Опасный преступник (1986 - 1)

16.Глава. Обитаемые подземелья

Уинстон отошел на шаг в свой тоннель, чтобы не попасться на глаза машинисту, но посмотреть, что за поезда тут ходят. Посторонний человек в гражданской одежде на линии это ЧП, а силуэт в тоннеле это скорее всего кто-то из своих.

Мимо пронесся поезд с локомотивом без кабины для машиниста и открытыми вагонетками, загруженными холщовыми мешками. Почтовое метро.

Не каждый лондонец знал, что в городе уже лет шестьдесят работает отдельное метро для перевозки почты. Одна линия и восемь станций под крупнейшими почтовыми отделениями. То есть, минимум одна линия и восемь станций. С тех пор, как напечатали ту книжку с картинками про лондонское метро, которую Уинстон читал в детстве, прошло полвека. Наверняка в эту сеть давно уже интегрированы Министерства и железнодорожные вокзалы. Но, судя по еще королевским клеймам на рельсах, это как раз тот самый, первый тоннель. Он пересекает Лондон с востока на запад.

Куда теперь, налево или направо? Где-то рядом станция. Какая? Хотя какая разница? Вылезать из-под земли в почтовом офисе такая же неважная идея, как вылезать из-под земли на вокзале Ватерлоо или во Дворце Юстиции. А не вылезать из-под земли идея еще хуже. Как тоннели метро пересекаются с гражданской подземной инфраструктурой, не считая ставшую неактуальной ливневку?

Он привык к местному звуковому фону и понял, что слева больше шума, чем справа, и слышатся человеческие голоса. Осторожно пошел налево. Тоннель, перрон двери лифта. Грузчики складывают мешки в вагонетки.

Визг! Собачий визг и хохот двух человек.

- Ушла, черт бы ее побрал!

- Чем ты ее?

- Гайкой.

- Снайпер!

- Да какое там, ушла же.

- Пусть попробует мимо капкана пройти на трех ногах.

Грузчики загрузили поезд и уехали на лифте. Уинстон остался в тоннеле один.

Если этот мужик кинул в собаку гайкой, или, скорее, выстрелил из рогатки, то это не сторожевая собака, а бродячая. Наверное, где-то в подземельях еще живут потомки недоеденных в войну дворняг. Но они не ходят на почтовые станции путями сотрудников. И есть им тут нечего. Где-то должен быть выход на поверхность или в подвалы, или где еще может кормиться собака. Или она ест крыс? Но в почтовом метро крыс нет. Это в канализации они находят какую-то условно съедобную органику, а здесь никакой еды нет. Если только они ходят на склады грызть посылки.

Поездов можно не бояться. Машинистов и пассажиров у них нет. Передавать сигналы вида пуск-стоп-скорость через рельсы можно, а вот видео с камеры нельзя. Главное – не попадать под колеса. Стоп. Здесь еще должны быть стационарные камеры. Джулия учила, как их искать. Где самые важные зоны, и откуда они лучше всего просматриваются? Да, и под землей зоны, который есть смысл контролировать камерами, должны быть освещены.

Слева перрон, лифт, оба пути. Четыре камеры открытого монтажа. Мертвая зона вдоль пути ниже перрона. Придется ползти на четвереньках, перрон низкий. Дальше освещенное место, сложные стрелочные механизмы, развилки минимум на три направления. Итак, где была собака, если не с этой стороны от грузчиков?

Вот она. Глаза уже успели привыкнуть к полутьме. Дальше по одному из тоннелей, уходивших вправо, сидела тощая грязно-серая собака, ростом едва по колено человеку.Наверняка есть еще камеры, которые показывают оператору наверху фактическое состояние стрелок. Если бы Смит был оператором, он бы хотел быть уверенным, что стрелки действительно переключаются куда положено. Проскочить незаметно не получится. Надо дождаться поезда и бежать.

На пункте управления станции почтового метро Маунт-Плезант четыре больших монитора показывали шестнадцать каналов с камер наблюдения. Очередной поезд выехал из восточного тоннеля и транзитом проследовал через станцию в западный. Экраны стояли слева от диспетчера, а прямо перед ним красовалась схема линий два на четыре метра, где разноцветные лампочки показывали состояние стрелок и движение поездов.

Диспетчер увидел, как поезд проходит по щиту с лампочками и краем глаза отметил соответствующее движение на камерах. Показалось, что кроме поезда там двигалось что-то еще. Он повернулся к мониторам, но ничего нового не обнаружил. Наверное, летучая мышь проскочила перед объективом. Или какая-нибудь бумажка вспорхнула в потоке воздуха от поезда. Может быть, даже собака попала в объектив, но это вряд ли. Полуслепые подземные собаки боятся поездов, отлично их слышат и убегают с пути заранее.

Уинстон побежал за собакой как Алиса за белым кроликом. Обычно человеку сложно догнать собаку, но эта хромала на заднюю лапу. Тоннель. Рельсы ржавые, освещения нет. Впереди стена. Дощатая стена.

Он остановился и посветил на стену фонариком. Раненая собака, похоже, воспринимала бегущего за ней человека как преследователя и бежала в свое безопасное логово. В дырку под стеной. Кто-то выломал кусок доски ударом со стороны почтовой станции и поставил сразу у дыры пружинный капкан. Собачатина и в войну не считалась деликатесом, но все-таки, какое ни есть, а мясо, еще и бесплатное. Вряд ли грузчики на почте едят говяжьи стейки и свиную вырезку.

Щелк! Испуганная и хромая собака не смогла протиснуться мимо капкана. Стальные челюсти захлопнулись у нее на здоровой задней лапе.

Уинстон не любил собак. В Лондоне давно не осталось собак как домашних или охотничьих животных, а бездомные закончились еще раньше. Последних доели в Третью Мировую, а в рацион лондонцев они вошли чуть ли не во Вторую. Выжили только овчарки, доберманы и прочие бультерьеры на государственной службе. В детстве говорили, что собака друг человека. Но всю сознательную жизнь он видел, какому человеку друг собака, и эта дружба не вызывала у него ни малейшей симпатии.

Собака жалобно скулила. Она тоже всю жизнь считала, что человек ей не друг. Сейчас этот высокий темный силуэт поднимет камень и разобьет ей голову.

- Стой, не дергайся, - сказал Уинстон.

Присел рядом, посветил на капкан. Не самый сложный механизм. И не самая тугая пружина. Не на медведя же. Привязан тонкой цепью к рельсам.

- Тебя зовут Белый Кролик и ты ведешь меня к выходу, - сказал он собаке, разжав капкан, - Ничего личного, только бизнес.

Собака вползла в дыру и там остановилась. Уинстон зажал фонарик зубами и оглядел стену. Небрежно забитые с этой стороны гвозди. Чем бы их вытащить? Очевидно, чем. Добротным железным изделием довоенной шеффилдской стали с клеймом. Капкан, конечно, не гвоздодер, но у него полно острых кромок. А подковырнуть доски, чтобы подцепить шляпки гвоздей капканом, можно трофейным перочинным ножом.

Хватило оторвать всего одну доску, чтобы пролезть. Капкан он сложил и положил в портфель. Вдруг пригодится. Сколько уже бесполезных предметов помогли выжить. Цепь продел в ручку портфеля и повесил его на плечо. Взял на руки собаку и пошел, периодически подсвечивая фонариком и осторожно ставя ноги.

Тоннель уперся в каменную, а не кирпичную стену, под которой лежала груда земли и камней. Над стеной примерно на уровне лица и выше оставался небольшой лаз. Картина в целом понятная. Начали проходку слишком близко к поверхности и уперлись в какие-то подвалы. Если ломать стены и перегородки, то сверху может рухнуть какое-то полезное здание. Может быть, даже с людьми. Может быть, даже с партийными. Может быть, даже между этим тоннелем и поверхностью проходят какие-нибудь еще важные коммуникации вроде газовых труб.

Он подсадил собаку наверх и забрался сам. Вымазался в глинистой лондонской земле. Но забрался. Фонарик последний раз мигнул и погас. Из горючего под свитером остались рубашка и майка, а в портфеле кинопленка и половина коробка спичек. Еще бы палку. Вроде бы вон там под стеной что-то было.

В куче мусора нашлась палка. Нет, это большая кость какого-то животного. Может даже и человека. Судя по древности стен и сухости кости, она появилась здесь сто или двести лет назад. Где-то, наверное, разбросан полный скелет. Черт с ним. Кость так кость. Рубашка горит похуже, но сколько-то пройти с ней можно.

Снова портфель через плечо. Факел в левую. Собаку справа подмышку лапами на портфель. Вокруг какие-то старинные подвалы со сводчатыми крышами. Или даже не подвалы, а осевшие под землю здания. Только что были каменные стены. Теперь кирпичные. Под ногами мусор и кирпичи, выпавшие из свода. Местами осыпавшиеся потолки. Где-то в проемах просто комнаты, где-то, судя по отклонению факела, длинные коридоры с тягой от выходов на поверхность. Белый Кролик в руках скулит у нужных поворотов. Куда может привести собака? Туда, где она живет. Во всяком случае, это не ловушка с капканом или ямой под ногами. Не коридор, где скопились газы из канализации. Не тупик, где нет воды и еды. Кстати, что они здесь едят? Крыс? Может быть.

По пути к ним присоединилась вторая собака. Тоже мелкая и грязно-серая. Они с Белым Кроликом обменялись какими-то звуками, и вторая просто пошла рядом.

05:09. Где мы вообще? Уинстон более-менее представлял географию центра Лондона. Он вышел к Флиту и поднимался по течению. То есть, где-то в районе Фаррингдон-стрит. Потом свернул на трассу почтового метро и двигался по ней вверх до станции. До узловой станции. Ближайший большой почтамт к Фаррингдон-стрит это Маунт-Плезант. И он достаточно внушительно выглядит снаружи, чтобы поверить, что под ним грузовой терминал. Оттуда пошел по недостроенному тоннелю. Куда вел тоннель, уже неважно, потому что в этих подвалах много раз пришлось повернуть в разные стороны.

Единственное, в чем можно быть уверенным, так это что путь лежит не на восток и не на север. Тогда пришлось бы пересечь легендарную первую линию подземки между вокзалом Юстон и станцией Фаррингтон. Эта линия строилась открытым способом, и сверху над ней точно не могло быть никаких подвалов, а настолько вниз, чтобы пройти под железной дорогой и ни разу не услышать поезд, подземелья точно не спускались. Но над линией Пикадилли глубокого залегания можно было и пройти. Или нет. Как далеко от логова отходят такие собаки? Точно нет. Не за это время. В любой случае, наверху обычный жилой район. Сент-Панкрас с неплотной жилой застройкой пятиэтажками. Район не опасный в плане уличной преступности, значительная часть населения работает в подземке или на железной дороге.

Рубашка и майка давно догорели. Уинстон не хотел жечь свитер и брюки, поэтому оставалось только чиркать спичками. Развилка. Последние шесть спичек. Белый Кролик тянет в одну сторону. Но с другой стороны тускло пробивается свет. Дырка в потолке? На какой мы глубине? Или электрическая лампа?

Уинстон выбрал направление к свету. Собака панически заскулила, вывернулась из рук и плюхнулась на каменный пол. С двумя здоровыми лапами не особо попрыгаешь. Из темного коридора раздалось рычание. Вышли еще три собаки. Мелкие. Но опасные. Безопасной фауны здесь нет.

Белый Кролик как-то поговорил со своими соплеменниками, они перестали рычать и сели. Уинстон выбрал направление к свету. Собаки тявкнули ему вслед. Еще два десятка шагов. Вперед забежала собака. Другая. Села на пути. Обошел. Подергала за брючину. Выдернул ногу и шагнул вперед.