Петр I. Материалы для биографии. Том 3, 1699–1700

Надо полагать, что составлявшиеся в Разряде списки стольников, назначаемых «сидеть за Уложением», имели нетвердый, текучий характер, постоянно видоизменялись. Разряд был как бы резервуаром служилого люда, в том числе также и служилых людей московского чина; из этого резервуара черпали служилых людей разные ведомства, когда в служилых людях случалась надобность при назначениях на воеводства по городам, в посольства, для командования военными частями, вообще для разного рода служебных назначений. Заинтересованный в получении служилых лиц московского чина приказ обращался в таком случае в Разряд с требованием, и Разряд, удовлетворяя требование, присылал стольника или представлял целый список, если их требовалось несколько. Поставляя контингент стольников в Палату об Уложении, Разряд действовал в этом случае, как и в других подобных, составлял предположительный список, в котором были «пописаны на пример» имена стольников[319]; из этого предположительного списка отбирались стольники в Палату, но затем в составе отобранных происходили изменения, которые и отмечались в списке на полях против имен: один оказывался болен, другой был «отпущен на воеводство», третьему предписывалось «быть у иного дела». На место выбывавших подыскивались другие, и, таким образом, список стольников, «сидевших в Палате за Уложением», приобретал подвижной, текучий характер. В конце работ Палаты принимают участие стольники, которых не было в начале. В бумагах Палаты уцелел журнал присутствия стольников в каждом заседании Палаты: по этому журналу можно составить точный список всех стольников, заседавших в Палате за все время ее существования. Их можно насчитать 50 человек. Кроме стольников, назначены были присутствовать в Палате трое московских дворян: Степан Иванович Плещеев, Лев Федорович Кобяков и Федор Кириллович Нармацкий. Из них Плещеев был только на первых четырех заседаниях; в одном из списков Разряда находим против его имени отметку «болен»[320], по болезни он, вероятно, ездить в Палату перестал. В дальнейших работах Палаты принимают участие только двое дворян: Кобяков и Нармацкий.

В заседавших за Уложением стольниках и дворянах можно видеть присутствие в Палате сословных представителей. Правда, это были члены одного только сословия — московского дворянства; правда и то, что самый способ ввода их в состав Палаты имел довольно мало общего с понятием о представительстве общественных элементов: они присутствовали в Палате не по выбору хотя бы даже от своего сословия, а по назначению из Разрядного приказа по тому списку имевшихся в наличности свободных стольников, который был составлен в Разряде, когда потребовались стольники для Палаты. Но при всем том, при всем характере служебного назначения в этом случае, стольники и дворяне в Палате были некоторым общественным элементом, по крайней мере представителями служилого класса. Припомним, что московские чины считались вообще постоянными представителями своего сословия и в таком качестве участвовали на земских соборах малого состава, созывавшихся в экстренных случаях. Их присутствием в Палате могли дорожить и потому, что эти люди, побывавшие на воеводствах, в приказах и у других дел, несли с собою в Палату административный и судебный опыт.

Канцелярию Палаты составляли шестеро дьяков, прикомандированных к ней из разных приказов[321]. Под их руководством работал персонал подьячих, также взятых в Палату из различных приказов путем, так сказать, принудительной повинности, возложенной на приказы. В первом же заседании Палата, организуя канцелярские силы и средства, постановила «взять изо всех приказов для письма подьячих по одному старому, по два молодых добрых, которые приказное дело знают и писать умеют», а также, основываясь на тексте учредительного указа 18 февраля, сделала распоряжение о присылке из каждого приказа по стопе бумаги и по 10 фунтов сальных свечей. Исполнение этих распоряжений было возложено на дьяков Разрядного приказа, так что Разряд или, точнее, разрядные дьяки получили значение исполнительного органа при Палате. Исполнение этих распоряжений, однако, осуществлялось не гладко, с задержками и сопротивлением. Подьячий, присланный из Палаты в Ратушу, говорил бургомистрам, чтоб прислали в Палату к боярам стопу бумаги, сто свеч сальных и кувшин чернил; ему ответили: «из Ратуши не будет». В приказе Большой казны князь Петр Иванович Прозоровский на такое же требование ответил, что в Большой казне «доходов никаких нет, купить не на что». Подобные же ответы получались и в других приказах. В Разряде, который должен был, казалось, преимущественно исполнять распоряжения Палаты, дьяк Евсигней Фомин 19 марта 1701 г. пытался, отвечая на требование, установить очередь между приказами в поставке бумаги, чернил и свечей: «О бумаге и о чернилах и о свечах сказал: которого приказа статьи слушают, того приказа бумага и чернила», заметив еще при этом, что в свечах, ввиду светлого времени и раннего окончания работ в Кремле, нет надобности: «А свеч де ныне не надобно для того, что ныне ворота запирают и подьячие не сидят по ночам»[322].

Всего, не считая канцелярского персонала, в состав Палаты входило до 65 человек: 12 думных чинов, в разное время 50 стольников[323], трое дворян. Но такой состав полностью в заседаниях Палаты никогда не присутствовал. Ее заседания были очень немноголюдны. Сохранились, к сожалению, только отрывочные записи о присутствии в заседаниях думных чинов; но сохранился в целом виде журнал присутствия на заседаниях Палаты стольников и дворян. Поленов привел уже примеры личного состава нескольких заседаний за 1701 г. Так, на заседании 19 мая 1701 г. в Палате присутствовало думных чинов вместо 12 всего 5, именно: князь И. Б. Троекуров, окольничие князь Ф. И. Шаховской и С. Ф. Толочанов, думный дворянин И. С. Ларионов, думный дьяк Л. А. Домнин, стольников было 16 и 1 дворянин — всего 22 человека. На заседании 10 июня были: боярин князь И. Б. Троекуров, окольничий С. Ф. Толочанов, 12 стольников и 1 дворянин. По журналу присутствия стольников видно, что из их состава присутствует на заседаниях только более или менее значительная часть, иногда очень малая. Так, на первом заседании 27 февраля 1700 г. их было 10: Е. С. Языков, А. М. Дмитриев-Мамонов, В. И. Эверлаков, Г. С. Титов, Г. Я. Тухачевский, кн. А. И. Дашков, А. М. Колычев, А. Ф. Шаховской, П. И. Воейков, Г. А. Племянников. На втором заседании 28 февраля — только 7, на третьем, 1 марта, — 6. Как максимальное число за все время работ Палаты их указывается 19, минимальная цифра спускается до 3, до 2 и даже до 1 стольника[324].