Петр I. Материалы для биографии. Том 2, 1697–1699

XXV. Артиллерия для воронежского флота. Работы по очистке русла реки Воронежа

Одновременно с кораблестроением принимались меры к вооружению воронежского флота артиллерией. Как уже известно, еще король Карл XI, узнав, что шведский резидент в Москве Книппер получил от московского правительства поручение приобрести в Швеции 600 пушек, желая сделать удовольствие московскому государю, подарил ему 300 пушек в знак участия в борьбе христиан с «неверными», но умер, не успев этих пушек отправить. Его сын Карл XII, не предвидя, что со временем эти пушки обернутся против него же, поспешил исполнить волю отца. Летом 1697 г. пушки были присланы в Ругодив (Нарву), из Ругодива перевезены в Новгород, затем в Москву, откуда 10 февраля следующего 1698 г. отправлены в Воронеж. Кроме этого дара, по распоряжению Петра были приобретены там же, в Швеции, путем заказа и покупки еще 388 пушек[872]. В 1697 г. был из Владимирского судного приказа отправлен за рубеж, в Свейскую землю, московский торговый человек гостиной сотни Логин Юдин, а с ним целовальник Федька Степанов с поручением в Швеции «купить на великого государя пушек железных чугунного самого доброго железа, которые бывают на кораблях», разной величины, именно: 20 пушек, стреляющих трехфунтовыми ядрами, 20 — двухфунтовыми, 40 — полуфунтовыми и 20 пушек «дробовых башкитинов с отворотными вкладными патронками», т. е. заряжающихся с казенной части. Кроме артиллерии, Юдин имел еще поручение приобрести 400 пил для распиливания деревьев да 100 стоп картузной бумаги. В Швеции сам Юдин умер, но целовальник Ф. Степанов, получив заказанное, доставил в 1698 г. этот транспорт морем в устье Невы. 9 ноября 1698 г. во Владимирский судный приказ явился посланный от этого целовальника, Федьки Степанова, его помощник Кирюшка Фирсов, который в приказе объявил, что «те пушки, пилы и бумагу они из Стекольна вывезли и стоят ныне на реке Неве, в городе Канцы (будущий С.-Петербург), от Великого Новгорода 150 верст». Но и целовальник Федька Степанов, исполнив порученное казенное дело, слег больной и лежал в Канцах при смерти. Приказ распорядился о вывозе пушек в Новгород, а из Новгорода по первому зимнему пути в Москву.

Тогда же, в ноябре 1698 г., на Неву были доставлены 100 пушек другого заказа. 21 апреля этого года новгородский воевода П. М. Апраксин получил приказ от великих послов из-за границы послать для заказа пушек в Ругодив, Колывань и Стокгольм знатных дворян. Исполняя этот приказ, воевода отправил в Ругодив и Колывань стольника князя Ф. В. Елецкого да Новгородской приказной палаты подьячего Василия Протопопова, а в Стокгольм — дворянина И. Т. Бестужева да подьячего Ивана Сорокина, а также и из торговых чинов знающих людей, которые в тех городах бывали. Князь Ф. В. Елецкий вернулся ни с чем и сказал, что в Ругодиве и Колывани на литье пушек подрядчиков никого не сыскалось. Но дворянин И. Т. Бестужев успешно исполнил поручение и заказал в Стокгольме 288 пушек мастеру Эрен-Крейцу, с которым и заключил договор. К двадцатым числам ноября 100 пушек из этого заказа уже были готовы, на наемных русских карбасах привезены морем на реку Неву и находились в 45 верстах от русского рубежа: «ближе того места, — как писал Бестужев, — к рубежу карбасам дойти было невозможно для того, что на Ладожском озере в нынешней осени воды были мелки». В январе 1699 г. эта сотня пушек была перевезена в Новгород. Остальные 188 пушек Эрен-Крейц обещал изготовить к лету 1699 г.

Таким образом, в 1699 г. воронежский флот приобретал артиллерию из 688 сделанных в Швеции пушек[873].

Не ускользнуло от внимания Петра и еще одно дело, тесно связанное с постройкой кораблей в Воронеже, откуда их предстояло опускать в море по рекам Воронежу и Дону: очистка этих рек и приспособление их русел для движения кораблей. Для этого в апреле 1698 г. велено было «реку Воронеж, где корабли строят, вниз до реки Дону и реку Дон до Азова осмотреть и водяной ход очистить». Эта новая задача также должна была решаться старыми средствами в том, что касалось исполнения работ, как и в том, что касалось руководства. В первом отношении она тотчас же вызвала особую местную специальную повинность для прибрежных жителей, так как работа должна была быть произведена «тех городов и сел и деревень жителями, которые у тех рек живут в ближних местах», и эти жители должны были явиться на работу «с топоры, и с заступы, и с лопаты, и с канаты, и с веревки, и со всякими снасть-ми, которые к тому делу пристойны», а будары и лодки брать в тех селах и деревнях, против которых будет идти работа. Руководство делом, по обыкновению, возлагалось на специально посланных дворян добрых, «кого б с такое дело стало».

Дело, однако, до осени 1698 г. не подвинулось. Первоначально предполагалось послать таких дворян добрых трех человек; однако вместо трех был послан только один Семен Шетнев. Ему предписано было адмиралтейцем «от города Воронежа реку Воронеж до реки Дона и реку Дон до Азова очистить и где в тех реках объявятся какие карчи и езовые перебои, и завалы, и наносы, и из тех рек то все повытаскать на берег и нагнутые деревья ссечь и в берегах реку Воронеж узкие места расчистить и берега открыть, и мелкие места вычистить и корабельному ходу учинить проход и по берегам для признака и для проходу кораблям в полую воду поставить вехи». Реки, по крайней мере Воронеж, действительно нуждались в очистке. О состоянии русла Воронежа отбирались в разряде сказки у сведущих, бывших в тех местах людей, и вот что, например, показывал о состоянии реки Воронежа под самым городом расспрошенный Т. Н. Стрешневым 12 сентября 1698 г. стольник Ф. А. Павлов: «Под городом Воронежем реку Воронеж против двора воронежского подьячего Игнатия Моторина из боераку дождевою водою занесло с градскую сторону (т. е. к городской стене), а к другому берегу стрежнем[874] промыло. А ниже того заносу на реке Воронеже под Чижовкою против Троицкой церкви — мели, и летнею порою переезжают в броды и с телегами. А ниже Чижовки на той же реке Воронеже до Ивановской пристани мели есть же. И для тех-де мелей отпускал он, Федор, хлебные запасы с пристани ериком (рукавом), который обшел выше адмиралтейского двора и сшелся тот ерик в реку Воронеж на Ивановской пристани». Из дальнейших его слов узнаем, что этот обводный рукав приходилось при пропуске стругов с хлебом шлюзовать, и только при помощи таких шлюзов можно было сплавлять по нему струги: «а спроваживали-де струги с хлебными запасы тем ериком накопленной водою, а для прикопу воды плотили и занимали воды на мельничных плотинах, а без накопленной воды и тем бы ериком стругов с хлебными запасы спустить невозможно». Последний, впрочем, караван за обмелением воды пришлось грузить хлебом уже только на Ивановской пристани, пропуская до этой пристани струги порожняком[875].

Шетневу для расчистки рек было назначено из городов Воронежа и Коротояка стрельцов, казаков и их недорослей 1048 человек. Но из них явилось к нему осенью 1698 г. только 823 человека. Никаких припасов, надобных для очистки рек: канатов, якорей, багров и пр., с ними отпущено не было. Да и сам Семен Шетнев оказался «стар и дряхл и к наряду (т. е. для исполнения порученного дела) плох, с такое дело его, Семена, не будет». Заменить его, однако, за неимением на Воронеже свободных дворян оказалось некем, и, таким образом, «за невысылкою из городов работных людей и за его, Семеновым, плохим нарядом речной очистке учинилась великая остановка». Тем временем наступила зима, и дело совсем стало[876].