Узы крови

Глава 3

– Слава богам, вот мы и добрались! – облегченно выдохнув, произнес Бертран.

Мы стояли сейчас на вершине холма и во все глаза разглядывали раскинувшуюся внизу столицу Вестонии. Ближе всего к нам находилась так называемая Старая столица или Старый город. Новая столица или Новый город расположился чуть дальше, на левом берегу реки Леги, самой длинной реки Вестонии, берущей свое начало на юге страны и впадающей в Антийский залив Серого моря.

Из исторических трактатов я узнал, что разделение столицы произошло в прошлом веке. Хотя на самом деле как такого разделения не было. Просто прадед нынешнего короля, правление которого началось с мятежа, названного в народе «Восстанием принцев крови», был еще тем параноиком.

После казни мятежников, в том числе и нескольких своих кузенов и дядюшек, король повелел заложить новый город на другом берегу Леги, аргументируя тем, что Вестония начинает совершенно новый путь и соответственно ее столица тоже должна быть построена заново.

За сотню с лишним лет новый город сильно разросся. В основном за счет особняков, вилл и дворцов самых богатых и знатных вестонцев. К слову, именно там меня и ждал мой «любящий» дядюшка.

Но сразу ехать к нему в дом я не собирался. Для начала я решил остановиться в гостинице Старого города и потратить несколько дней на то, чтобы осмотреться.

От созерцания города меня отвлек шум на тракте. Там сейчас двигалась длинная процессия из нескольких десятков всадников в дорогой и яркой одежде, сопровождавших богатую карету с герцогским гербом на бортах, на котором был изображен красно-синий прямоугольный щит, придерживаемый с двух сторон двумя вставшими на дыбы мантикорами. Этот щит украшала шестизубая золотая корона.

– Дорогу его светлости герцогу де Гонди! – зычным голосом орал широкоплечий всадник на черном коне. Длинные перья на его темно-синем парчовом берете, расшитым золотыми и серебряными нитями, забавно топорщились в разные стороны.

Всадники и карета неслись по тракту, не сбавляя темп и абсолютно не обращая внимания на других путников. Народ шарахался в стороны и торопился поскорее убрать с пути герцогского кортежа свои скромные повозки, телеги и тачки.

Когда карета поравнялась с нашим фургоном, стоявшим сейчас на обочине, процессия буквально на минуту притормозила. Всадники, которые находились впереди, яростно орудуя плетьми и зло сквернословя, расчищали образовавшийся на тракте затор из крестьянских телег и повозок горожан.

Именно в это мгновение темно-бордовая бархатная шторка в окне кареты слегка подалась вбок, и в проеме показалось миловидное девичье личико. Презрительный взгляд больших карих, почти черных глаз окинул внешний пейзаж. Взгляд без интереса скользнул по крестьянам в бесцветных одеждах, по их возкам и телегам с мешками и клетками со всякой живностью, которые уже на днях попадут на прилавки столичного рынка.

Затем этот взгляд мазнул по охотникам и дровосекам, возвращавшимся с добычей домой, и наконец остановился на мне. Брезгливо ощупал мою недорогую одежду и коня. Мгновение мы смотрели глаза в глаза.

Мне, как дворянину, было позволено оставаться в седле. Остальной народ снимал головные уборы и застывал в глубоких поклонах. Я тоже изобразил учтивый поклон, как меня учил Бертран.

Маленький ротик девушки скривился в насмешливой улыбке. Она смотрела на меня, как на нищеброда. Понимаю, на фоне всадников, сопровождавших карету, разодетых по последнему писку столичной моды, я действительно выглядел, как оборванец.

Мгновение – и шторка снова вернулась на свое место, девичье лицо исчезло.

Когда процессия удалилась, я взглянул на Жака. Тот пожал плечами.

– Де Гонди, – произнес он, будто это имя все объясняло.

– Те самые? – спросил я.

– Да, – кивнул Жак. – Герцоги Юга, правители Акитании. Вероятно, это дочь или, может быть, племянница герцога.

Я хмыкнул. Похоже, мы прибыли в столицу практически одновременно с одним из самых влиятельнейших людей не только в Вестонии, но и в Мэйнленде. Он контролирует южные провинции, которые, по сути, кормят всю страну. В народе его еще называют акитанским королем.

Правда, за этот народный фольклор можно лишиться головы. Сам де Гонди эту голову и срубит. Вернее, его люди. Уже были прецеденты. Особенно сейчас, когда король Вестонии, после подавленного восстания и казни мятежников, очень ревностно следит за любым подозрительным чихом.

– Я не заметил подвязок на всадниках его светлости, – с козлов фургона подал голос Кевин.

– Потому что их не было, – ответил я.

– Выходит, герцог де Гонди еще не определился? – вопрос Кевина был скорее риторическим.

Я лишь пожал плечами и покачал головой.

– Выходит, что так.

В последние часы нашего пути по королевскому тракту мы внимательно наблюдали за проезжающими мимо нас группами дворян. Почти на каждом из них имелись небольшие тоненькие подвязки разных цветов. У кого-то они были зеленые, у кого-то – синие, ну, а кто-то щеголял с красными.

Бертран, отправленный за информацией, очень быстро все выяснил. Оказалось, что все эти цвета – цвета принцев. Имея троих сыновей, Карл III Победитель до сих пор не объявил, кто из них станет дофином Вестонии. Другими словами, король медлил с выбором наследника престола.

О причинах нерешительности короля народ судачил всякое. Теорий было множество, одна бредовей другой. Так или иначе, но король своими действиями дал повод поданным высказывать свои предпочтения. У меня были подозрения, что Карл III именно этого эффекта и добивался. Хотя, кто его знает, что там происходит в монаршей голове.

Дураком он явно не был. Как и слабаком. Подозреваю, что он просто слишком хорошо знает своих детей и самое главное – он прекрасно знает тех, кто окружает его отпрысков.

Должен сказать, что Карл III, в юности прославившийся своими победами на полях сражений, жестко подавляя всякое неповиновение, активно подминал под себя всю власть в Вестонии. И, на мой взгляд, он неплохо преуспел в этом деле. Особенно учитывая тот факт, что его папаша-король, любитель вина, охот и дорогих балов оставил ему практически разорванное на три части государство.

Еще при жизни прежнего короля Карл, будучи дофином, усмирил воинственной пыл западных баронов, разбил на голову варваров, вторгшихся в северные провинции, нашел общий язык с жрецами Праотца и буквально недавно подавил мятеж, в котором участвовал папаша Макса.

Кстати, я немного изучил хронологию последнего мятежа, провел некоторые параллели и пришел к выводу, что Карл III, по сути, сам спровоцировал мятежников. Уверен, он уже давно знал о заговоре и сам подтолкнул к активным действиям своих противников. Если бы не участие самого короля, дворяне еще долго решались бы на этот шаг. Продолжали бы собираться друг у друга в особняках и вести пространные беседы и споры о великом будущем Вестонии.

Закономерный итог – Карл III быстро подавил мятеж, прибрал к рукам все капиталы и состояния заговорщиков, чем наполнил свою казну деньгами, которые ему были так необходимы в будущей войне. В отличие от Альфонсо V, короля Аталии, который погряз в долгах, Карл III находился в более выгодной позиции.

К слову, исходя из сведений, доходивших до меня от Кота, я пришел к выводу, что в Аталии дела шли, мягко говоря, не очень. Альфонсо V, прозванный в народе Благочестивым, находился под финансовым колпаком у жреческого ордена «Багряного щита», рыцари которого дали обет истребить всех Истинных в Мэйнленде. Фактически, страной управляет великий магистр этого рыцарского ордена. Кстати, это одна из причин, по которой я еще нескоро захочу посетить Аталию. Нет у меня желания закончить свою жизнь на костре… Или как еще они там казнят истинных…

Для Карла III этот орден тоже как кость в горле. Проблема в том, что среди багряных рыцарей, как их называют в народе, много одарённых и прежде всего – боевых магов. А в чем знатно преуспели страйкеры, я уже успел убедиться.

Это еще не все. Дабы пополнить казну, Альфонсо V начал выпускать фальшивые монеты. С каждым месяцем его золотые реалы и серебряные эскудо становились все легче весом. Плюс высокие налоги, крестьянские бунты, моры и голод в северных провинциях… В общем, повелитель Аталии явно горел желанием поправить свое финансовое положение за счет «буферных» графств и баронств, а также, если получится, то и за счет вестонцев.

В город мы попали без проблем. Правда, пришлось немного постоять в очереди на воротах, но она быстро рассосалась.

Старый Эрувиль мне понравился. Собственно, таким я себе его и представлял. Этаким старым каменным исполином, хранившим много древних тайн и легенд.

На улицах было людно. Торговый квартал Старой столицы, через который нас уверенно повел Бертран, из-за непрерывного движения толпы напоминал полноводную реку. Плотно составленные прилавки, медленно расхаживающие и громко расхваливающие свой товар лоточники, неторопливые покупатели, зеваки иноземцы, то и дело застывающие в проходах и восхищенно разглядывающие все это столпотворение – на фоне этого квартала рынок Сардана теперь не казался мне таким уж большим. Отовсюду слышались крики, смех, ржание лошадей и блеяние овец. Воздух был напитан аппетитными запахами горячей сдобы, кипящего масла, специй, кожи, пряностей, жареного мяса и рыбы.

Все улочки торгового квартала имели свою специальность. Из кузнечного переулка доносился характерный звон, улица ткачей была завешена разноцветными тканями, в соседнем закутке торговали вялеными и копчеными колбасами, и окороками. Мастерские шорников, башмачников, столяров и гончаров; трактиры и таверны; аптеки и салоны брадобреев – казалось, здесь можно было найти все, что угодно.

С таким провожатым, как Бертран, мы очень быстро отыскали недорогой, но приличный доходный дом в Старой столице, где я снял нам комнаты на неделю. Ровно столько я отвел себе на знакомство с Эрувилем перед тем, как предстану пред ясные очи дядюшки Генриха.

Оставив Жака, Гуннара и Кевина заниматься разгрузкой вещей, я, прежде чем отправиться в знаменитые купальни Эрувиля, попросил Бертрана показать мне одно место.