Петр I. Материалы для биографии. Том 1, 1672–1697

23 ноября были у великих послов на «приватном разговоре» послы польский и бранденбургский Бозе и фон Данкельман и «говорили о соседственной дружбе». Русские послы в разговоре указали на то, что великий государь польскому королю «помощь и всякое благодеяние изволяет чинить, не ища себе какой в том прибыли, токмо для имяни Божия и для целости всего християнства, как бы избавить православных християн из-под ига бусурманского». Разговор, очень неполно передаваемый «Статейным списком», имел связь, как можно думать, с предыдущими разговорами русских послов с Бозе и имел целью привлечение бранденбургского правительства к более активной поддержке Августа II и к более активному противодействию его сопернику[1230].

24 ноября Бозе был принят самим Петром, вернувшимся в этот день с Тесселя, куда он ездил осматривать флот, возвратившийся из Московии. «Я был принят его царским величеством, — доносил Бозе своему королю, — очень милостиво; всякий раз, как упоминалось о вашем королевском величестве, его величество уверял в своей дружбе и добром соседстве, причем с обеих сторон было немало выпито»[1231].

25 ноября Бозе вновь посетил русское посольство. Великие послы вручили ему немецкий перевод с королевской грамоты, полученной ими от него 17-го, сказав, что они «по прошению его тое грамоту велели на немецкой язык перевесть и тот перевод отдают ему, послу, и чтоб он тое грамоту прочел и из нее выразумел, а как выразумеет, и они, великие и полномочные послы, с ним, послом, о делех говорить будут… И посол, приняв перевод, великим и полномочным послом благодарствовал и тот перевод чел». Великие послы выразили затем неудовольствие Бозе по поводу содержания грамоты: ими получено не то, что им было нужно. Грамота, врученная им 17 ноября, — благодарственная за оказываемую военную помощь, и подписи королевской на ней нет, а они желают получить просительную грамоту о вводе войск за подписями короля и сенаторов и вновь, уже бог знает в который раз, повторили, почему им такая грамота нужна ввиду вечного мира между царем и Речью Посполитой. Посол отвечал, что «из переводу-де той грамоты и он, посол, выразумел, что та его королевского величества грамота писана толко благодарственная, а прошения в той грамоте не написано, также и его королевской руки у той грамоты не приписано, в то-де учинилось непорядок от его королевской канцелярии, и в том он, посол, просит прощения и к государю своему, к его королевскому величеству, о том писать будет и впредь то исправиться может». Великие послы еще раз напомнили также Бозе, что у него все еще не имеется полномочной грамоты для ведения переговоров с ними, и притом требовали от него двух полномочных грамот — одну за королевской подписью, другую от Речи Посполитой за сенаторскими подписями согласно обычаю в Польском государстве, на что Бозе заметил: «такого-де обыкновения о полномочных грамотах он, посол, не знает, и слышать ему о том не лучилось, а будет о том о всем к государю своему писать и надеется… указ получить вскоре» и обещал послать за просительными и полномочными грамотами к королю нарочного дворянина. В этот момент разговора с Бозе великим послам были поданы с почты письма из Москвы от 22 и 29 октября с известиями о Таванской победе.

«Того ж числа и часа, как великие и полномочные послы с тем полским послом разговаривали, поданы великим и полномочным послом московские писма, писанные с Москвы октября 22 и 29 числа, в которых писмах писано о счастливой победе над турки и татары под Тованским городом и о прогнании их от того города». Великие послы поделились известиями с польским послом: «И полскому послу о том объявлено, и полской посол великим и полномочным послом за то объявление благодарствовал и от них отпущен»[1232]. Из донесения Бозе королю Августу II об этом свидании с московскими послами узнаем, что во время разговора в комнату, где он происходил, вошел сам Петр и принял в нем участие. По пунктам перечислив указанные ему дефекты грамоты и свои возражения на них, Бозе, однако, признается, что посольство его объяснениями не удовлетворилось «и особенно часто возвращалось к недостающей королевской подписи, пока, наконец, не пришел его царское величество сам, и в то же время подоспело радостное известие о блистательной победе, одержанной над турками и татарами при Таванске 12 октября; тогда от прежнего предмета отклонились и перешли к последним… Между прочим, я должен доложить, что я знаю от одного любимца, что его царское величество был сильно раздосадован особенно недостающею подписью и сначала предположил, будто я от себя написал или подделал польское письмо, а потом перешел к той мысли, что ваше королевское величество не дорожит больше его дружбой с тех пор, как принц Конти уехал из королевства, и мне стоило великого труда убедить его в противном»[1233].

Дело под Таванью, о котором получено было известие на конференции с польским послом, заключалось в следующем. Опасаясь удара на Очаков со стороны русских, владевших уже на низовьях Днепра городками Таванью и Казикерменем, турки двинули большие силы под начальством крымского хана, сераскира и белгородского паши против этих городков. Получив известие о движении неприятеля, белгородский воевода князь Я. Ф. Долгорукий и гетман Мазепа спустились вниз по Днепру за пороги, но ввиду значительного превосходства неприятеля не решились сразиться с ним, ограничились высылкой двух полков — стрелецкого Ельчанинова и казацкого Лубенского — на помощь таванскому гарнизону и отступили, дав знать о неприятельском вторжении в Москву, а также в Валуйки боярину А. С. Шеину, возвращавшемуся из Азовского похода. Усиленный двумя полками гарнизон Тавани под начальством думного дворянина В. Б. Бухвостова мужественно выдержал осаду и в решительной стычке с осаждавшими 10 сентября разбил их и принудил уйти к Очакову, причем убит был турецкий сераскир[1234]. Какое впечатление вызвало известие об этом деле у Петра, видно из его писем к Виниусу от 26 и к Ромодановскому от 27 ноября. «Min Her Vinius, — пишет он первому. — Писмо твое, октября 29 дня писанное, мне отдано ноября в 26 день, за которое благодарствую. Здесь, слава Богу, все добро, а вестей никаких нет; толко вчерашнего дня пришедшая почта принесла нам зело радостные вести о храбром отпоре тованских сиделцов (и сим вам взаимно поздравляем), понеже той победы причиною оне одне сиделцы. Piter. Из Амстрадама, ноября в 26 день»[1235]. В письме ко второму, уведомив о получении его письма, Петр делает собственноручную приписку: «Поздравъляю вамъ, государю, мужественнымъ отпоромъ таванскихъ сиделцоѳъ»[1236]. 28 ноября по случаю этой победы посольством в доме Лефорта дан был роскошный праздник, на который приглашено было высшее амстердамское общество. «Ноября в 28 день, — повествует „Статейный список“, — был в Амстрадаме у великих и полномочных послов для одержания побед над турецкими войски триумф, на котором были многие началные люди и амстрадамские бурмистры, и по обеде пусканы многие художественные огнестрельные гранаты и верховые и водяные ракеты, и была музыка». О внушительных размерах устроенного фейерверка можно судить по соответствующей записи в «Расходной книге»: «По приказу великих и полномочных послов заплачено огнестрелного дела мастеру Моисею Карибесу за строение фирверка или огнестрелной потехи, которую он делал своими денгами в Амстрадаме по приказу их, великих и полномочных послов, пред их посолским двором на славу превысокому имяни великого государя, его царского величества, для полученной того году от войск его царского величества над турки и татары под Таванью победы — 440 ефимков». Царь, по свидетельству Петра Лефорта, открыто присутствовал на этом торжестве[1237].