Темный янтарь

— Это Василек-то «не знает»?

— Не, знает, конечно. Это я так, размышляю. Думаю, что он не очень-то летчик. Особая такая связь. Которая разведка.

— Серый, давай не будем про то обсуждать. Оно нам знать не надо. Мы все же временные.

— Да, это жаль. Но ты прав – болтунами мы не были и не будем! – заверил суровый москвич.

— Разве что чуть-чуть, – Янис, поколебавшись, сел на тротиле удобнее и рискнул спросить: — Ты не знаешь, отчего у нашего командира этакий интерес к… ну, ты знаешь к кому.

— А, он у тебя тоже выспрашивал? – немедля догадался Серега. – Точно, у меня допытывался, а я что сказать могу? Я же и видел ее пару раз мельком. Так-то дело понятное: он геройский командир, она жуть какая симпатичная. Как тут не быть интересу?

— Э… а она точно такая симпатичная? – осторожно уточнил Янис. — Нет, девушка хорошая, я не спорю. Но чтобы так… с полувзгляда. Она же худая. Я бы даже сказал, тощая.

Москвич хмыкнул:

— Я с тебя, Ян, сильно удивляюсь. Ты балбес, что ли?

— Отчего я «балбес»? Я же правду говорю – худая.

— Да причем тут это?! Она стройная, не жирная, не откормленная, да. Изящная. И есть в ней эта… поэтичность, – Серега подумал и попытался объяснить: — Может, не поэтичность, а сказочность. Волшебность. Вот сказочная, но комсомолка. Взгляд она так и притягивает, понял? Нет, чо-то ты толстокожий, Ян. Может, ты просто к местным девчонкам привык, не замечаешь. Она же еще такая…, головой светлая как снег. Хотя некрашеная.

— А, вот это понятно.

— Да ничего тебе не понятно. Это детали, внешние штрихи, объясненье для нас с тобой, людей практически посторонних, соседских. А старший лейтенант глянул, и готово – прямое попадание. В сердце.

— Так не бывает, – усомнился Янис.

— Как не бывает, когда ты сам видел?! – рассердился москвич. – Я и сам слегка удивился, но что ж глазам не верить? В книгах, кстати, тоже такие случаи описаны. Я, вообще-то, про чувства больше пролистывал, но представление имею. У тебя у самого-то как? У тебя же невеста, букеты, обручение, любовь-морковь?

— У меня как-то иначе, – признал Янис.

— Да я уже понял, что иначе, расспрашивать не буду. Но ты мне вот что скажи…

Скрипнула высокая дверь комендатуры, вздрогнул часовой у ступеней – старший лейтенант Василек направлялся к машине.

— Четыре часа на отдых, товарищи бойцы. Можно во двор заехать, там устроимся.

— Зачем во двор? – удивился Янис. – Тут до дома рукой подать. Имеются кровати, пусть без белья, но с матрацами. Диван. Плита. Умыться нормально можно, подремать.

— Умыться, это хорошо, – признал Василек.

***

Хозяина дома не было, Янис взялся сам похозяйничать. Впрочем, гости особо не привередничали: потянули спички, кому первому часовым заступать, да и попадали. Начальству Янис нашел единственную подушку с наволочкой.

Стоял Янис Выру, прислонившись к крылу «Линды-2», слушал, как начинает оживать горизонт – первые глухие удары артиллерии донеслись с востока, из-за озера, почти сразу им ответила наша 23-я батарея на севере, поддержала дальнобойная южная 27-я. Вздрагивала черная вода в бочке.

Поправив на плече увесистый ремень «росса», часовой вышел к воротам, здесь было слышнее. Артиллерийская дуэль не умолкала[4]. По улице проехали две подводы с бочками, возницы задирали головы, словно снаряды пытались разглядеть. Это чувство Янис знал – пока на станции сидели, все мнилось – один недолет и всё! Даже осознать ничего не успеешь. Эх, и телефон на место не вернул, хотя обещал. Все мозги это зрелище крушения вышибло. Эх, и что отец про все это думает? Наверное, уже знает что дорога перерезана.

По улице, устало налегая на педали, катил велосипедист. И Янис ни капли не удивился, разглядев, что это не велосипедист, а велосипедистка. Линда проехала мимо своих ворот, спешилась:

— Охраняешь, Ян?

— Отдыхает народ. Сменилась?

— В семь опять заступаю. Растащили наших санинструкторов, не хватает. Вы у Ницы были?

— Везде были, – вздохнул Янис и неожиданно сказал. – Здесь он. Позвать?

Длинные ресницы соседки дрогнули:

— С ума сошел? Спит же человек. И вообще неудобно.

— Это позавчера было неудобно, до войны. А сейчас война, – неловко пояснил Янис и пошел в дом.

— Товарищ старший лейтенант…

Командир вроде и не спал – мгновенно голову поднял.

— Там вами интересуются, – путано намекнул Янис, но растолковывать не пришлось.

Василек одним движением оказался на ногах, мельком глянул в окно.

— Спасибо. Спи, я посторожу, – старший лейтенант подхватил за ремень автомат с кровати ровно и глубоко похрапывающего Пахомова и неслышно исчез в двери.

***

Проснулся Янис от серости, что стену начала заливать. Сдерживая кряхтение, сел, сунул ноги в ботинки. Разогнуться было сложно – проклятый тротил, вот могли бы и удобнее ящики делать. Крышу соседнего дома озарили первые солнечные лучи, артиллерия молчала.

Старший лейтенант Василек и Линда сидели на лавке, оставшейся во дворе от эвакуационных проводов. Наверное, как подвинули к машине, так и сидели, разговаривали. За их спинами белела военно-секретная надпись по борту «Линды-2».

Чуткий москвич тоже проснулся, разрывая пасть зевотой, слез с короткой детской кровати:

— Умываемся? И консервы можно разогреть…

Тут Серега глянул в окно и замер. Потом прошептал:

— Ух ты. А ты еще в сказочности не веришь. Встретились-таки. И вон сколько у нас теперь прекрасных Линд.

Янис пожал плечами:

— Э… отчего не верю, верю.

Отчего не верить в сказки, если сам в них исполняешь роль – пусть скромную – гонца-посланца, но все же. Посыльные, и на войне, и в сказках, чрезвычайно важны и необходимы.

Снизу прилетел камешек, стукнул в окно – товарищ старший лейтенант хоть и пребывал отчасти в сказке, о своевременном подъеме личного состава не забывал.

Консервы разогрели, Линда принесла простоквашу, сели во дворе. Хороший был завтрак, и ничего лучшего в грядущем военном дне заведомо не ожидалось.

Материалы Отдела «К» (фрагменты)

Ситуация 24.06.41

Ночь-утро

Южное направление:

Участок Ница – без изменений.

Участок Барта – утром бомбардировка, артобстрел, атака немцев. Отбита.

Восточное направление:

Ночью началась перестрелка у железнодорожного переезда и вала старых укреплений.

С рассветом противник вводит в дело подтянутую к Гробине артиллерию и силами батальона морской пехоты начинает наступление в сторону завода «Тосмаре».

Командование 23-й береговой батареи откомандировывает наводчиков и вспомогательный состав батареи в артдивизион 67-й стрелковой дивизии, получившей перед войной новые 122-мм гаубицы. Орудия стоят рядом, в артпарке военного городка. Опытные расчеты немедленно готовят батарею к бою, для ведения огня используются данные 23-й батареи.

Перебрасываются батареи 94-го легкого артиллерийского полка.

Подразделения 56-го сп сосредотачиваются на северо-восточной окраине Лиепаи.

< >

Около 12 часов дня группа немецких мотоциклистов прорывается к морю в районе Шкедской школы. Лиепая окружена (пока формально).

< >

Действия ВМБ.

Продолжается ремонт кораблей и судов (К).[5]

< >

Город.

На Гробиньское направление выдвинуты рабочие отряды, туда же переброшены часть комсомольских отрядов с южного направления.

< >

Действия Отдела «К».

После уничтожения поезда (разъезд Крустоюмс, 6,5км от города) и артналета наступила оперативная пауза. Перестрелки с немецкими передовыми частями начались около 4 часов утра и носили меньшую активность. Наступление немецкой морской пехоты тоже началось позже «нулевого варианта».

Наших сил на Гробиньском направлении оказалось сконцентрировано меньше: отсутствовал батальон курсантов, отряды моряков имели меньшую численность, поскольку эсминец «Ленин» и иные корабли вели срочные ремонтные работы. Более оперативно развернулась артиллерия, переброска стрелкового батальона шла слаженнее. В резерве имелась бронегруппа разведывательного батальона.

< >

По сути, продолжение операции прорабатывалось лишь схематично, поскольку разрешение на ее полноценную разработку и проведение не было получено. Шансы на успех расценивались как «незначительные»

[1]ЗПУ М4 – зенитная пулеметная установка образца 1931 года. Отличалась принудительным водяным охлаждением и увеличенной емкостью лент боепитания.

[2]В середине дня 23 июня на станции Приекуле немцами был захвачен пассажирский поезд из 7-8 вагонов. Около 22 часов, загрузив немецкую пехоту, состав отправился к Лиепае. Основной задачей штурмового отряда, очевидно, был захват проходов между укреплениями Каросты. При следовании через Гавиезе немцы в поезде были замечены дежурным по станции И. Огоньковым, который успел позвонить в Лиепаю.

[3]В поезде действительно были немцы-пехотинцы, и, видимо, группа латышских фашистов. По воспоминания зондерфюрера СС Густава Целминьша, прикомандированного к штабу 291-й немецкой пехотной дивизии, именно он контролировал работу машинистов захваченного поезда. Отправленный из Лиепае паровоз-таран смог остановить поезд с немцами, но не нанес существенного урона – немецкий состав успел дать задний ход.

[4]Ночью наши дальнобойные батареи пытались накрыть немецкую артиллерию, развернувшуюся к востоку от города. Результаты были достаточно успешными. К сожалению, боезапас береговых 130-мм батарей был слишком ограничен.

[5]Знаком (К) отмечены события, последовавшие за вмешательством корректировщика Отдела «К».