Свет в окне напротив

Индуктивный метод

Как во сне я услышала далеко впереди смех Рона и голос Берта.

Вот и всё? Игра окончена?

— Судя по ювелирности работы и точечному характеру изменений, заклятие обратимого изменения памяти было выполнено очень близким человеком, — продолжила Джейн. — Необратимые чары намного проще, значит, планировался обратный процесс. Однако через полтора-два года вероятность восстановления памяти сошла на нет.

Чтобы не сдаваться без боя, я спросила:

— Вы уверены, что это имеет ко мне какое-то отношение?

— Мы бы сэкономили время, пропустив этап отпирательства, — Джейн зевнула, — но если ты думаешь, что я не владею доказательствами, могу поделиться своими соображениями. На мистера и миссис Уилкинс наши люди обратили внимание ещё на таможне. Разумеется, никто не выявил замещённой памяти, но следы магической подделки документов заметили сразу. Неслабый уровень, кстати. Поскольку речь шла о неволшебниках, а исправления касались только имен и возраста, допрашивать Уилкинсов не стали. Согласно требованиям Статута за ними установили наблюдение. Кризис разразился через несколько месяцев. Скажи, Гермиона, тебе знаком термин «конфликт воспоминаний»?

Я кивнула. На большее просто не хватило сил.

— Отлично. Вероятно, воспоминания Уилкинсам были наведены методом аутоиндукции: жертва заклятия сама перестраивает свою память, устраняя возможные нестыковки. Хороший метод, но иногда даёт осечку. Например, у якобы бездетной Моники Уилкинс имелся шрам. Типичный горизонтальный шрам от кесарева сечения. Он модифицировался в воспоминания об операции по удалению аномально расположенного аппендикса… Догадываешься, что было потом?

Джейн замолчала, глядя на меня со смесью раздражения, сочувствия и, кажется, презрения. Мне пришлось выжать из себя:

— У… неё действительно случился аппендицит?

— Бинго! Врачи всё же настояли на операции, а после диагностировали у пациентки тяжелый постнаркозный психоз. Наши специалисты слишком поздно сложили два и два. Я появилась там только на третьи сутки. Теперь Моника считает, что потеряла ребенка и перенесла тяжелый нервный срыв на этой почве. Пришлось также добиться, чтобы Венделл полностью поддерживал эту историю. Знаешь, Гермиона, это был худший день в моей жизни. Твой отец старел на глазах. Только что он был просто растерян, а через пару минут — полностью раздавлен. Не знаю, как писатели умудряются уродовать жизнь своим книжным героям, а потом спокойно спать по ночам. Но я до сих пор чувствую себя убийцей несуществующего младенца.

Слезы текли и сразу испарялись на жарком ветреном солнцепёке. А Джейн неумолимо продолжала:

— После окончания войны никто за Уилкинсами не приехал, и мы решили, что автор заклятия погиб. Впрочем, им присылали открытки. Всегда один и тот же отправитель. Что бы это значило? Мы головы сломали. И вот появляешься ты — продвинутая волшебница из семьи неволшебников, готовая к принятию сложных непопулярных решений. Рвёшься в Мельбурн, где есть «только двое знакомых», которые «вряд ли тебя вспомнят». В Англии зачем-то долгое время пользовалась чужой палочкой, отдалилась от друзей. Потом появился таинственный благодетель, ты купила новую палочку и в тот же день оказалась здесь. Для меня всё складывается. Магическое истощение прошло, и теперь ты снова готова рискнуть чужими судьбами?

На тропе появился Рон.

— Эй, что тут у вас происходит?

Джейн пожала плечами и снова села на камень.

— И кстати, ты очень похожа на мать. Никакой генетической экспертизы не надо…

Всё впустую. В шаге от цели. И почему я не послушала Гарри?

— Она всё знает, Рон, — я закрыла глаза, мечтая исчезнуть.

— Всего не знал даже Дамблдор, — уверенно возразил Рон. — Поднимайся. Ты это пила?

Он взял из моих рук пластиковую бутылку.

— Это просто вода, — Джейн усмехнулась. — Я не пользуюсь сомнительными методами. И не тянись к палочке, Ронни. Не усугубляй ситуацию.

Рон опустил руку и сел рядом, обняв меня за плечи.

Следом появился Берт. Он укоризненно покачал головой, переводя взгляд с Джейн на меня, а потом заговорил примирительным тоном:

— Не плачь, девочка. Проиграть сильному противнику не обидно. Джейн любого раскалывает за пару часов. На тебя ей понадобилось восемь…

— Зачем ты это сделала? — Джейн теперь смотрела мне в глаза. — Почему нельзя было просто отправить их в безопасное место?

— Потому что они отказались уезжать без меня…

* * *

— Я приеду к вам, как только смогу. Но мне нужно закончить еще одно дело! Это важно, поймите!

— Тогда мы подождём тебя здесь, — мама нервно комкала платок и пыталась поймать взгляд папы. — Скажи ей, прошу тебя!

— Гермиона. В вашем мире идёт война, а ты предлагаешь оставить тебя здесь одну? Ты же понимаешь, что это невозможно?

— А вы понимаете, каково мне будет знать, что вас могут убить в любой момент?

Папа аккуратно сложил газету, на передовице которой чернел заголовок:

«Загадочная смерть семьи в Кенте. Газовая служба отрицает возможность отравления».

— Завтра мы никуда не полетим, Гермиона.

— Нет, полетите. Если понадобится, вы вообще забудете о моем существовании!

Я выпалила угрозу как можно быстрее, ещё не до конца понимая, что именно говорю.

Мама заплакала. А папа… смотрел так, будто я уже стала для него чужой.

* * *

— …Когда родители уснули, я пришла к ним в комнату и… дальше вы знаете, — слезы ещё текли по лицу, но внутри было безнадёжно пусто.

Сколько раз я прокручивала в голове тот вечер? В конечном итоге всё решила именно газетная статья.

— Я говорю, Джейн не знает главного, — Рон говорил спокойно, но его рука сжалась на моём плече. — Она не знает, сколько минут смогла бы выдержать под пыткой Пожирателей. А Гермиону пытали. Мне до сих пор снится её крик. Но она никого не выдала. Как думаешь, Джейн, сколько бы она вынесла, если бы Круциатусом мучили её родителей?

— Не надо, Рон, — Джейн устало махнула рукой. — Я не собираюсь возбуждать преследование по факту изменения памяти или подделки документов. Да, это преступления. Но доказать её вину будет очень трудно. Не Уилкинсов же судить? И мы сейчас говорим не о прошлом. Есть два человека, которые пытаются начать жить заново. Я не хочу, чтобы Гермиона разрушила их жизнь еще раз.

— А ты её спросила? — Рон ещё крепче прижал меня к себе. — Гермиона прямо так тебе и сказала: «Собираюсь взломать память родителей, а дальше — как получится»? Ты не думала, что человек имеет право попрощаться с родными?

— Ты не собиралась возвращать им память? — Джейн пристально взглянула на меня. — Это правда?

Рон подсказал выход, которым можно было воспользоваться. Холодная волна тонкой пленкой закрыла сознание, вытеснила панику, сохранив на лице маску отчаяния. Теперь я знала, с кем имею дело и догадывалась, как именно удастся её убедить.

Я посмотрела в глаза Джейн и покачала головой.

— Мне известно, что обратные заклинания почти наверняка разрушат сознание и личность моих родителей. Свои силы мне тоже известны. Я никогда не стала бы так рисковать теми, кого люблю.

Джейн нахмурилась.

— Тогда зачем травить себе душу?

— Хочу быть частью их жизни. Стать для них хорошей знакомой, продолжать писать им открытки, получать от них письма…

Взгляд Джейн стал цепким и неуловимо знакомым. Оставалось надеяться, что Джейн не обладала ментальными талантами профессора Снейпа, хотя и владела основами легилименции на уровне колдомедика. Я вытолкнула за пределы щита всё, о чём вспоминала в Рождественский сочельник, о чём писала в записках Отцу Рождество, и о чём меня долгие месяцы заставляла думать палка Лестрейндж. Зрачки Джейн на мгновение расширились, потом она отшатнулась и закрыла глаза.

Тишина продолжалась так долго, что я успела продумать пару вариантов бегства. Благодаря сегодняшней прогулке, у нас была возможность аппарировать в несколько мест. Вот только что делать потом?

— Думаю, природы на сегодня достаточно, — наконец скомандовала Джейн. — Возвращаемся.

Спускались мы молча. Джейн ушла далеко вперед, Рон и Берт шли рядом со мной. Когда до машины оставалось не больше сотни метров, Берт негромко сказал:

— Если соберёшься сделать здесь, в Австралии, что-то сомнительное — не пользуйся своей палочкой, девочка. Это совет.

Насвистывая, он направился дальше. Рон снова обнял меня за плечи.

— Прорвёмся, — тихо пообещал он. — Вот увидишь.

Это были всего лишь слова утешения. Но мне стало легче.

У машины Джейн коротко распорядилась:

— Берт, отвези их к Никасу. Увидимся.

В следующий миг она беззвучно исчезла.

— Кого-то она мне напоминает, — проворчал Рон. — Чем дальше, тем больше.

Берт никак не отреагировал на его замечание.

— Тебе надо умыться, — спокойно сообщил он мне. — Рон, возьми канистру, полей ей под тем деревом.

Больше тем для разговора не нашлось.

Через несколько минут мы выехали из парка. Обочины дороги уже были забиты машинами, а у туристического центра стояли толпы жаждущих приобщиться к австралийской флоре и фауне.

Берт притормозил, чтобы помахать рукой коллеге, а затем мы поехали дальше.

— Что с нами будет? — не выдержала я. — Миссис Холли так и не сказала, что она решила.

— Мисс Холли, — мягко поправил меня Берт. — Но лучше называть её Джейн.

— А я думал, вы с ней муж и жена, — выпалил Рон, заметно краснея.

— Джейн моя сестра, Рон, — так же мягко ответил Берт. — Она поверила тебе, Гермиона.

Теперь мы ехали очень быстро. В открытом автомобиле раскалённый воздух обжигал лицо и руки, даже дышать становилось трудно, но я всё же спросила, перекрикивая ветер:

— Поверила она, но не вы?

Берт притормозил и съехал с шоссе возле небольшого кемпинга.

— Вам надо поесть. Здесь хорошо кормят.

— Подождите, я не успела поменять деньги!

— Ерунда, я угощаю, — отмахнулся он и, не дожидаясь нашего ответа, вышел из машины.

Рон пробормотал:

— Эти оззи — большие любители командовать. Даже Макгонагалл столько себе не позволяла.

Я только пожала плечами. Выбора у нас не было.

В полупустом зале было светло и чисто. Меню содержало вполне знакомые названия, что порадовало меня и огорчило Рона. Из-за барной стойки неторопливо вышел мальчик лет четырнадцати. Выслушав заказ, он так же неторопливо удалился на кухню.

— Сегодня работает Крис, — заметил Берт. — Значит, у нас есть минут двадцать на разговоры. Что ты хотела спросить, Гермиона?

Я задумалась. Не исключено, что допрос продолжается, а это — всего лишь смена декораций, и пока Берт тянет время, Джейн готовит арест по всем правилам. Но что-то во мне переломилось. Продолжать хитрить и выкручиваться было невыносимо.

— Почему вы думаете, что я обманула Джейн?

Берт ответил не сразу.

— Я не сказал, что ты обманула. Джейн распознала бы ложь. Но и правды ты не сказала…

— Вы тут все крутые легилименты, как я погляжу? — процедил Рон сквозь зубы.

— Я — нет, — с улыбкой покачал головой Берт.

— Джейн — да, — не выдержала я.