Петля

— Точнее, не выключила его.

— Именно так.

— Но если этот приемник такая рухлядь, он мог до прихода Адамека взяться за ум и начать играть сам по себе, — предположил Абсолон.

— Не играть, а говорить. В том-то и заковыка, — продолжал Марек. — Нрав семейного радиоприемника молодой Адамек хорошо знал. Только случилось то, чего он не учел. «Прага» в это время передавала радиопостановку. Если уж он слышал радио, то непременно радиопостановку, а не музыку. Если мы осторожно подойдем к нему, думаю, он наконец расколется и выложит правду, — заключил Марек.

Следователи условились, что зыбкое собачье свидетельство — как они называли «показание» Зузки — они объявят главным своим козырем.

Основные здания ЕСХК[11] расположены в Красной Горке в стороне от деревни. За просторными, покрытыми листовой жестью помещениями, в которых устоялся запах скота и костной муки, размещаются ремонтные мастерские и пилорама, работающая бесперебойно, ибо кооператив постоянно расширяется и кроме своего основного назначения занимается еще и прибыльным побочным производством.

Следователи направились прямо к Адамеку, который суетился вокруг пилорамы.

— Нам надо поговорить с вами, — сказал ему Марек.

Адамек повел следователей в свою мастерскую, и у Абсолона мелькнула мысль, что они совершили ошибку, оставив парня в его привычной среде.

Они снова попросили Адамека, чтобы он постарался «вспомнить точно, как все было», начиная с четверга, со дня, предшествовавшего трагическому событию.

— Но я уже все сказал, — хмуро запротестовал Адамек. Его словно подменили. Неуверенность и растерянность бесследно исчезли.

— Это не имеет значения, — оборвал его Марек. — Приступайте.

— Я работал на «зеторе»[12], на двадцать пятом. Потом пошел домой, взял тачку и отправился накосить кроликам...

— Вы кого-то встретили, — напомнил Марек.

— Пани Кралову, я уж сказал. Встретил ее у магазина, когда возвращался. Поздоровался с ней, а она говорит: «Где ты только берешь такую траву?» За рекой, отвечаю, и еще спросил, дома ли Аничка. Или что-то в этом роде. Что, мол, делает. А она говорит: «Что ей делать, читает все»...

Адамек разговорился, следователи его не прерывали. Идет, он, значит, дальше, останавливается у кинотеатра и разглядывает картинки. Ему приходит на ум, что он мог бы через Кралову позвать Аничку в кино... Потом он кормит кроликов и бесцельно слоняется по долине. Жампаховой, которая повстречалась ему, говорит, что идет побродить в орешнике, а она отвечает: «Не болтай вздор, Карлик». Он огибает хутор, находит несколько опят, а когда наконец возвращается домой, говорит себе: «Ну и дурак, к чему собственно, вся эта возня?..» Ложится в постель, но уснуть не может, болит голова, ему кажется, что он простудился. Встает, берет порошок, запивает его чаем, дома ничего не занимает его. На другой день продолжает возиться с провода́ми «зетора». День как день, вечером кино и там, случайно, Анна. Расставание, возвращение, радио...

Следователи переглянулись.

Марек, огромный верзила, умевший быть грозным или по крайней мере при надобности казаться таким, поднялся, обошел стул, на котором сидел Адамек, — единственный в помещении стул, расшатанный, с дырявым плетеным сиденьем, следователи сидели на перевернутых ящиках — и прямо бросил парню в лицо:

— А не кажется вам, что этого довольно?

Подследственный заморгал и прикинулся непонимающим.

— Что это была за музыка?

— Почем я знаю... играли что-то.

— Вы уверены в этом? — осторожно спросил Марек.

Адамек пожал плечами:

— Так было.

— А вот и не было, — сказал Марек. — Не было, пан Адамек. Теперь мы вам скажем, что вы делали между десятью и одиннадцатью и что передавалось по вашему радио. Вы вообще не были дома. Вы шли за Анной, Адамек. Между десятью и одиннадцатью вы убили Анну Кралову.

Адамек побледнел.

— Это не... это не правда. Я не убийца.

Марек выложил ему все, что знал о его радиоприемнике, а майор добавил:

— Пан Адамек, обдумайте хорошо все, что вы нам сейчас скажете. У нас есть свидетель, понимаете меня? Свидетель, который вас в это время видел в долине. Назвать вам его?

Адамек молчал.

— Идемте, поговорим об этом в другом месте.

Они довезли его до своего временного «кабинета» в одном из помещений МНК. Едва переступив порог, Адамек спросил:

— Воды можно?

Марек подал ему стакан минеральной воды. Адамек поднес его к посиневшим губам, но потом, почему-то раздумав, осторожно поставил на стол. Было заметно, как у него трясутся руки.

— Я скажу вам... я ее не убил... я ее нашел.

— Где вы ее нашли? — спросил Абсолон.

— У карьера. Она лежала там, и я подумал, что с ней что-то случилось. Ну камень откуда-то сорвался... Там часто падают камни. Но когда я посветил на нее фонариком, то...

— То что?

— То я понял, что она мертвая... Хотя нет, — поправился Адамек, — не то, чтобы понял. Я думал, что она жива, что с ней что-то случилось, и я тут же вспомнил о пани Жампаховой. Она вроде где-то работала, как и я... в Красном Кресте, и у нее всякие лекарства... Я, правда, ее не убивал.

Абсолон сказал:

— Так, значит вы Аничку подняли и понесли к «Романсу», вспомнив, что у пани Жампаховой всякие лекарства. Но тут вы смекнули, что дело определенно будут расследовать, и испугались, что на вас падет подозрение. И вместо того чтобы разбудить Жампахову, вы положили Аничку на землю и прикрыли толем, чтобы не мокла под дождем. Так это было?

— Но ведь она была уже мертвая, — удрученно сказал Адамек. — Холодная.

— А, может, на самом деле и это было не так, — заметил Марек.

— Я ее не убивал, это сущая правда, — ответил Адамек. — Делайте со мной, что хотите, но это было так. Мне уже все равно.

Когда он ушел, Марек спросил Абсолона:

— Вы ему верите?

— Теперь верю, — ответил майор. — Ошалел, все это шок. Вот почему он не припустился напрямик через лес. Ему надо было исчезнуть как можно скорее — это вполне понятно. Я бы от всей души влепил ему пару затрещин. Ступайте с ним к карьеру. Придется там перерывать каждый миллиметр.

— Может, лучше его за решетку, — предложил Марек. — Он определенно этого заслуживает.

Абсолон потер руки, поскреб в волосах и зевнул, почувствовав усталость.

— Если бы за решеткой сидели все, кто этого заслуживает...

Больше всего ему нужно было как следует выспаться.