Детективы Нового Вавилона. Июльское солнце

ДЕТЕКТИВЫ НОВОГО ВАВИЛОНА

История 1.

Июльское солнце

Даже маленький человек может обладать большим преимуществом.

Э.Д., богатая наследница

Если смешать в одном котле несочетаемое, выйдет занятно, однако вряд ли съедобно; если созвать в одно место тех, кто в иных обстоятельствах никогда бы не встретился, о скуке можно позабыть – хотя самим приглашённым точно будет не до смеха.

Когда Джул задумывалась об том, что чувствовали Предтечи, создавая Новый Вавилон, то неизменно приходила к выводу, что ребята неплохо повеселились. И чувство юмора у них было далеко от обычного человеческого. Не исключено, что потом они вовсе не покинули мир, а обосновались где-нибудь в районе аномалий, навели гигантские телескопы на безумный город и теперь наслаждались круглосуточным шоу, наблюдая за тем, как найты, ферры, марисы, эйры и глоринги пытаются ужиться с людьми и друг с другом.

Не самый плохой способ провести вечность.

– Что я здесь делаю?.. – пробормотала Джул. Огромные чёрные ворота с охраняющими их статуями-химерами выглядели неприступно – и крайне негостеприимно. Створки явно были рассчитаны на кого-то повыше ростом и помощнее, а с доски почёта пялились сплошь жуткие разбойные хари, причём человеческих среди них не было ни одной. – Интересно, а здесь вообще обычные люди есть?

– Нет, деточка, – проникновенно ответила статуя с мордой гиены, возлежащая справа от ворот. – Вход для посетителей с другой стороны. Топай туда, милая.

Джул встрепенулась и поспешно сунула руку за отворот пальто, выуживая из внутреннего кармана новенький жетон и рекомендательное письмо Старшего Наставника:

– Но я не посетитель! Смотрите, я стажёр!

Химера свесилась с постамента, недоверчиво щурясь.

– И впрямь. Ну что, добро пожаловать, урождённый человек Джулиетт Эмерсет ле Солей, – по-кошачьи поджала под себя лапы химера, возвращаясь на место, и вдруг глумливо заржала: – Будешь бежать обратно – смотри не сшиби лбом ворота!

Под злоехидный гогот Джул пересекла гулкий пустой двор и толкнула тяжёлую хрустальную дверь, похожую на крышку гроба для зачарованной принцессы. За ней оказался просторный холл под прозрачным куполом. Вдоль стен вились широкие спирали винтовых лестниц с ажурными «блинчиками» поперечных площадок, а по центру – широкая колба с самоходными платформами, от которой на каждом этаже расходились блестящие желоба переходов. Иногда под потолком что-то сверкало и потрескивало, как грозовой разряд – это летуны-эйры проносились на максимальной скорости; когда две такие искусственные молнии столкнулись, то вниз посыпались документы… и отборная ругань крылатых курьеров, пытающихся разобраться на ходу, кто и что уронил.

– Чего залипла, верзила? – послышалось вдруг приятное контральто.

Джул обернулась, рефлекторно напрягшись – и буквально нос к носу столкнулась с некрупной, размером с пятилетнего ребёнка, эйрини в коротких зелёных брючках и чёрном жилете. За спиной у неё вибрировали, как у стрекозы, полупрозрачные крылья цвета молодой листвы в золотых прожилках и ядовито-оранжевых пятнах. Причём, скорее всего, ядовитых в прямом смысле: если мужчины-эйры после определённых тренировок могли генерировать электрические разряды для защиты или нападения, то естественным оружием женщин была отрава – у кого-то более слабая, у кого-то в прямом смысле убивающая на месте, «пыльца эйрини».

«Ну, вроде применять её в общественных местах запрещено», – с надеждой подумала Джул, невольно разглядывая ярко-оранжевые пятна на крыльях незнакомки. А вслух вежливо произнесла:

– Доброе утро! Меня зовут…

– Знаю я, кто ты, – ворчливо отозвалась эйрини, скрестив руки на груди. И закатила глаза: – Свалилась же на мою голову… Ах, да, я – Эстефания Парра, старший секретарь. И шевели ляжками, я с тобой всё утро возиться не собираюсь.

«А, канцелярия, – запоздало сообразила Джул. – Наверное, надо какие-то документы подписать перед работой… Вот только интересно, почему она меня так ненавидит. Потому что я человек?»

В прозрачную колбу лифта они вошли вдвоём. Эйрини, хоть и ворчала, но роль проводницы исполнила добросовестно. Джул едва удержалась от вскрика, когда кабина резво взмыла под самый потолок – похоже, нужное помещение находилось на самом верху – и так же резко затормозила. Стены на седьмом этаже были сплошь в царапинах и потёртостях от крыльев, а кое-где на потолке виднелись подпалины – следы от столкновений летунов. Канцелярия обнаружилась в самом конце правого коридора и занимала почти половину этажа – огромное помещение, немного похожее на улей из-за тихого гула крыльев и печатных машинок. Примерно десятая часть была отгорожена длинной стойкой, как в баре, по бокам от которой стояли лотки с надписями: «первый отряд», «шестой отряд», «бухгалтерия», «курьерам» и так далее – все надписи были инстинктивно понятны, за исключением одной загадочной ячейки с литерой «М».

Стоило Джул зайти, как все звуки резко стихли, и на неё уставились двенадцать пар ярких, красиво подведённых и очень-очень злых глаз.

– Замужем? – спросил кто-то отрывистым шёпотом.

– Точно замужем, – ответили из другого угла так ожесточённо.

– А ну цыц! – прикрикнула Эстефания Парра, уперев в бока крохотные кулачки. – Работы мало? Могу подкинуть. А ты за мной, новенькая, – распорядилась она и поманила Джул за шкаф.

Там, за полками, увитыми плющом и до верха заставленными скоросшивателями, было тихо и относительно уютно – у самой стены стояло продавленное кресло вполне человеческого размера, рядом, впритык, низкий столик, тумбочка с кучей чистых чашек и термос.

– Садись, – скомандовала Эстефания, подтолкнув Джул острым кулачком в плечо. – Читай, – и она плюхнула на стол три здоровенных скоросшивателя, под завязку забитые документами. – После каждой инструкции есть лист ознакомления. Вписываешь в пустую графу своё имя и расписываешься. А вот это твои должностные обязанности… это служебная инструкция… это служебный распорядок… это контракт… это для бухгалтерии… так, а это девочки оставили, – спохватилась она и выудила из стопки бумаги помятый журнал с обнажённым мужским торсом на обложке. – Или тоже полистаешь?

Джул замотала головой.

– Правильно, – похвалила Эстефания, сощурившись. – Ещё насмотришься, аж воротить будет. Ну, приступай, – кивнула она, а сама подлетела к тумбочке, выудила самую большую чашку и налила из термоса такого крепкого чая, что от одного запаха мысли прочищались, упорядочивались и становились в шеренгу парами. – Ненавижу утро… Ненавижу солнце… Ненавижу работу… – приговаривала она перед каждым глотком, и острые уши, поначалу стоявшие торчком, постепенно опускались, опускались, пока не легли горизонтально.

«Ага, – обрадовалась Джул, сообразив. – Значит, дело не в том, что я человек. А в том, что я пришла на полчаса раньше!»

И, хотя идея продемонстрировать своё служебное рвение уже не казалась такой замечательной, настроение изрядно улучшилось. Под сердитое бормотание эйрини и гул крыльев инструкции читались влёт; к тому же вскоре стало ясно, что по большей части они дублируют подготовительные материалы, которые уже приходилось заучивать в Корпусе на лекциях. Тикали часы на стене; Джул, наловчившись, пролистывала целые блоки, выхватывая глазами знакомые фразы и восстанавливая по памяти остальное. Служебный распорядок подразумевал, что офицеры – и стажёры, увы, тоже – фактически вкалывали круглые сутки, если возникала необходимость, про личную жизнь следовало вообще забыть, а предоставление отпуска или выходных оставалось целиком на совести капитана. Список обязанностей выглядел так расплывчато, что проще было придумать, что не входит в их число.

«Ну и пусть. Зато всё по-настоящему… я и правда здесь! В агентстве катастроф!»

С каждой подписью, поставленной под очередным документом, крепло ощущение, что это – не сон, а самая что ни есть реальность.

– Быстро ты, – удивилась зеленоглазая эйрини, когда Джул вернула ей бумаги. – Не читала, что ли? Ну и ладно, подписи-то везде есть, остальное – не мои проблемы, – удовлетворённо кивнула она самой себе, пробежавшись по листам ознакомления. – Запомни, главное, правило двести сорок один, пункт «б» Кодекса – в одиночку за дуриками не гоняться, и пункт девятнадцать отсюда, – похлопала она по должностной инструкции. – Остальное у напарника узнаешь.

Джул не стала её разочаровывать и признаваться, что уж Кодекс-то успела заучить наизусть.

– А мне сразу дадут напарника? – рискнула она спросить.

– Я откуда знаю? – скривилась эйрини, распихивая скоросшиватели по полкам; как она умудрялась не просто летать, но и зависать на месте с таким весом в руках – загадка. – Тебя к Спэйну приписали, вот у него и спрашивай. Он хитрый мужик, себе на уме, – добавила она. И посмотрела на часы: – Ну, пойдём. У Спэйна, конечно, ещё планёрка, но это уж точно не мои проблемы, мне работать надо… И, кстати, ты замужем?

– Нет, – созналась Джул, не подумав. И, прежде чем зелёные глаза собеседницы приобрели откровенно хищное, недоброе выражение, поспешила добавить: – Но я и не собираюсь! Я не претендую!

Эйрини, может, и не поверила, но всё-таки чуть-чуть подобрела и повеселела:

– Не собираешься, ишь… Ну, шевели ляжками. Я тебя внизу познакомлю с единственным порядочным мужиком в этом стаде козлов, – пообещала она.

Второй раз поездка на лифте уже почти не пугала. Холл после короткого пребывания в канцелярии показался почти родным. Эстефания подвела Джул к кабинету без входа и выхода, зато со стеклянной стеной и вытянутым прямоугольным окном, предназначенный для дежурного смотрителя. До половины кабинет был заполнен зеленоватой морской водой с водорослями, а в глубине смутно виднелось что-то похожее на риф. На стойке, опоясывающей помещение изнутри наподобие бортика в бассейне, валялись в беспорядке медные зеркала, хрустальные шары и металлические безделушки разных форм и размеров – то ли сувениры, то ли артефакты.

«Как огромный аквариум», – пронеслось в голове.

– Миль, ты тут? – рявкнула эйрини, перегнувшись через стойку. – Я новенькую привела, вылезай знакомиться.

– Доброе утро! – поспешно поздоровалась Джул, вкладывая в приветствие всю свою жизнерадостность.

Вода плеснула в стены, сбивая часть безделушек, и на поверхности показалась блестящая массивная туша. Больше всего существо напоминало тюленя с человечьей головой и руками. Глаза, младенчески голубые и мутноватые, смотрели с удивлением. Повеяло слабым запахом соли и йода, как от подсохшего пучка водорослей.

«Марис, и причём океанический, судя по цвету кожи», – подумала Джул, с трудом удерживаясь, чтобы не отступить на шаг.

Хотя марисы давно уже не топили людей ради пропитания, память о цепкой безжалостной хватке и о песнях, заманивающих на глубину, прописалась где-то глубоко, едва ли не на генетическом уровне. И даже понимание, что обитатель глубин далеко посуху не уйдёт, а мгновенно перемещаться может лишь между водоёмами, нисколько не избавляло от инстинктивного страха.