Петр I. Материалы для биографии. Том 1, 1672–1697

Наконец, послы напомнили Штатам о прежних проявлениях доброжелательства к их народу со стороны московских государей. Когда в 1670-х гг. шведский король, собираясь в союзе с Францией воевать против Штатов, старался заключить союз с московским государем, то царь Алексей Михайлович, зная, что король ищет этого союза, намереваясь воевать с Голландией, «такого союза учинить с ним не изволил и в том ему отказал, и послы его отпущены с Москвы без дела». Когда затем во время этой войны со Швецией Штаты прислали к царю посла фон Кленка просить о помощи, царь Алексей Михайлович отправил в Швецию посольство склонять шведского короля к миру, а для «постраху» королю в то же время к шведской границе были двинуты войска, и король, узнав, что эта угроза делается не из-за пограничных между Россией и Швецией ссор, а ради Голландии, «учинил войне прекращение, а к миру склонность». Все это «должно им, господам Статом, в незабытной памяти имети». Дав осязательно понять об огромных расходах, которых требует ведущаяся в интересах всего христианства война против турок, в чем будет заключаться главный предмет посольства в такую богатую морскими силами страну, как Голландия, и приправив эти слова указаниями на помощь, оказанную Штатам расстройством планов Людовика XIV и на прежние случаи такой же помощи, посольство в заключение затронуло аппетиты торговой республики, открывая ей перспективы больших материальных выгод. Еще при царе Алексее Михайловиче тот же голландский посол фон Кленк просил о транзитной торговле для Голландии с Персией и армянами. Тогда в этом было отказано. Великое посольство прикрывало теперь этот отказ объяснениями, что дело пресеклось тогда за смертью царя Алексея Михайловича, а в настоящее время великий государь, следуя такому же, как и отец его, «доброхотному склонению» к Голландии, указал послам напомнить Штатам о том деле и предложить им высказаться, на каких условиях они желали бы установить транзитную торговлю, «на каковых статьях которому делу состоится возможно и каким поведением тот торг и отпуск имеет быти?» Это был как бы посул голландцам, имевший целью приобрести их расположение к основному предмету переговоров.

Президент и депутаты, составлявшие комиссию, выслушав предложение послов, «записали их себе статьями» и совещались между собой, а затем президент ответил послам несколькими фразами благодарности за переданное от великого государя намерение поддерживать старинную дружбу, выразил радость по поводу победы царя над неприятелями и пожелание победы и одоления над врагами и на будущее время. Что же касается дела о торговле с Персией, о котором хлопотал фон Кленк, то пусть послы изложат свое предложение письменно, и тогда им будет без замедления дан ответ. Такой оборот, видимо, несколько удивил послов, и они возразили, что в торговле с Персией заинтересованной стороной являются Штаты, что прошение через фон Кленка было с их стороны и поэтому они и должны представлять соображения об этом деле. Депутаты, поблагодарив еще раз за «доброхотственное склонение» царя, ответили, что велят по этому предмету сделать выписку из записных книг, представят на усмотрение общего собрания Генеральных штатов и тогда «учинят ответ». На этом переговоры 29 сентября кончились, и депутаты, «витався с послами», покинули посольские помещения[1106].

В тот же день, 29 сентября, послы просили состоявшего при них «торгового» голландца Захария Дикса выхлопотать перед Генеральными штатами разрешение на беспошлинный вывоз из Голландии в двух бочках лекарств, закупленных на царский обиход находившимся в Амстердаме русским доктором Петром Посниковым. «И Захарий Дикс, пришед к великим и полномочным послом, сказал, что он их посолское прошение Статом доносил, и господа-де Статы по их, посолскому, прошению велели те лекарства в своих владениях пропустить беспошлинно»[1107].

Были приняты приехавшие с визитом датские послы Христиан-Зигфрид фон Плессен и Христиан фон Ленте фон Сарлгаузен. Войдя в палату и посидев немного, первый из датчан говорил «продолжительную речь», в которой после приветствия русским послам и поздравления со счастливым прибытием в Гаагу сообщил, что у них есть королевский указ — иметь с русскими послами приятство, потому что король почитает царя не только «за величество государств его», но и за самые его поступки, желает иметь с ним всякую любовь паче прежнего и, ища всякой приязни с царем, изволил отправить посланника к Москве. Король очень ждал приезда великих послов в свою землю, и по этому поводу сделаны были большие приготовления, но, вероятно, это намерение великих послов отменилось по воле царя; король желает, чтобы в будущем посольство все-таки его посетило, и примет его «со всякою честью и достоинством». И притом датские послы «просили, чтоб они, великие и полномочные послы, показали им всякое приятство». Русские послы благодарствовали послам за приязнь, а королю за желание видеть их у себя и объявили, что тогда их посольство к королю было отложено ради некоторых причин, но есть надежда исправить это упущение впоследствии: «посольство имелось учиниться во отложении для настоящих случаев, а может то исправитесь иным благополучнейшим временем. И, говоря о том, послы, простясь, поехали к себе». Великие послы провожали их до нижнего рундука[1108]. День закончился посещением театра: «Того ж числа были великие и полномочные послы в Гаге в комендиальном дому и смотрели тамошних действ»[1109]. «Когда оттуда возвращались, — добавляет автор „Записной книжки“, — несли перед каретою свечи восковые возженные»[1110].

30 сентября австрийское посольство прислало великим послам полученную из Вены грамоту на латинском языке от цесаря к Петру с уведомлением о победе над турками при Центе. Грамота от цесаря к царю посылалась, как видим, не в Москву, где царь официально значился, а в Голландию к Великому посольству. В ней сообщалось (по включенному в «Статейный список» переводу ее с латинского языка на русский), что турки, «смотрящу с другой стороны реки самому султану и из всего обозу (лагеря)… от наших выгнаны; кроме трехсот знамен и между ими самое янычарского аги знамя, такожде и кош (обоз) и сто пушек потеряно, и оставленные кормовые запасы все, купно с великим телег числом, пятнадцать тысяч и болши урону восприяли, которые или мечом побиты на месте, или в бегстве, понеже теснота моста их объяти не розмогла, в воде реки Тисы потоплены суть»[1111].

2 октября происходила вторая конференция послов с назначенной Штатами для ведения переговоров комиссией. К послам на этот раз явились семь ее членов с президентом ван Эссеном во главе. Когда вошли в палату и сели по местам, президент ван Эссен начал переговоры, «говорил с письма». Он передал посольству благодарность Штатов за высказанные на первом разговоре заявления. Речь перешла затем к сделанному послами в прошлый раз предложению относительно торговых сношений с Персией и армянами. Предложение это, как видно, было встречено Штатами более чем холодно; они не только не обнаружили никакого стремления за него ухватиться, но проявили склонность затянуть дело: за предложение они благодарны, но вскоре ответа на него дать не могут; надо об этом деле спросить многих торговых людей, которые бывали в тех краях. Если послы не располагают долго оставаться в Гааге, то переговоры можно продолжать и в Амстердаме, если послы там еще побудут. Штаты желали бы, чтобы послы изложили свое предложение письменно.

Послы очутились в очень неловком положении; они взяли на себя инициативу предложения голландцам тех торговых выгод, которых голландцы ранее при царе Алексее добивались и о которых просили сами. Теперь они получили ответ в таком тоне, как будто о торге голландцев с Персией хлопотали они сами, русские послы. Послы ответили, что переговоры можно будет вести и в Амстердаме, потому что они намерены еще там пожить. Предложение их выгодно для Штатов, так как сокращает путь для их торговли с Персией. Об этом ранее «многое прошение» было со стороны голландцев, и если Штаты пожелают вступить о том в переговоры, тогда и послы будут говорить о том пространно. И так как потребность транзитного торга существует для голландских купцов, то письменное предложение о нем должно исходить не от послов, а от Штатов. Ошибка посольства в переговорах — и виной ее, может быть, был сам Петр — заключалась в том, что оно слишком преждевременно заговорило о желанном для голландцев транзитном торге, надеясь поймать голландцев на эту удочку, не дождавшись просьбы о том с их стороны. Но посольство ошиблось в расчетах. Штаты, холодно встретив предложение о транзитном торге, тем самым не связывали себе рук и относительно других вопросов, выдвигавшихся русским посольством. Это был крайне неловкий, в значительной степени наивный дипломатический ход начинающего и не вооруженного еще опытом политика.

Вторым предложением, сделанным русским посольством в этом заседании, и был тот главный предмет, за которым посольство обращалось к голландскому правительству, главная цель его приезда в Голландию — просьба о помощи Московскому государству в его войне с Турцией если не деньгами, на что, по-видимому, вовсе с самого же начала не рассчитывали, то, по крайней мере, имеющимися в Голландии в изобилии всякого рода морскими снаряжениями. Повторив вновь вкратце речь о значении войны против басурман для общей всех христиан пользы, послы подробно развили ту тему, на которую сделали намек уже в первом разговоре. Твердо намереваясь продолжать войну с турками, великий государь решил соорудить на Черном море флот («караван»), в котором должно быть кораблей и галер со сто, кроме иных мелких судов. На сооружение этого флота нужны как большие денежные ресурсы, так и всякого рода военные и морские припасы, и пусть Штаты, слыша о таких «его царского величества на защищение всего христианства подвигах», окажут ему помощь, если невозможно деньгами, то «всякими воинскими и корабельными припасами», которых у них изобилие, а в Российском царстве «за незвычаем» нет, и вскорости изготовить невозможно. Послы об этой помощи говорили, «выводя пространно», указывая, что войны против басурман в таких обширных размерах, в каких она теперь предполагается, еще никогда не бывало, что для Штатов такую помощь оказать нетрудно, что царю это будет приятно и памятно, и он вознаградит голландцев по окончании войны, а если они что-либо желают получить теперь же, то пусть просят. Комиссия просила дать по этому делу письменное предложение, обещаясь доложить его Штатам. Послы ответили согласием, и на этом вторая конференция окончилась[1112].