Кровавая прогулка дьявола

Глава 12

СТАНОВЯСЬ ЛУЧШЕ

Марвин Старший собирается провести сумерки своей жизни в тюрьме. Он признался в убийстве четырнадцати девушек и женщин, шесть из которых были чернокожими, в период между 1965 и 1970 годами. Он привел копов к месту, где закопал тела, и даже не пытался защищаться в суде. Интересно, что скажет ему Харон, когда он наконец скончается.

Подводя итоги последних нескольких дней, голова идет кругом. Я пережил вендиго, одержимого амарока и поклонника дьявола. Я встретил самого Люцифера и разжег старое пламя. Я в Аду, в окружении призраков, демонов, культов и существ из всех мифов и легенд, о которых мне доводилось слышать, но благодаря небольшой помощи моих друзей справляюсь.

Лори и Генри оставили меня в покое, заглянув в мой офис только для того, чтобы слегка встряхнуть и поблагодарить самым неохотным образом, какой я когда-либо слышал. Мои раны хорошо зажили, и каждый раз, когда я замечаю, что Сураз наблюдает за мной, он приветственно кивает.

Харона тоже нет, хотя думаю, что это не последняя встреча с ним.

Джим, скинуокер, приходил после моей стычки с вендиго и вручил мне заслуженный гонорар, благодаря которому моя жизнь станет немного уютнее. Я даже купил подарок для Дианы. Назовем это подарком на новоселье.

Малышка теперь живет со мной. Она пока не очень хочет снова посещать мой офис, но я уже привык к ее присутствию, да и куда ей еще идти? Она, со своей стороны, погрузилась в изучение всего, что только можно, об Аде, пристает к Руби при каждой встрече, просит меня достать книги Гарри и Мэв. Здорово видеть ее целеустремленность. Я уже могу сказать, что она будет великолепна в этом деле.

А Роза?

Дверь моей квартиры распахивается, и там стоит она. Она не живет со мной, но осталась у меня прошлой ночью. Через пару дней после хижины, когда она пришла в себя, мы поговорили. Один из тех разговоров обо всем и ни о чем, которые продолжаются всю ночь и заканчиваются только с восходом солнца.

С тех пор она оставалась у нас дважды.

— Получил? — спросила она, лицо ее расплылось в ухмылке.

Я держу пакет под мышкой.

— Да.

— Ей понравится, — говорит Роза, целуя меня в щеку. — Почта пришла, пока тебя не было.

Забавно. Роза не может видеть Диану, не разговаривала с ней без меня или Руби, как посредника, но она заботится о малышке. Не знаю, как ей удается сделать так, чтобы сюрреалистическая ситуация казалась такой естественной. Диана чувствует, как искренне Роза относится к ней.

Я замечаю кучу почты на столе. Счета, без сомнения. Они могут подождать.

— Эй, детка, выходи сюда. Хочу тебе кое-что показать.

Я кладу пакет рядом с почтой, и мне бросается в глаза написанный от руки адрес. Диана выходит из спальни — говорит, что ей нравится иногда побыть одной; типичный подросток, правда? — и улыбается, когда видит меня. Ее улыбка становится еще шире, когда она замечает коробку.

— Это мне? Что это?

Я подмигиваю, открываю коробку и достаю проигрыватель пластинок, точно такой же, как тот, что был у семьи Дианы — настоящий «Чемпин» 1960-х годов.

— Надеюсь, тебе понравится, детка.

Диана вытаращилась.

— Ник, это… Это идеально.

— Подумал, что тебе нужно что-то свое личное, раз уж ты остаешься. Хочешь поставить его у окна? — Она плывет с проигрывателем по комнате, и я ухмыляюсь, потянувшись к пиджаку. — Это еще не все, подумал, что ты этого не слышала.

Я достаю виниловую копию «Белого альбома» «Битлз» и дарю ей.

— Вышел после того, как ты ушла. Подумал, что ты захочешь наверстать упущенное. Эй, если бы я знал, что ты фанатка битлов, возможно, я бы не заставлял тебя слушать «Нирвану» так долго.

— Думаю, они не так уж плохи, — сообщает она, усмехнувшись, — но они всего лишь подражатели.

Я возвращаюсь на шесть дней назад, к тому моменту, когда Диана решилась убить человека. Я не сомневаюсь, что Марвин-старший заслужил смерть, но малышка не та, кто должен это сделать. Она невиновна, даже если Бог с этим не согласен. Однажды я докажу ему это.

— Мне нравится этот альбом, — говорит Роза, забирая его у меня. — Я поставлю его, большой парень. Похоже, у тебя много работы.

Я ухмыляюсь и беру почту. Сначала вскрываю письмо, написанное от руки. Не узнаю почерк. Я разрываю его, читаю до конца, пока «Back In The U.S.S.R.» проносится мимо меня. Меня охватывает шок, и в животе начинает разворачиваться странное чувство. Я качаю головой и читаю снова. Должно быть, ошибка.

— Ник? — Роза зовет, на ее лице озабоченность. — Что случилось?

Я передаю ей письмо.

— Это из адвокатской конторы. Гарри и Мэв, они оставили все мне. Их исследования, их библиотеку, их дом. Все.

Роза врезается в меня, крепко обнимая. Я обнимаю ее в ответ и смеюсь, когда Диана танцует под «Битлз». Две недели назад я думал, что знаю, что такое жизнь и смерть. Никто не знал этого лучше. Теперь понимаю, что мое путешествие по Аду только начинается, и хотя осталась одна жизнь, благодаря моим друзьям у меня есть реальный шанс успеть что-то сделать. Я целую Розу, пока она не отстранилась, чтобы потанцевать. Прижимаю письмо к сердцу, и мне не стыдно сказать, что на глаза наворачиваются слезы.

Мне нужна минута. Просто чтобы все осмыслить. Взяв пачку сигарет, я оставляю девушек с «Битлз» и ухожу. Они поймут.

В тишине я спускаюсь по лестнице и выхожу на улицу, обратно в Ад. В воздухе все еще висит эта тяжесть, эта тошнота на ветру, мимо проходят рассеянные, хмурые и апатичные лица, но сейчас небо голубое, насколько хватает глаз.

— Мы еще увидимся, — обращаюсь я к Гарри и Мэв, и единственному облаку, которое вижу, — серое на горизонте, — и закатим адскую вечеринку.

— Возможно, именно туда ведет тебя судьба, Ник Холлеран, но я думаю, что нет.

А я еще даже не зажег сигарету.

Харон стоит рядом со мной, его окружает плащ-тень. Я снова изучаю облако. Возможно, это знак дурного предзнаменования в будущем, но все же лучше, чем смотреть в эти почти человеческие глаза.

— Думал, что увижу тебя раньше после того, что произошло в хижине. Слышал, что ты сказал Марву. До сих пор помню.

Молчание. Я смотрю на Паромщика. Он наклонил голову, на его суровом лице написано недоумение.

— Это невозможно, — ворчит он, его голос похож на гроб, волочащийся по камню.

— Что за Печать, Харон? Зачем ты ведешь туда призраков?

Он начинает хрипеть. Его плечи трясутся под черным плащом, и тени вокруг него извиваются, когда он смеется.

— Однажды, Бессмертный, когда твое время подойдет к концу, я отведу тебя туда, и ты сам все узнаешь. Наше дело не закончено. До встречи, Ник Холлеран.

Он возвращается в тени, и они принимают его, как любовника. На горизонте собралось еще больше серых туч, и они быстро надвигаются.

— Держу пари, сукин сын, — бормочу я, держа сигарету между губами. Внезапно поднявшийся ветер заставляет пламя зажигалки мерцать, когда я прикуриваю. — И я не уйду без боя. Я сам вершу свою проклятую судьбу.

Пока я затягиваюсь сигаретой, Ад замирает. Мне предстоит многому научиться, но, видит Господь, я сделаю это быстро. Где-то там есть Печать — что-то большое, что-то важное. Я найду ее, и разгадаю слова Паромщика, даже если это будет последнее, что сделаю в своей жизни.

Начинается дождь, и температура падает. Я тушу сигарету каблуком и возвращаюсь в дом.

До встречи, Харон.

Эпилог

НАЧАЛО

Город движется вокруг меня. Люди не замечают нефилима и дьявола, стоящих на их пути, пока мы смотрим на квартиру Ника Холлерана. Я не перестаю наблюдать за ним с той ночи в хижине, хотя он знает о слежке. Бессмертный, как называет его Харон.

— Ты выздоравливаешь? — спрашивает Люцифер. Он прислонился к стене здания и слабо улыбается, когда мимо него проходят живые. Кажется, они ему почти нравятся.

— Хм, — ворчу я. Сражения с вендиго измотали меня, а раны, нанесенные амароком, все еще болят, хотя я страдал и от худшего.

— Отлично, — вздыхает Люцифер. — Задавай свои вопросы.

— Девушка, — говорю я, думая о безглазой спутнице Холлерана. — Она сама выбрала время, чтобы стать Осознанной?

Дьявол усмехается.

— Возможно, я ее подтолкнул.

— Почему?

Люцифер отталкивается от стены и двигается ближе ко мне. Каким маленьким чувствую себя в его присутствии, каким недостойным, как он напоминает мне о том, что я потерял, и как жажду гораздо большего.

— Харон. Что он говорит о Холлеране?

— Он называет его Бессмертным.

Люцифер щелкает пальцами.

— Да. Сураз, нами управляют законы, судьба и предназначение, начиная с того времени, когда мы еще не существовали. Восстание против моего брата было предопределено, как и Армагеддон. Ты можешь назвать меня актером, исполняющим свою роль. Харон утверждает, что видит все это. Все, что было, все, что есть, и все, что будет. Время для него течет по-другому, но Холлеран? Про него Паромщик не видит ничего. Разве это тебя не заинтересовало?

В золотых глазах Люцифера горит огонь, которого я не видел с тех пор, как мы стояли перед воротами Меццалы, дворца Бога на небесах.

— Ты не ответил на мой вопрос.

Люцифер обнажает зубы.

— Нет. Я хочу подтолкнуть его, Сураз. Увидеть, что происходит, когда тот, у кого нет судьбы, прокладывает себе путь через Ад. Печать вздувается, друг мой. Я не могу вечно держать ее целой. Чем больше Харон питает ее, тем сильнее она раздувается. Когда Печать сломается, врата Ада разверзнутся. Приближается схватка с моим братом. Я снова поведу их на Небеса, но не раньше, чем придет время. Мы не готовы к войне. Интуиция подсказывает мне, что Холлеран — ключ к разгадке. Он совсем не похож на своих родителей, и за это я ему благодарен.

— Ты знал их?

Люцифер делает паузу, между его бровями образуется крошечная складка.

— О, да. Этих людей я не любил.

— Твоя любовь к людям привела тебя сюда в первую очередь, Люцифер.

— А твоя любовь ко мне заставила тебя последовать за мной, Сураз.

Он прижимает руку к моему лицу. Моя кожа поет от его прикосновения. Я не чувствовал этого слишком давно. Его прикосновения возвращают меня в то время, когда мы были больше, чем слуга и хозяин, больше, чем друзья. На мгновение почти сдаюсь, но как я могу снова пройти такой путь?

Люцифер поворачивается и уходит, унося с собой мою тоску. Я смотрю ему вслед, пока он не скрылся из виду, затем поворачиваюсь и иду в противоположном направлении. Моя цель приближается, церковь Святого Михаила. У нас с Михаилом была настоящая битва. Единственный воин, который победил меня в бою. Теперь, когда мое тело жаждет алкоголя и наркотиков, я готов поспорить, что он не побрезгует победить меня.

Я вхожу в храм, его сводчатый потолок куполообразен, проход широк. Я преклоняю колени перед алтарем, склонив голову, но поднимаю глаза вверх и наблюдаю, как лучи Бога, проникающие сквозь стекло, светятся все ярче, пока из них не выходит фигура.

Метатрон. Высший из ангелов и Божий фаворит.

Я отвожу глаза, когда он приближается — лучше так, чем заслужить его недовольство, его гнев. Белые бронированные сапоги ангела останавливаются передо мной.

— Посмотри на меня, — шепчет он. Голос мягкий, но я не могу ослушаться.

Мой взгляд останавливается на его губах. Даже несмотря на его приглашение, я не встречаюсь с ним взглядом. Я не достоин. Он ясно дал это понять в прошлом. Метатрон смотрит на меня, его обсидиановая кожа темнее чистого белого цвета его доспехов и волос. Хотя он улыбается, я вижу, как презрительно сверкают его золотые глаза.