Петр I. Материалы для биографии. Том 2, 1697–1699

В ответ на эту жалобу последовала резолюция государя: «Бурмистрам сидеть в палатах в Кремле, которые от церкви Иоанна Предтечи, что у конюшен, и от той церкви крыльцо. А палат отвесть, сколько надобно. А погребы, где деньги ставить, уделить от Большой казны, сколько мочно им изместитца. А буде те погребы малы и им погребы дать Старого Денежного двора, сколько надобно ж»[1127]. Резолюция показывает, как хорошо Петр знал кремлевские здания и в какие мелочные подробности при организации нового учреждения он готов был войти. Находясь в Воронеже, он отлично помнит о палатах у церкви Иоанна Предтечи с крыльцом, о погребах в Большой казне и на Старом Денежном дворе[1128].

Однако издать указ, даже и ясно помня и представляя себе кремлевские строения, было легче, чем его исполнить. Согласно воронежской резолюции, пришедшей в Разряд 3 мая, была послана из Разряда 10 мая память в приказ Большого дворца об отводе бурмистрам указанных палат. Большой дворец ответил, что эти палаты у церкви Иоанна Предтечи Большому дворцу неподведомственны, а находятся в ведении Стрелецкого приказа и заняты оружием и всякими полковыми припасами из Стрелецкого же приказа; в ведении Большого дворца есть две палаты возле тех палат, которые имели в виду резолюции, ближе к саду, находившемуся тогда на набережной, но они заняты разными дворцовыми хоромными запасами и, кроме того, в них производятся разные плотничные работы. По получении этого ответа Разряд 13 мая отправил память об отводе палат в Стрелецкий приказ.

Между тем бурмистры в докладном письме, поданном в Разряд 17 мая, жалуются, что «те палаты мая по 17 число не очищены и им не отведены, им сидеть за своими делами негде и потому чинится тем делам великое мотчание». 19 мая из Стрелецкого приказа пришел в Разряд ответ, что эти палаты, числом семь, в прошлых годах из приказа Большого дворца отданы были в Стрелецкий приказ для поклажи ружья «всякого полкового строя» и заняты теперь складом ружей, копий, знамен и всяких военных припасов, снесенных сюда из съезжих изб двадцати московских стрелецких полков и из казенных амбаров в прошлом, 206-м (1697/98), и в нынешнем, 207-м (1698/99), годах; очистить этих палат нельзя потому, что тех военных припасов положить некуда. Тем не менее Разряд вновь отразил в Стрелецкий приказ память с подтверждением прежнего распоряжения. В докладных письмах от 7 и от 22 нюня бурмистры продолжали жаловаться, что назначенных им палат еще не отведено. Наконец, 27 июня палаты были очищены, но не все, а только пять из них, верхние. Сообщая об этом в Разряд в докладном письме 7 июля, бурмистры указывали, что назначенные для них погреба в помещениях Большой казны и Старого Денежного двора за дальностью их расположения неудобны, гораздо удобнее были бы погреба и нижние палаты, находящиеся под пятью отведенными им палатами у церкви Иоанна Предтечи, но они заняты дворцовыми припасами. Бурмистры просили очистить эти палаты и отвести им; тогда они будут вполне удовлетворены и «управление (им) иметь будет мочно». Разряд отправил память в Большой дворец по этой просьбе 28 июля. 16 августа в новом докладном письме бурмистры писали, что просимые ими нижние палаты и погреба им еще не отведены, а между тем те хозяйственные операции, которые в них производятся, служат помехой для занятий и в верхних, отведенных уже бурмистрам пяти палатах: «Из тех же нижних палат в одной варят дворцовый уксус, и от того варенья в верхние житья, где сидеть у дел бурмистром, идет дым, знатно от ветхости сводов». В верхних пяти палатах идут необходимые плотничные работы; нижняя палата, где варят уксус, необходима для поклажи казны, обойтись без нее невозможно, в ней надлежит еще произвести ремонт, а между тем близок срок — 1 сентября, когда бурмистерское управление должно открыть свои действия и начать сбор казны[1129]. Память из Разряда в Большой дворец с соответствующим предписанием, «чтоб за тем у бурмистров врученному им делу остановки и никакой помешки не было», была отправлена 18 августа. Еще 31 августа дело не двинулось с места, и Разряд посылает в этот день новую память в Большой дворец об очистке и отводе бурмистрам нижних палат под пятью верхними палатами у церкви Иоанна Предтечи[1130].

В число подготовительных работ по организации бурмистерского управления входило также формирование канцелярии этого управления, набор необходимого канцелярского персонала. Персонал этот предполагалось набрать из разных приказов, в ведомстве которых были города, и по этому делу бурмистры неоднократно обращались в Разряд с докладными письмами. Дело двигалось, хотя и более гладко сравнительно с делом о приискании помещения, однако тоже довольно медленно. Уже 6 марта бурмистры подали в Разряд роспись 12 старым подьячим, которых они желали бы иметь у себя для дел и которых надлежало для этого взять из трех приказов: Большой казны, Новгородского и Устюжского. Так как наибольшее количество дел в Бурмистерскую палату переходило из приказа Большой казны, то естественно, что этот приказ должен был уступить бурмистрам и наибольшее число подьячих — 9 из 12; двоих бурмистры требовали из Новгородского приказа и одного из Устюжской четверти. Разряд того же 6 марта распорядился послать в эти приказы соответствующие исполнительные памяти[1131]. Однако с просьбой о подьячих бурмистры обратились к царю в докладном письме, поданном в марте, где они писали: «Чтоб для книжного и всяких дел денежного приходу к расходу быть старым добрым подьячим двенадцати человеком, которым окладное дело за обычай». На эту просьбу последовала резолюция: «У них же, бурмистров, у дел быть старым и молодым подьячим по росписи их, бурмистров, кого они из приказов выберут». К просьбе о снабжении бурмистерского управления подьячими бурмистры в том же докладном письме прибавляли просьбу об отпуске этим подьячим государева жалованья на удовлетворение их домашних нужд, чтоб от них можно было ожидать «истинной и к корыстям неприхотной работы». В резолюции на эту статью было предписано: на первый год отпустить им деньги на жалованье из казны, «а впредь им давать и положить с дел, а по чему, о том сделать выписку в доклад», т. е. впоследствии вознаграждать бурмистерских подьячих из доходов бурмистерского управления, а относительно размеров этого вознаграждения войти с особым докладом[1132].

Просьба бурмистров исполнялась, но с большой постепенностью. Тогда же, в марте, им были присланы из Большой казны только двое подьячих из того списка, который бурмистрами был представлен: Алексей Чоглоков и Иов Вяземский. 20 июня в докладном письме, в этот день поданном, бурмистры писали, что теперь к ним из многих приказов присылаются окладные книги всяких доходов, что по тем книгам следует делать выписки, посылать много бумаг в приказы и города и вести дела московских слобод и что поэтому им необходимы все 12 указанных в их росписи старых подьячих и к ним пристойное количество молодых. В Разряде опять были сделаны распоряжения о рассылке соответствующих исполнительных памятей[1133]. 6 июля подьячие еще не были присланы, а между тем к бурмистрам доставлены были из Большой казны все документы «лавочного стола», стола, заведовавшего оброчными сборами с лавок всех московских торговых рядов. Бурмистры поэтому просили о присылке из Большой казны подьячих, заведовавших там лавочным столом: Автонома Телицына и Прокофья Булыгина. Когда в августе поступили к бурмистрам в обильном количестве документы о сборах из приказов княжества Смоленского, Новгородского, Устюжской, Владимирской и Галицкой четвертей, они обратились в Разряд с новой просьбой о переводе к ним из этих приказов 18 молодых подьячих[1134]. Бурмистерское управление должно было быть снабжено также и низшим исполнительным персоналом. В мартовском докладном письме, представленном царю, бурмистры спрашивали: «Кого доведется на Москве сыскать, также и в го-роды указы великого государя послать, кого посылать? и скольким человекам быть?» На этот вопрос дано было решение: «Для рассылок набрать им, бурмистрам, в солдаты 100 человек»[1135]. Как осуществлено было это распоряжение в действительности, из документов не видно.