Петля

V

Анна встретилась с молодым Жампахом в городе у магазина охотничьих принадлежностей. Это была чистая случайность. Она возвращалась от подруги, с которой вместе «тянули» четыре года гимназии, и вдруг увидела Жампаха, с интересом рассматривавшего витрину.

Жампах и оружие — в ее представлении одно никак не вязалось с другим — и возможно поэтому она остановилась у магазина. Помимо оружия, в витрине был выставлен лист бумаги, на котором Анна прочитала выведенное красным фломастером объявление — патронов нет! Тут Жампах обернулся и спокойно, без тени волнения, точно именно ее ждал тут, поздоровался.

— Здравствуйте, — ответила Анна. — Разве вам положено ходить вот так... в гражданском?

— А почему бы и нет... Как жизнь, Анна?

Вскоре они уже вместе бродили по улицам и разговаривали. Город в эту пору был расцвечен всеми цветами радуги. Он завораживал красотой бархатистых анютиных глазок, сверкал травой ухоженных газонов, манил прогулками по притихшим улочкам с гончарными и скрипичными лавками, утонувшими в густой зелени.

Они бродили более часа, потом зашли в бистро и пили из высоких, на стройных ножках, бокалов оранжад[13] с содовой.

Вернувшись на хутор, Анна застала мать в ванной.

— Ты уже вернулась? — спросила Кралова, и голос ее потонул в дробном звуке набегавшей воды. — Что, ее не было дома?

— Не знаю. Я у нее не была, у меня было свидание.

— Свидание?

— Да.

Мать помолчала, потом сказала:

— Не потрешь ли мне спину?

Анна поднялась.

— По крайней мере он на вид хоть ничего?

— Мне нравится, — ответила Анна, продолжая эту странную игру.

Кралова набросила на себя халат и босая вошла в комнату. Она благоухала цитроновым мылом и выглядела удивительно свежей.

— Он цветов тебе хотя бы купил?

— Теперь цветы не покупают, их крадут.

В пятом часу пожаловал на хутор Кратена. Анна объявила, что у нее болит голова и что она пойдет ляжет.

— Не знаю, как вы, — сказала Кралова гостю, — но я бы, пожалуй, немного прошлась.

Эти слова вогнали «пана заведующего» в краску. Такое он слышал из уст вдовы впервые.

— Разумеется, — залепетал он, — ведь сейчас чудесно... Тепло. А куда мы пойдем?

— Мне все равно, — улыбнулась Кралова и взглянула на себя в зеркало. На ней было летнее пестрое платье с глубоким вырезом, на голове — лиловая силоновая косынка. Кратена растерянно мял в пальцах соломенную шляпу.

Они вышли из дома и отправились по тропинке вдоль невысокого сосняка. Вскоре Кралова вполне естественно взяла Кратену под руку, и пана Флориша бросило в жар.

— Видать, — начал он разговор, — здорово я действую на нервы вашей Аничке.

— Ну, не выдумывайте, — возразила Кралова, у нее было прекрасное настроение. — Скорее, это я действую ей на нервы, или, вернее, мы друг другу.

— Как завидит меня, убегает, — жаловался Кратена. — Что я ей сделал такого?..

— У нее было свидание, — сообщила Кралова. — Кто-то завелся у нее, вот она и сама не своя.

Поднялся низовой ветер, платок на голове женщины затрепался.

— Кто именно? — спросил Кратена.

— Откуда мне знать. С недавнего времени моя девица мне не доверяет. Знаете, сейчас иначе знакомятся. Без лишних церемоний. За моей бабушкой ухаживал офицер, так он посылал ей письма в букетах роз. Со слугой, разумеется. Девчонка беспокоит меня, — добавила Кралова уже серьезно.

Прервав разговор, она отошла чуть в сторону и стала рвать мак-самосейку. Кратену охватило удивительное волнение: «Как она воротится — тут же все ей и выложу, — решил он. — Пожалуй, она только и ждет этого. Сейчас или никогда».

Однако тут произошло неожиданное. Кралова вдруг ахнула — он даже испугался, и, прежде чем опомнился, она поднесла к самому его носу мясистый гриб с сероватой, словно посеребренной шляпкой. Потом, сунув гриб ему в руку, закричала:

— А вот еще один... а вот еще...

И о Кратене совершенно забыла. Не случись этого непредвиденного обстоятельства, Кратена, возможно, и осуществил бы свое намерение. Но ему никогда в таких делах не везло. В присутствии Краловой он чувствовал себя каким-то оторопелым, растерянным, скучным. Он казался себе дилетантом, простодушно ввязавшимся в спор с профессионалом, а когда стал понимать, что все смеются над ним, уже не мог отступиться. «Ведь я же примитивный, самый заурядный человечишка, недоучка. Не пара я ей...»

На хутор вернулись уже под вечер.

— Девчонка, верно, читает, — сказала Кралова, глядя на освещенный квадрат окна. — А потом жалуется — голова болит.

— Может, занимается, — предположил Кратена.

— Ну, это уж вряд ли. Скорей всего обдумывает, как дальше вести свою домашнюю битву. Ну и характер. Может, зайдете?

— Поздно уже, — извинился Кратена. — Я должен завтра в город ехать, в клинику. Прислали повестку. Рентген легких или еще что. Все равно я должен в контору зайти. Мне непременно в магазин кого-нибудь надо, хотя бы на сезон. Мне, правда, дали ученицу с третьего курса, но это невесть что, — жаловался Кратена. — Куда ее ни поставишь, — через полчаса там ее уже нет. Вечно где-то прячется. Иду на склад, смотрю: сидит на ящике и малюет себе глаза. Боженка, говорю ей ласково, отложите это занятие до вечера, ведь в магазине людей тьма-тьмущая...

— Вы ко всему очень серьезно относитесь, пан Кратена, — от души рассмеялась Кралова. — Девушки в этом возрасте совсем другим заняты.

— Да я все понимаю, — оправдывался Кратена. — Но что из таких девчонок получится, а? Детей теперь не приучают к труду, это главное. Каждый думает: раз мне было плохо, пусть хоть моему ребенку будет получше...

— Родители всегда так думали, — перебила Кралова. — Наши тоже. Однако же мы не выросли лоботрясами. Зачем уж так? Молодость все-таки — самое лучшее, что дано человеку. Мне всегда становится грустно, когда вспоминаю о ней...

В то время, когда Кратена разглагольствовал о несмышленой молодости, предмет его недовольства — чернявая и глазастенькая Боженка — сидела в ресторане, прозывавшемся когда-то «Кузнечным трактиром», в компании Оскара Кубелки и молодого Адамека и тянула через соломинку из тонкого бокала джус с водкой. Этот напиток был вписан в счет Кубелки. Сам же он пил пиво, время от времени прихлебывая ром из маленькой рюмки.

— Не пора ли вам баиньки, Боженка? А то еще маменька разнервничается. Тут приятно посидеть, не правда ли? Только вот в сезон несколько шумновато, но что поделаешь?..

От соседнего столика поднялась группа парней, кто-то бросил в автомат крону, и просторное, со вкусом отделанное помещение наполнилось сладкой мелодией сентиментального шлягера.

Адамек взглянул на часы и заметил:

— Идут на угрей. Ну и пускай. Ведь угрей можно ловить только до одиннадцати. Дачники иной раз и вытянут какого гольца. На днях мне рассказывали, что в том месте, где канат через реку, какой-то умник приспособил восемь рыбешек на щуку. За ночь вода опустилась, и рыбешки повисли в воздухе. Я бы такому олуху руки-ноги переломал.

— Ты сегодня уж больно взвинченный, — сказал ему Кубелка. — И не гляди ты все время на свою луковицу, не нервируй меня! Уж не поцапался ли ты со своей Аничкой?

— Не твоя забота, Оскар!

— Бог мой, ведь я тебе от всей души желаю счастья, — сказал Оскар и наступил Боженке на ногу. — Мне что, женись хоть завтра, я тебе к тому же еще и сыграю. Задарма. Можете устроить две свадьбы сразу. Вам с Флоришем это обойдется дешевле...

— Говорю, не твоя забота, — зло огрызнулся Адамек. — На сей раз ты промазал. Я просто жду одного мужика. Хочу у него купить «нортон»[14].

Адамек огляделся, точно желая удостовериться, произвело ли его сообщение должный эффект.

— Вот оно что! — удивился Кубелка. — Так, стало быть, на нем прямиком врежешь на кладбище?

— Ничего подобного, это мировая машина. Я на ней ездила, — заступилась за Адамека Боженка.

— Ну что ж. Хоть я не вижу ничего мирового в мотоциклах, но в них что-то есть, — согласился Кубелка. — Особенно двойное сиденье. Но ты гляди в оба, Карел, ежели покупаешь подержанную машину.

— Будь спокоен, меня не проведешь. Должно быть, что-то помешало ему прийти. Он честный малый. На этой машине разбился сын его, вот он теперь и видеть ее в доме не может. Отдает по дешевке, — рассказывал Адамек.

Кореш с «нортоном» и впрямь не пришел, однако пришел тот, кого они меньше всего ожидали, — Кратена. Божена сразу же поднялась и, оставив недопитым бокал, демонстративно поплыла к двери.

Кубелка зло поглядел на своего квартирного хозяина.

— Не порть мне молодежь, — сказал Кратена вместо приветствия.

— Здрасте, пан заведующий.

— Девчонка в кабаке, — продолжал Кратена выговаривать Кубелке. — Ты соображаешь, на кого она будет похожа завтра в магазине?

— Ты чего кипятишься, — успокаивал его Кубелка. — Ей что, пятнадцать? Да это и не кабак, а вполне приличное заведение.

— Да... очень... очень приличное заведение, — проворчал Кратена, оглядываясь. Однако он был в превосходном настроении. Они поняли это тотчас, когда он заказал три порции водки, не забыв крикнуть при этом услужливому толстяку в широких брюках на подтяжках:

— Только «столичную», ясно?

Этим вечером Кратена хватил лишку, что бывало с ним весьма редко. Органист костела девы Марии Снежной, сам упившись до того, что едва стоял на ногах, тащил его до дому. И случилось то, что обычно случается, когда двое пьяных пытаются помочь друг другу: оба свалились в канаву. Кратене там так понравилось, что и вставать ему не хотелось.

— Подымайся, Флориш, — уговаривал его Кубелка. — Шевелись, брат. Ну и здоров ты, черт бы тебя побрал. Ну же... — он тянул Кратену из канавы, точно мешок картошки из погреба.

— Оставь меня, слышишь. Ступай своей дорогой. Я тут полежу. Нету у меня счастья.

— Здесь его не найдешь, — убеждал его квартирант и с упрямством, на какое способны лишь пьяные, тащил Кратену за шиворот из канавы. Воротник не выдержал, лопнул, и органист, опрокинувшись на спину, выворотил низкий штакетник палисадника.

— Она любит меня, — твердил Кратена. — Только эта девчонка все портит, так и знай. Порядочному человеку всегда не везет...

— Ну ладно, — согласился Кубелка. — Ну вставай. Не оставаться же тебе здесь. Что люди скажут? Ну и разморило тебя, братец, зачем пьешь, ежели не умеешь?..

— С горя, — пробормотал Кратена и с трудом поднялся.

Кубелка подхватил его и дотащил до дома. Палисадник, всегда такой ухоженный, был разворочен, словно его взрыли дикие кабаны. На розовом кусте осталась висеть мятая, пыльная соломенная шляпа Кратены.