Петр I. Материалы для биографии. Том 2, 1697–1699

Михаил Богословский
100
10
(1 голос)
0 0

Аннотация: Произведение академика М. М. Богословского (1867–1929) безоговорочно признано классическим сочинением историко-биографического жанра, остающимся самым полным исследованием личности Петра Великого и эпохи петровских преобразований.

Книга добавлена:
4-03-2023, 00:49
0
251
211
Петр I. Материалы для биографии. Том 2, 1697–1699
Содержание

Читать книгу "Петр I. Материалы для биографии. Том 2, 1697–1699"



По окончании разговора государи раскланялись; цесарь с сопровождавшими его лицами удалился во внутренние покои, а царь винтовой лестницей спустился в сад. «Ceremonial-Protocolle» дает короткое описание его внешнего вида. Он был в кафтане темного цвета голландского покроя с поношенным галстуком при вызолоченной шпаге без темляка. Он показался составителям протокола несколько сутуловатым, впрочем, довольно стройным и с приятным выражением лица, насколько его лицо можно было рассмотреть — «von Keiner üblen Mine, so viel man ins Gesicht hat sehen können»[422].

В манерах и поступках при свидании проявились характеры обоих встретившихся государей, а в этих характерах отражались оба вступивших тогда в соприкосновение в их лице государства. С одной стороны, Петр в поношенном галстуке, стремительно шагающий по галерее большими шагами, разрушившими все геометрические расчеты установленного этикета, разве в этом не выражались нетерпение, стремительность и энергия, пренебрежение к форме и условности и порыв к сути дела? и разве в этих свойствах молодого порывистого Петра не отображался бодрый и энергичный порыв его народа? С другой стороны, трудно себе представить что-либо более противоположное этим качествам, чем постоянное колебание и нерешительность Леопольда, медлительного, строго размеренного, замкнутого в чопорные рамки испанского этикета, готового жертвовать содержанием, лишь бы не нарушить формы и, может быть, потому, что эта форма хорошо прикрывала недостаток содержания. Воспитанник иезуитов, чрезвычайно благочестивый и набожный, никогда не пропускавший ни одной божественной службы и постоянно совещавшийся о государственных делах с духовником, не лишенный проницательного природного ума и отлично образованный, говоривший на нескольких языках, большой ценитель музыки и сам композитор и сочинитель сонетов на итальянском языке, с детства предназначавшийся к духовному званию и занявший престол случайно, вследствие преждевременной смерти старшего брата, Леопольд не принес с собой на престол качества, наиболее необходимого для правителя, и в течение продолжительного царствования — он начал править австрийскими землями с 1657 г., а сделался императором в 1658 г. — не сумел развить в себе этого качества: твердости воли. Он отличался поразительной, феноменальной нерешительностью во всем, в чем только ему приходилось проявить свою волю, все равно, в крупном или в мелком. Помимо присущей всем Габсбургам строгости в соблюдении этикета, он, конечно, потому так ценил раз установленные формы и правила, что они избавляли его во многих случаях от необходимости делать выбор и принимать решение. Когда правила ничего не давали ему, когда перед ним возникал вопрос, как поступить, он бывал в величайшем затруднении. Он запрашивал тогда письменные мнения своих министров; но, собрав мнения, колебался, какое из них выбрать, опасался отдать предпочтение одному из советников, чтобы не обидеть других, старался объединить мнения, привлекал к совету новых и новых лиц, а дело все откладывалось и нередко так и оставалось нерешенным. Важнейшие должности в государстве оставались подолгу незанятыми, потому что он не решался их замещать, колеблясь отдать преимущество одному сановнику перед другим. Бывший в Вене в 1680-х гг. венецианский посол Доменико Контарини говорил, что больших усилий стоило побудить императора принять решение, но одной песчинки достаточно, чтобы его от принятия решения удержать.

Чопорность, медлительность и нерешительность Леопольда как нельзя более соответствовали тому политическому строю, во главе которого он стоял. Во встрече молодого, кипевшего энергией и решимостью Петра с престарелым и безвольным Леопольдом встречались два государства с противоположной судьбой: нарождающаяся Русская империя, которой предстояло развернуть вместе с царем-богатырем свои силы в будущем, и вырождающаяся Священная Римская империя, у которой все наиболее славное было отжито в прошлом. Величественное построение Средних веков, которые вообще создали так много памятников архитектуры, Священная Римская империя, это причудливое сочетание германской феодальной готики с романским абсолютизмом и единством, эта сложная система бесчисленных крупных, мелких и мельчайших государств, светских и духовных феодальных владений и вольных городов, объединяемая сеймом и императорской властью, вступала в последний век своего существования, была скорее переживанием старины, чем живым и действующим организмом, была, можно сказать, застывшим памятником самой себе.

Она держалась только устойчивыми преданиями прошлого, была лишь обвеянной средневековым суеверием фикцией, лишенной всякой реальной силы, и вызывала редкую критику в памфлетах рационалистически мыслящих публицистов, для которых она была «irregulare aliquod corpus et monstro simile», как выразился о ней Пуффендорф. В теории император, преемник римских цезарей, вершина всякой светской власти на земле, монарх над монархами, обладал широчайшими правами; могущественные государи окружают престол его, нося придворные звания, служат ему в придворных должностях стольника, чашника, казначея и т. д. На деле эти верховные права императоров разбивались о самостоятельность отдельных крупных князей, возросшую после Вестфальского мира, и вся политика императора сводилась к унизительному лавированию между князьями с тем, чтобы, опираясь на одних, противостоять притязаниям других. Сложные и громоздкие учреждения империи — верховный совет, имперский суд, сейм — с самым серьезным видом занимались пустяками; их деятельность была совершенно парализована медлительной и исполненной разных мелочных формальностей процедурой. Это была бесконечная, не могшая вести ни к каким живым результатам и у живых людей возбуждавшая насмешку юридическая схоластика. Заседавшие на сейме представители чинов, назначавшиеся из ученых публицистов, бесконечно состязались в пустых словопрениях о мелочах, «in Raisonniren, Disputiren und Scrupuliren», по выражению современника[423]. В царствование Леопольда государственный организм особенно страдал какой-то летаргией как в империи, так и, собственно, в его габсбургских австрийских землях. Государственная казна была хронически пуста, и могущественный и блестящий с виду дом Габсбургов в иные минуты не имел средств даже настолько, чтобы оплачивать курьерам их путевые издержки. Недостатком средств тормозилось окончательно и без того слишком неповоротливое все управление, и это в то время, когда Леопольду приходилось вести постоянную войну на три фронта: с Францией, с турками, доходившими в 1683 г. до Вены, и со своей же находившейся в хроническом восстании Венгрией. Только в многочисленных канцеляриях шла неустанная деятельность и скрипели гусиные перья: писались бесконечные доклады, мнения и предложения, которые затем рассматривались по принадлежности в гоф-кригсрате и других совещаниях и, не переходя в дело, сдавались в архив[424].

И при всем том, такова уже сила традиции, что империя как высшая политическая форма на земле, блеск императорской мантии и сияние императорской короны вызывали какое-то мистическое преклонение перед собой, и дом Габсбургов, носивший эту корону в течение столетий, внушал уважение, воспитанное веками. В Москве цесарский двор почитался неизмеримо выше прочих. И у Петра при встрече с Леопольдом заметно то же чувство. В отношениях императорского двора к соседям было много высокомерия, не оправдываемого действительным могуществом и питаемого только фикцией. Есть правдоподобный рассказ, что благодарность польскому королю Яну Собескому, своему избавителю от турок, Леопольд выразил в таких холодных и церемонных фразах, что король иронически ответил: «Я очень рад, что мог оказать вашему величеству такую незначительную услугу». Что такое в самом деле был перед императором какой-нибудь польский король! Не выше было в глазах цесарского двора и еще дальше к востоку от Польши лежавшее, хотя и обширное, но пустынное и полуазиатское Московское государство. С самого появления Петра в австрийских владениях ему давали чувствовать габсбургское высокомерие. Император продержал его несколько дней в ничтожной деревушке Штокерау перед Веной в ожидании ответа, как некогда византийский император продержал киевскую княгиню Ольгу перед Константинополем. При въезде в столицу русское Великое посольство принуждено было испытывать препятствие от маршировавших через его дорогу императорских войск. На личное свидание Леопольд согласился только по третьей просьбе царя, строго ограничив предмет беседы пустыми комплиментами. И Петр принимал все эти знаки отношения высшего к низшему, не выражая не только возмущения, но даже и просто какого-либо неудовольствия. В его чрезмерно почтительном обращении с императором, которому он низко кланялся и у которого готов был целовать руку, сказывалось не только чувство почтения молодого человека к старому — Леопольду шел 59-й год, но именно чувство уважения к нему как к первому из монархов. Это чувство видно и во всем поведении Петра в Вене. Везде в других местах: в Бранденбурге, в Голландии, в Англии — он проявлял свой нрав и давал волю своим причудам; не стеснялся выталкивать из комнаты придворных курфюрста Бранденбургского, писать ему фамильярное письмо или принимать английского короля, личностью которого увлекался, в полураздетом виде. Ни о каких причудах или странных выходках не слышим из Вены, хотя за Петром следили здесь не менее зоркими глазами, чем в других местах, и хотя таких выходок ожидали[425]. Можно предполагать, что Петра немало тяготили строгие условия этикета; но он шел безропотно и на них и соблюдал их, насколько был в силах, не овладев только достаточно своей размашистой походкой в галерее. Но когда он вышел из галереи после свидания и, спустившись в сад и осматривая его, заметил там на пруду лодку с парой весел, господствующая страсть прорвалась через сдержки этикета. Он бросился бегом к пруду, прыгнул в лодку и сделал в ней несколько кругов по пруду, работая веслами, — поступок, разумеется, не предусмотренный церемониалом свидания[426].


Скачать книгу "Петр I. Материалы для биографии. Том 2, 1697–1699" - Михаил Богословский бесплатно


100
10
Оцени книгу:
0 0
Комментарии
Минимальная длина комментария - 7 знаков.
Книжка.орг » Биографии и Мемуары » Петр I. Материалы для биографии. Том 2, 1697–1699
Внимание