Ролан Барт. Биография

Глава 11 Литература

Знаменитое различие между «писателями и пишущими», проведенное Бартом в статье 1960 года в журнале Arguments, задает рамку размышлений о языке, которые развиваются в двух главных направлениях: публичный язык, несущий в себе мысль о мире, язык университета, политики и науки, и тавтологический язык, в котором «вопрос „почему мир таков?“ полностью поглощается вопросом „как о нем писать?“». Но отстаиваемая Бартом точка зрения задается гибридной фигурой, в которой смешаны обе роли: «Ныне каждый из нас более или менее откровенно колеблется между ролью писателя и ролью пишущего; должно быть, так судила история; по ее воле мы родились слишком поздно, чтобы быть писателями, которые со спокойной совестью гордятся своим званием, – и слишком рано (?), чтобы быть пишущими, к которым прислушиваются»[645]. Это определение интеллектуала, каким он себя ощущает на рубеже 1960-х годов, определение, которым он показывает, как он видит свое место в истории, также свидетельствует: сосредоточившись на академических исследованиях, Барт, несмотря ни на что, не бросает литературу как корпус, производство и проект: она остается горизонтом его социологической и семиологической работы. Хотя его траектория ведет от науки к литературе, главное в ней – осмысление языка во всех его формах.

Энергичные и продуктивные поиски метода, характеризующие период 1958–1966 годов, можно рассматривать как упражнения в объяснении, в частности в объяснении текста, рецепт которого Барт испытывает на самых разных видах языка: реклама, журнал мод, кино, литература. Для этого необходимо трансформировать классическое объяснение и придать ему новый характер. Статья под названием «Произведения массовой культуры и объяснение текста», которую он публикует во втором номере журнала Communications в марте 1963 года, демонстрирует интерес к методу как критике языка, но также вносит определенные поправки, позволяющие осмыслять ряд современных объектов (коммерческий кинематограф, песенные хиты, фотороман), которые можно упустить, если строго применять к ним обычные правила объяснения: «Так, следовало бы пересмотреть критические понятия, например такие, как оригинальность. Кроме того, нужно принять понятие эстетической „целесообразности“, то есть формальной логики, присущей большой коллективной структуре, пусть даже очень „коммерциализированной“»[646]. Критика этого упражнения помогает не только анализировать предметы массового потребления (например, в опросах, которые он проводит для компании Publicis), как если бы они были языками, но и по-новому прочитывать литературу. Таким образом, именно в эти годы Барт создает свою влиятельную теорию осмысления текстов, о чем свидетельствуют «Критические эссе» и «О Расине», где намечаются основные линии будущих важных текстов начала 1970-х годов о чтении как модели свободы и творчества – «S/Z» и «Удовольствия от текста».