Петр I. Материалы для биографии. Том 1, 1672–1697

Сохранилась в делах Посольского приказа записка об этом словесном соглашении, род протокола, составленная уже впоследствии, не ранее 1701 г., потому что Фридрих III называется в этой записке «нынешним королем Прусским». В этом документе после краткого изложения хода переговоров читаем: «И по многих разговорах согласились на том, чтоб… о сей статье, чтоб друг другу против всех неприятелей вспомогать, а особливо против шведа, обещать самим обоим государям друг другу изустно. И как великий государь с послами изволил пойтить из Королевца водой в Пилаву на курфистровой яхте и, отшед до курфистрова двора, именуемого Фридрихсгофа, остановился, и тогда приходил сам курфистр к великому государю на яхту с братом своим маркграфом Албрехтом, с ним же верховный президент фон-Данкельман, а при великом государе были тогда великие послы да переводчик. И по разговорех меж собою изволили учинить друг другу обещание, говоря, „что, хотя и письменный бы им договор меж собою постановить, то однако ж тот договор совестми ж их государскими имеет быть крепок, понеже де на свете несть судии, который бы в несодержании обещания того, хотя и письменного, их судити мог, кроме Бога. И того ради обещают они, великий государь, его царское величество и курфистрская пресветлость, друг другу пред лицем Божием, что ту статью, о которой министры их на письме в договоре не положили, дабы не сочинить оным подозрения, а имянно, чтоб во удобной и потребной случай друг другу против всех неприятелей, а особливо против шведа, вспомогать всеми своими силами во всякой возможности содержать истинно и пребывать до скончания в непременной при том союзе дружбе“. И, дав на том друг другу руки, целовались и клятвою утвердили»[847]. До сих пор стремительная воля Петра ломала освященные временем внешние формы и установившиеся отношения внутри государства; теперь она проявила себя той же ломкой форм и в международных сношениях. Раз он был убежден в целесообразности и пользе соглашения с куфюрстом, старинные внешние формы его не остановили, и он сейчас же изобрел новые, более подходящие к случаю.

Курфюрст пробыл на яхте у Петра и послов с полчаса. Петр подарил ему драгоценный камень — рубин очень большой цены.

Отъезд послов, свидетельствует Бессер, был обставлен такой же пышностью, с какой его курфюршеская светлость принимал их при прибытии и во все время пребывания. «И потчивав великие послы, — читаем в „Статейном списке“ — его курфюстрово пресветлейшество и ближних его людей проводили с яхты честно. А как великие и полномочные послы пошли в путь свой и тогда от двора курфистрова, поздравляя их счастливой путь, стреляли из пушек многожды; так же и великие послы с яхты из пушек стрелять велели ж»[848]. Ночь с 9 на 10 июня проведена была Петром и посольством на яхте, ставшей на якоре не доходя Пилау. 10 июня в полдень царь прибыл в Пилау, встреченный также пушечными выстрелами с замка.

В тот же день, 10 июня, был произведен разбор посольской свиты, очевидно, оказавшейся излишне многочисленной для немецких стран, и часть ее: несколько дворян, солдат и разных служителей, всего 49 человек, — была отпущена с майором И. Шмитом морем до Нарвы, а затем в Москву[849]. 12 июня к послам приезжал обер-президент фон Данкельман для дальнейших переговоров о заключении трактата, и послы передали ему «образцовые статьи», т. е. проект текста трактата[850]. 18 июня Петром было получено письмо из Москвы от Виниуса от 28 мая с поклонами и с пожеланием дальнейшего счастливого пути[851]. В тот же день курфюрст присылал с приглашением на охоту, «смотреть звериной потехи» на 21 июня. Охота на лосей состоялась в лесу при охотничьем домике Фишгаузене; Петр, впоследствии не любивший этого вида развлечений, принимал в ней активное участие, стрелял лосей вместе с курфюрстом. «Июня в 21 день, — повествует „Статейный список“, — приезжал к великим и полномочным послом курфирстра Брандебургского комнатной дворянин Принц и объявил великим послом четыре кореты да несколько лошадей верхи и просил именем курфирстова пресветлейшества, чтоб изволили ехать от Пилавы полторы мили до замочка курфирстова, имянуемого Фишгаузен, смотреть потехи. И великие и полномочные послы в коретах к тому замку ездили. А проехав замок Фишгаузен, с четверть мили в лесу, огорожено было полотняными прислонами в вышину сажени в полторы, в ширину сажен на полтораста, а в длину (так!) сажен на пятдесят к лесу. А посреди того, где курфирст и великие послы стояли, поставлен намет (шатер); и от того места ловчей с товарством своим, которых было человек с пятдесят, поклонясь курфистру, пошел к лесу, кричали и, вшед в лес, выгнали многое число лосей, которых гоняли мимо тот намет; а из под того намету Преображенского полку один началной (Петр) да курфирстр стреляли по них из пищалей и убили лосей с семдесят; да на тех же лосей, которые ранены, поскали меделянских больших собак. И по совершении той потехи охотники, пришед к намету, воздая курфирстову пресветлейшеству услугу свою, играли на своих рогах и трупках (так!) трижды переставая и курфистру челом ударили; а как они к курфирсту к намету шли, и курфирст из намета вышел и их встретил. Потом курфистр великих и полномочных послов звал к себе обедать в замок Фишгаузен. И великие и полномочные послы у курфистра были и ели с ним за одним столом. При курфистре были и за столом сидели: брат его, курфистров, да князь голштинской ферт-маршалок, да барон Эбергарт фон-Данкельман и иные ближние люди и пили про здоровье великого государя, его царского величества, и курфирстова пресветлейшества и прочих государей. И как про здоровье пили, и в то время все охотники трубили в роги медные и в костяные и на иных инструментах играли, а на дворе в то же время трубили на трубах и били в литавры. После обеда курфирст и великие послы были в саду и забавлялись, и подчивая курфирст отпустил послов честно»[852]. Это свидание Петра с курфюрстом было последним.

22 июня, во вторник, был, наконец, заключен трактат между Московским государством и Бранденбургом. В окончательной его редакции, если сравнивать ее с проектом 24 мая, не находим статьи 2 проекта об оборонительном союзе, составившей предмет словесного договора, а также тесно с ней связанной статьи 3 о гарантировании Бранденбургу владения Пруссией. Остальные статьи в окончательной редакции те же, что и в проекте, только расположены в ином порядке, именно: статья 1 подтверждает старинную дружбу; статья 2 устанавливает между обоими государствами свободные торговые сношения. Московские торговые люди могут ездить во владения курфюрста до Мемеля, Кролевца, Берлина и иных городов, а подданные курфюрста могут ездить до Архангельска, Пскова, Великого Новгорода, Смоленска, Киева и Москвы; могут проезжать также через Московское государство в Астрахань, Персию и Китай с платежом уставной пошлины. Статья 3 предусматривает выдачу бунтовщиков, возмутителей и неприятелей. В статье 4 обеспечивается русским подданным, посылаемым за границу для науки, благосклонный прием со стороны курфюрста. В статье 5 великие послы обнадеживают курфюрста в том, что государь велит воздавать послам курфюрста такие же почести, с какими принимают их при цесарском дворе. Курфюрсту не удалось в конце концов добиться окончательного решения этого столь интересовавшего его вопроса. Последняя статья — 6-я — новая, сравнительно с проектом общего характера, заключает в себе обещание хранить договор крепко и нерушимо[853].