по два дни трудность, однако по милости Божии за счастием благочестивого великого государя, его царского величества, ту Евксинопонтскую пучину от Керчи кораблем царского величества преплыли и в Царегородское гирло пришли в пятой день. А от Азова поехали июля в последних числех.

И после того подносили посланником конфекты на блюдах малых и пить кагве (кофе) и шербет, и подавали из маленьких серебряных кушинцев умывать руки и окуривали благовонием. А по курении велел везирь на посланников надеть кафтаны золотные, так и на дворян и на иных чиновных людей, всего на 23 человека кафтаны надели ж. А потом говорил везирь, чтоб они, посланики, ехали к себе на посольской двор. А когда им быть у салтанова величества на приезде, и о том ведомость им учинена будет в ыное время впредь.

И посланники, встав и поклонясь по обычаю везирю, пошли из палаты. Провожал их тот чауш-баша Мустафа-ага, которой по них, посланников, приезжал на посольской двор в сени и, поздравя посланников, пошел к везирю. А Александр Маврокордат провожал посланников до прежнего встречного места — до дверей сенных. И посланники спрашивали его, Александра, для чего тот чауш-баша не провожает их, посланников, до посольского двора? И Александр сказал: такие-де особы честные только приводят к везирю и к салтану послов с посольского двора, а на посольской двор никогда не провожают. А те-де особы называются кубе-везири, которых есть 9 человек, а проводят-де их, посланников, до посольского двора эминь-Магмет-ага с чаушами. И провожали посланников из палат до крыльца и с везирева двора на посольской двор эминь-Магмет-ага с чаушами да Александров шурин Дмитрей Хрисокулий. А по обеим сторонам около посланников шли янычаня. И, приехав на посольский двор, были те аги и чауши у чрезвычайного посланника, у думного советника в палате и, вшед, поздравляли посланников бытием у везиря. И посланники против прежнего поведения эминь-агу и товарыщев его двух агов же велели было подарить собольми и те соболи им подносили. И они тех соболей не приняли, а сказали, что того ныне принять им не доведется для того, что они, посланники, не были еще у салтанова величества. А как они, посланники, будут у салтанова величества на приезде, и тогда они, аги, по провождении их, посланников, от салтанова величества на посольской двор те подарки у них, посланников, примут. И посланники, подчивав тех агов, отпустили»[828].