Петр I. Материалы для биографии. Том 1, 1672–1697

Июль 1692 г. Петр проводил в Преображенском, не показываясь в Москву на празднование Положения Риз Пресвятой Богородицы 2-го, памяти митрополита Филиппа 3-го и преподобного Сергия 5-го; на всех этих празднованиях присутствовал только царь Иван Алексеевич. 3 июля вечером Петр находился в Марфине, где виделся с ним Гордон; 6-го ужинал у Гордона. Только крестному ходу 8 июля в Казанский собор он остался верен, приехал из Преображенского в одиннадцатом часу утра и вместе с братом принял в нем участие. 11 июля Гордон находился при государе и сопровождал его, как он записывает в дневнике, «на другой берег реки», но куда именно, неясно. 12-го Петр обедал у Бутенанта, 14-го ездил в село Петровское; 15-го Гордон был в Преображенском и виделся с царем. 20-го Петр заходил к Гордону, а 22 июля он со всем семейством, с обеими царицами и сыном, выехал, как гласит разрядная записка, «по своему государскому обещанью для моления в обитель преподобных Сергия и Никона, радонежских чудотворцев», на самом же деле в Переславль с заездом только по пути в Троицкий монастырь, куда накануне, 21 июля, выехал царь Иван Алексеевич с царицей Прасковьей Федоровной. Это была четвертая поездка в Переславль за 1692 г., на этот раз продолжавшаяся больше месяца[203].

9 августа Т. Н. Стрешнев объявил Гордону, что его Бутырский полк должен выступить в Переславль, но чтобы вел он его не сам, а поручил отвести полковнику. 11 августа Гордон выехал из Москвы и 13-го был уже в Переславле. 14 августа происходил, по его словам, обед на «адмиральском» корабле: «адмиралом» переславской флотилии считался тогда сухопутный «генералиссимус» князь Ф. Ю. Ромодановский. День 15 августа ввиду праздника Успения Богородицы прошел без всяких предприятий. 18-го флот в час утра поднял паруса, переплыл через озеро и с рассветом бросил якорь на противоположной стороне, но принужден был простоять там вследствие противного ветра 19 и 20 августа и только 21-го, подняв якоря в час пополудни, вернулся к семи часам вечера. 23 августа Гордон обедал у боярина Ю. И. Салтыкова и имел случай при этом пригласить царя к себе на обед на четверг, 25-го. 24 августа он находился с царем на борту корабля. 25-го Петр обедал у Гордона; в этот же день приехал в Переславль Лефорт. «Я не сумел бы, любезный брат, — писал Лефорт своему старшему брату за границу, — изобразить вам радость, которую выказали при моем приезде его величество и все придворные. Так как я имею честь командовать кораблем, который носит название „Марс“ и на котором находится его величество, то тотчас же по моем прибытии его величество отправился на названный корабль и послал за мной бригантину, чтобы привезти меня к нему. Когда я вступил на корабль, его величество осыпал меня такими знаками милости, что я не могу вам описать. Палили из всех пушек корабля, и после того, как его величество показал мне все богатство и всю красоту отделки моего корабля, мы вернулись опять на сушу. Царь приказал, чтобы по поводу моего прибытия стреляли пушки на всех кораблях. Затем меня отвели в мой дом, который его величество соблаговолил для меня выстроить. Это очень красивое здание. На следующий день его величество оказал мне честь у меня обедать; а на третий ему угодно было угощать меня на нашем корабле, причем целый день стреляли из пушек на всех судах»[204]. 26 августа отпразднованы были именины царицы Натальи Кирилловны: давал по этому случаю обед ее брат Л. К. Нарышкин. Под 27 августа Гордон говорит о приготовлениях к отъезду: в этот день угощали шкиперов и матросов переславских кораблей. Гордон покинул Переславль 28-го и 31-го прибыл в Преображенское.

Надо полагать, что в то же время вернулся в Преображенское и Петр, потому что 1 сентября он уже присутствовал в Кремле на действе Нового лета, приехав на это действо «в 6-м часу дня вполы», по нашему счету в 11 часов утра. Прямо с действа, «не быв в своих государских хоромах, от дворцового крыльца», как гласит разрядная записка, он уехал в Преображенское в девятом часу дня, во втором пополудни по-нашему. Вся осень и декабрь до Рождества проведены были в Преображенском. 2 сентября Петр был у Лефорта, где находился и Гордон. 3 сентября вернулись из Переславля и царицы. 5-го Петр был у Гордона и затем выезжал в Коломенское. 11 сентября он присутствовал в Успенском соборе на поставлении архимандрита Елецкого монастыря Феодосия в архиепископы Черниговские. Можно заметить, что церемоний епископских поставлений Петр вообще не пропускал. В этот же день в Столовой палате Кремлевского дворца государи принимали польского резидента Ю. Д. Довмонта. После приема Петр вернулся в Преображенское, где происходило учение солдат. 16-го он был у Лефорта, 18-го — у Менезия, 19-го — у Гордона, 25-го — у Лефорта, 27-го — опять у Гордона[205].

За октябрь 1692 г. Гордон, всегда так тщательно отмечающий в дневнике выезды Петра, визиты его к себе, свидания с ним во дворце и встречи с ним у других лиц, совсем не упоминает о Петре, хотя говорит о нескольких своих поездках в Преображенское, о визитах своих к Лефорту и о пирах у него (4, 6, 13 и 30 октября) и у других лиц — Гутебира, Менезия, князя Урусова и др. 18 октября состоялось пострижение любимой тетки Петра — царевны Анны Михайловны, которую он с такой неизменной аккуратностью (кроме только 1692 г.) являлся поздравлять с днем ангела 25 июля. «Благоверная царевна и великая княжна Анна Михайловна, — повествует нам разрядная записка 18 октября, — яже от многих лет желая, ныне оставя мирское житие и свои царские чертоги, изволила восприяти ангельского образа пребывание и с монахини водворение в Вознесенском девичьем монастыре, что в Кремле. И для болезни ее, государыни, пострижение ей было того числа в 4-м часу дня» (по нашему счету в одиннадцатом часу утра) в дворцовой церкви Успения Богородицы в Верху. Из хором провожали царевну в церковь царь Иван Алексеевич, царица Прасковья Федоровна и «благородные государыни царевны». Действо пострижения совершал патриарх Адриан «да с ним Вознесенского монастыря и ее, государынин, духовник иеромонах Павел. А в монахинях имя ей, государыне, преименовано Анфиса Михайловна. А после пострижения великая государыня благородная царевна изволила быть в той церкви в трапезе до шествия своего в вышеписанной монастырь». «Того ж числа в отдачу дневных часов» (в 4 часа 30 минут пополудни) прибыл из Преображенского царь Петр: «И в первом часу нощи к последней чети (в 5 часов 15 минут пополудни) благородная государыня царевна и великая монахиня Анфиса Михайловна изволила из своего государского дома, из вышеименованные трапезы иттить по обещанию своему в Вознесенской девичь монастырь. И из той трапезы несли ее, государыню, на уготованном ее ложе светличною лестницею до саней ближние бояре, а в санях изволила она, государыня, иттить в Куретные ворота и подле патриарша двора и мимо Чудова монастыря к святым воротам». (Вознесенского монастыря). Перед царевной шел царь Иван Алексеевич, а за нею Петр «изволил в тот монастырь иттить путешествием». За санями царевны-инокини ехали в возках царицы Прасковья Федоровна, Евдокия Федоровна и царевны. У «святых» ворот монастыря встречали инокиню «того монастыря протопоп и священницы во облачении с честным крестом и со свещи, и с кандилы и игуменья с сестрами». Проводя ее в келью, царь Иван Алексеевич вернулся к себе в верх, а царь Петр отбыл в Преображенское[206].

Не упоминается за 1692 г. в Дворцовых разрядах обычного крестного хода 22 октября, в котором Петр до тех пор неизменно участвовал. 26 октября вечером только что постриженная и 21 октября принявшая схиму царевна Анна — Анфиса Михайловна — скончалась: 28-го происходили ее похороны. Петр приехал из Преображенского на печальную церемонию в четвертом часу дня, по нашему счету в одиннадцатом утра, и после похорон вернулся туда же[207].

10 ноября Гордон, постоянно выезжавший в Преображенское, отмечает свое свидание с царем. 13 ноября Петр был у Лефорта. 22-го до обеда с ним виделся вновь Гордон и отметил, что царь чувствовал себя нездоровым. 23 ноября Петр слег в постель, заболев дизентерией. Тем не менее на следующий день, как гласит официальная запись, поданы были в селе Преображенском письменные принадлежности: «чернилница столовая оловянная, двои ножницы, ножичек перочинной, клей, два прута сургучю, 7 пер лебяжьих самых добрых»[208]. 29 ноября Гордон навещал Петра после обеда.

3 декабря в дневнике Гордона находим отметку, что царю стало лучше. 6-го он встал с постели. Но 12 декабря обозначилось снова ухудшение: Гордон записал в дневнике, что царь почувствовал себя хуже, лишился сил. 13-го он был очень слаб, 14-го чувствовал себя лучше, 15-го чувствовал себя довольно хорошо, хотя все еще жаловался на слабость[209]. Нетрудно себе представить, какую тревогу должна была внушить болезнь царя в близких к нему кругах. Шведский резидент в Москве Кохен писал рижскому губернатору, что близкие к Петру лица, Лефорт, князь Б. А. Голицын, Ф. М. Апраксин и Плещеев, боясь в случае смерти Петра возвращения царевны Софьи, заготовили лошадей, чтобы бежать из Москвы. Может быть, это известие и страдает преувеличением, все же оно показывает, однако, степень тревоги среди приверженцев Петра. Но могучая натура его превозмогла недуг: он стал поправляться. 21 декабря, около часу дня, он переехал в Москву встречать Рождество и проводить Святки. Опасения среди друзей, в особенности среди иностранцев, улеглись. «Его царское величество великий царь Петр Алексеевич, — доносил 23 декабря Штатам голландский резидент ван Келлер, — в течение нескольких недель был очень серьезно нездоров; теперь он чувствует себя лучше; и восстановление его здоровья доставило нам всем очень большую радость. Эта радость тем живее, что его царское величество чрезвычайно принимает к сердцу интересы вашей высокомочности, так же как и интересы его величества короля Вильгельма, и что его величество очень склонен к нам, иностранцам, — обстоятельство, которое возбуждает даже зависть в его собственном народе. Для нас поэтому есть важнейшие причины пожелать ему продолжительного и доброго здоровья»[210]. 25 декабря, в день Рождества Христова, Петр по обыкновению был за обедней в своей дворцовой церкви и затем вместе с братом принимал патриарха. 26-го его видел Гордон, который нашел его лучше, а 31 декабря он уже отдавал Гордону приказ испытать пригодность каких-то маленьких мортир для метания ручных гранат.