Белая Полоса вокруг

— Смотри, показываю, — сказал Лизе, взяв у неё один макет ножа и одним движением кисти, без взмаха руки отправляя его в матрац.

Макет почти 'воткнулся' строго по центру и упал на пол. Взял следующий и метнул его в ту же точку. Ну почти в ту же, если не считать два — три сантиметра промаха. За ним последовал третий.

— Подбери 'ножи' и попробуй точно так же сама, — сказал девочке, отобрав у неё настоящие ножи и положив их на небольшой столик, имевшийся в нашей каюте.

Лиза подобрала макеты и попробовала их кинуть. Естественно у неё ничего не получилось. Вернее кинуть‑то получилось, и даже попасть в матрац удалось, благо расстояние броска метра два — с–половиной, вот только кидала она псевдоножи — макеты скорее как камни, а не как ножи. Нахмурившись она собрала свои орудия тренировки и собиралась повторить попытку.

— Посмотри на мою руку внимательнее, — остановил её и снова взял из её рук 'ножи'.

Не выпуская макет ножа из рук, несколько раз сделал движение броска. Сначала быстро а потом в сильно замедленном темпе, показывая правильную работу мышц.

— Видишь, движется одна кисть, остальная рука неподвижна? — Спросил её после десятка демонстративных медленных бросков.

— Угу, — ответила Лиза, отобрав у меня один макет.

— Постарайся расслабить всю руку, даже 'нож' держи еле — еле, не напрягая кисть и только в самый момент броска на секунду напряги руку.

Мы бросили свои 'ножи' одновременно. Что же, уже лучше, даже сам постепенно начинал вспоминать несколько позабытые из‑за отсутствия практики ощущения. Эти 'правильные чувства' приходят не сразу, а только после нескольких дней активных тренировок, когда основная техника уже встала на своё место. После бросок станет практически рефлекторным, главное чтобы руки запомнили правильные движения. Однако Лиза всё равно бросала свой 'нож' не сколько кистью руки, а всей рукой.

— Почти хорошо, Элизабет, — подбодрил её, — теперь попробуй взять левой рукой правую руку за запястье. Правильно, теперь кидай движением кисти.

Макет ножа ударился в пол, не долетев даже до матраца. Что же, у меня поначалу тоже не всё получалось.

— Ничего страшного, повтори ещё раз, — подал следующий 'нож' девочке, — вот так уже лучше.

Матрац снова остался не при делах, зато немного пострадала стена. Удар слабый, однако, металлическая переборка громко бумкнула.

Через два часа неудачных попыток у Элизабет начало постепенно получаться. Естественно, в её бросках не хватало силы, но 'ножи' уже летели почти туда, куда требовалось. Я тоже периодически кидал макеты, когда успевал перехватить их с пола раньше Лизы. Для меня откровенно не хватало места для настоящих сильных бросков, приходилось ориентироваться только на точность, которая ещё заметно хромала. Стоит найти где‑либо место для нормальных тренировок, к примеру, на палубе установить деревянный щит, вечером попрошу об помощника капитана, думаю, не откажет. Девочка заметно устала, но не желала прекращать свою тренировку, стремясь непременно добиться явного результата.

— Хватит пока, — остановил её, отобрав макеты. — Теперь бери бутылки с водой и держи их на вытянутых руках перед собой. Это нужно для того, чтобы пистолет держался лучше и бросок ножа стал заметно сильнее. Как руки устанут, встряхивай их, пару минут отдыхай и продолжай подходы. Понятно?

— Да, — ответила Лиза и переключилась на следующее упражнение.

Я же тем временем решил просмотреть на своём ноутбуке диск с описанием здешней морской фауны, который взял в магазине Мэри. Вернее диск этот рассказывал не только про морскую фауну, а являлся чем‑то типа общей энциклопедии по растениям и животным Новой Земли, просто меня вдруг почему‑то заинтересовала именно морская фауна. Этот интерес вызвали всплески каких‑то больших морских животных, следовавших рядом с судном и которых я заметил, выбрасывая мусор в воду. Интересно кто тут такой шустрый водится, на земных дельфинов явно непохожий, но тоже любящий сопровождать корабли в открытом море.

Несмотря на то, что диск рекламировался как 'самая полная энциклопедия флоры и фауны Новой Земли', её непосредственное содержание немного разочаровало. Вроде бы действительно чего уж только она не описывала, однако всё это оказалось свалено в одну большую кучу. Вернее — в несколько отдельных больших кучек. К примеру, по одному критерию были собраны 'мелкие морские хищники', 'средние' и 'крупные'. А то, что в одной категории находились и рыбы, и киты и, хм, крокодилы, как‑то путало моё 'правильное' восприятие научной информации, безнадёжно испорченное ещё советским образованием, где приняты совсем другие категории и классификации. Классификации по видам животных, а не по их размеру. И главное, несмотря на всю интерактивность цифровой энциклопедии, в ней совершенно невозможно сформировать свои списки по интересующим группам. То есть я не мог выбрать и вывести одну группу такую как 'рыбы' или 'земноводные'. Зато там обнаружились категории, завязанные на места обитания, куда, понятное дело, свалили всё в кучу. В общем, полтора часа я рассматривал всяких разных зубастых и клыкастых представителей местной фауны, пытаясь разложить их в свои более понятные категории. На поверхность моего сознания всплывали какие‑то странные мысли, например, мысли об общем эволюционном развитии этого мира. Привычная для меня более — менее цельная картина наследного дерева видов никак не хотела складываться, не смотря на все мозговые усилия. Ещё некоторым свойством энциклопедии оказалось выпячивание множества малозначительных описаний тех или иных животных, типа их внешней раскраски, видов зубов, рогов или копыт, других выделяющихся внешних особенностей, но вот чего‑то более существенного, как‑то внутреннего устройства их органов не было совершенно. Отдельными пунктами выделена съедобность, калорийность, вкусовые качества, и, пожалуй, всё. И это в таком весьма авторитетном издании, судя по надписям на коробке — 'подготовленном под патронажем Ордена'. Нет, с простой потребительской точки зрения, эта энциклопедия очень даже хороша, ибо позволяла быстро определиться на местности, где и кого можно съесть, и как не оказаться при этом съеденным самому. Но вот для любого более — менее разбирающегося в биологии человека, имеющаяся подача материала скорее мешала разобраться что к чему.

С этими мыслями, постоянно вертевшимися у меня в голове, мы с Элизабет отправились на обед. Глотал свою пищу, практически не чувствуя её вкуса и не обращая внимания на других людей, обедающих в небольшой столовой на дюжину человек. Насмотревшись фауны, всё никак не мог найти привычную для Старой Земли закономерность. Общая мысль говорила о какой‑то большой неправильности фауны этого мира, которую уже удавалось немного разглядеть, но пока совершенно не получалось понять, в чём же конкретно она заключается.

Вернувшись в каюту, Лиза продолжила свои тренировки с имитаторами ножей, а я опять засел за ноутбук. Теперь решил разобраться с флорой, узнав, что стоит ожидать от местных растений. Здесь опять свалено всё в кучу, не стал даже пытаться как‑либо отсортировать представленное, просто просматривая картинки и описания одно за другим, надеясь на свою голову. Может в ней всё как‑то само собой сложится. Но до этого ещё далеко. Потом опять промелькнула какая‑то мысль — узнавание, и я снова переключился на описания животных. Странно, очень странно, в этом мире почему‑то чрезмерное засилье хищных видов и всевозможных паразитов. А вот, собственно, первичных переработчиков растительной биомассы, 'травоядных' — если сказать проще, очень мало. Нет, пищевая пирамида по общей массе вроде как складывалась, но уж очень велико разнообразие одних видов и мало других. Складывалось такое впечатление — здесь эволюционные законы работали слишком по — разному для мирных и для хищных животных, а такого быть, по общей идее естественного отбора, категорически не должно. И ещё мне показалось странным, что здешнее разнообразие видов во многом схоже с земным. То есть присутствуют практически те же общие видовые ветви, правда некоторых просто не хватает, что тоже немного подозрительно. А некоторые животные тут очень даже похожи на своих земных родственников. К примеру, здешние крокодилы отличаются от земных, пожалуй, только размерами, и естественно — в большую сторону. А так считай — один в один. Каменный варан тоже сильно смахивает на земных более мелких ящериц. Но вот более крупных ящеров, динозавров, от кого, по идее, произошли и вараны, и крокодилы, тут нет, и, похоже, никогда не было. Опять же, на суше доминировали всяческие млекопитающие, по большей части копытные. Даже копытные хищники, к примеру, такие крупные, как гиены. Понимающему в биологии человеку, всё это должно прямо сказать о том, что этапы здешней биологической эволюции практически тождественны земным. Даже наличие зубатых китов в море не просто обычное случайное совпадение. Вообще, чтобы образовались высшие морские животные, сначала требовался приличный этап сухопутной или околоводной эволюции и только потом чисто водный. Совпадение? Нет. Глобальное изменение климата. Причём Новая Земля должна была пройти те же этапы климатического развития что и Старая, чтобы образовать сходные виды флоры и фауны. А ведь это совершенно другая планета, достаточно посмотреть на звёзды, чтобы в этом убедиться. Да, эта звёздная система тоже находится на краю галактики, так как не видно галактического ядра, оно закрытого газопылевыми скоплениями. Но это и не 'параллельный мир', как могли бы подумать некоторые. То есть Новая земля отделена от Старой Земли обычным космическим расстоянием, а не временем или чем‑то ещё. И такое вот загадочное тождество биологической эволюции задаёт пытливому уму множество интересных вопросов, на которые пока нет понятного ответа. И среди этих вопросов больше всего меня волнует один — что же такое страшное скрывает Орден, раз он специально подготовил энциклопедию так, чтобы она была реально полезна только обычному обывателю, а знающего биологию человека пыталась запутать, отвлечь его внимание от главного секрета? Короче, раз я и так собирался заняться изучением фауны этого мира, то придётся поставить для себя дополнительные задачи. Может, и узнаю, откуда здесь взялось наблюдаемое разнообразие форм жизни. Чувствую, что‑то тут не совсем чисто.

В интеллектуальных трудах прошел день и наступил вечер. Ужинать в незнакомой компании мне не захотелось, попросил Лизу принести чего‑либо из столовой в каюту. Чувствуя себя неважно, от долгих размышлений или отчего‑либо ещё у меня сильно разболелась голова, а потому, вернув свой матрац на койку, не застилая белья, решил прилечь и немного полежать, даже не заметив как крепко уснул.

Проснулся я от того, что рядом кто‑то тихо плакал. Едва догадавшись спросони, что это за звуки, резко подскочил на одном месте, едва не свалившись с узкой кровати на пол. В каюте было темно, я не стал включать освещение, нашарив в боковом кармане брюк маленький налобный фонарик 'Petzl' с четырьмя светодиодами вместо одной лампочки, который в числе прочего, достался мне в последних трофеях. Элизабет лежала на своей кровати, свернувшись в позу эмбриона и тихо плакала.