Свет в окне напротив

Взгляд со стороны. Часть 1

Поттер был точен, как часы Альбуса и сиял, как его чайник.

— Здравствуйте, сэр! Вот это ливень! Классная куртка, кстати!

«И вам доброго дня, мистер Поттер. Могу дать адрес магазина. Кстати, зонты там тоже продают».

После того, как принесли заказ, я установил стандартные отвлекающие чары. Поттер в это время пытался незаметно просушить свою одежду. Бытовая магия у парня явно хромала. Ничего, его жёнушка прекрасно справится с легкой простудой бравого аврора.

— Гермиона сегодня прислала мне письмо. Хорошее такое, подробное, забавное... Она пишет, что работает на вас, сэр!

«Есть возражения?»

— Э-э... Нет. Просто я удивился. Она написала, что вы помогаете ей. Признала, что у неё проблемы с магией. А ведь до этого никому ничего не рассказывала...

«Счастлив, что сумел вас поразить. Не переживайте за мисс Грейнджер. Она неплохо справляется... Но обсуждать её состояние мы не будем. Я не обещал на вас шпионить, мистер Поттер».

— Простите, профессор Снейп. Едва не забыл, с кем имею дело, — глаза мальчишки сердито сузились, а голос вернулся к знакомым школьным интонациям.

Вот так-то, мистер Поттер. И не забывайте. По-другому не будет. Не надо.

«Если вы не против, давайте сразу перейдём к делу. Мне нужна полная информация о том, когда и каким образом мисс Грейнджер получила палочку Беллатрисы Блэк. Желательно подробно, чётко и связно».

Забавно было наблюдать новоприобретённое умение Поттера быстро успокаиваться. Три вдоха — и лицо мальчишки стало нейтрально-вежливым.

— Это случилось в поместье Малфоев. Мы попались егерям...

Поттер рассказывал сбивчиво и непоследовательно. И очень долго. Как я и думал, палочку Лестрейнж отвоевал вовсе не он. Скорее, Уизли. Во всяком случае, обезоружил Беллатрису именно рыжеволосый герой. А своих прав на палочку никто из них не заявил. Вырисовывалась интересная картина... В принципе, на этом рассказ Поттера можно было оборвать. Но я продолжал слушать о том, что произошло в Малфой-мэноре. Нарцисса старательно обходила эту тему, с Драко мы за год так и не поговорили, а воспоминания мисс Грейнджер сводились к пытке Круциатусом, что и понятно. Мальчишка, сидевший передо мною, хотел рассказать как можно больше. Смерть Петтигрю, реакция Драко, наивный героизм домовика... Удерживать бесстрастное выражение лица было трудно.

— Сэр?! Вам плохо?

«Нет. Я в порядке. Знаете, что Волдеморт устроил после вашего отбытия?»

— Я это видел, сэр. Его глазами.

«В тот день вы были на волосок от поражения».

— Это точно. Я тогда совершенно некстати размечтался о Дарах Смерти и...

В глазах мальчишки вспыхнул ужас. Паника — плохой помощник в окклюменции. На меня выплеснулись образы его сознания: старшая палочка, треснувший камень в перстне, мантия-невидимка... Дары Смерти. Вот зачем в завещании Альбуса нужна была книжка сказок...

«Можете попробовать Обливиэйт, — любезно подсказал я, — только вряд ли я позволю ему подействовать. Значит, в снитче Дамблдор спрятал Воскрешающий камень?»

Мальчик-Который-Так-Глупо-Проболтался, не ответил. Впрочем, это было необязательно. А я понимал, что не смогу удержаться от следующего вопроса, и ненавидел себя за это.

«Вы использовали камень?»

Поттер кивнул.

— Я видел... их. Я видел маму. В день битвы за Хогвартс. После... Омута памяти. Когда шёл к Волдеморту. Они меня провожали. Или встречали... Но камня у меня больше нет, сэр.

«Понимаю ваше волнение, мистер Поттер. Боитесь, что я брошусь на поиски?»

Мерлин! Неужели это происходит на самом деле? Я разговариваю с сыном Джеймса Поттера о... ней? Мальчишка смотрел на меня так, как смотрят на тяжелобольного родственника.

«Поттер. Я. Не. Собираюсь. Тревожить. Её. Покой. Я виновен в её смерти. Этого не изменить. За это нельзя просить прощения. Это нельзя искупить. Моя смерть могла стать смягчающим вину обстоятельством. Но ваше милосердие лишило меня и этой возможности».

Надо было уходить. А я продолжал сидеть. Разговор обещал стать неприятным и унизительным. Но я чувствовал горькое облегчение.

«Раз уж мы так мило беседуем... Скажите, Поттер, зачем нужно было сообщать о мотивах моих поступков всему Хогвартсу? Я мог бы это понять, если бы вы считали меня мёртвым. Но вы же самолично отправили меня в Мунго!»

— Может, сначала вы выясните то, что планировали во время этой встречи, а потом я отвечу на этот вопрос, сэр?

«Уже выяснил: ни вы, ни Грейнджер не являетесь хозяином палочки Лестрейндж. Мне понадобится встреча с мистером Уизли».

— Вряд ли это будет возможно в ближайшее время, — Поттер пожал плечами. — Он уехал к Чарли в Румынию. На пару месяцев. Это плохо для Гермионы?

«Без комментариев. Вернёмся к моему вопросу?»

Поттер вздохнул и сунул руку в карман пиджака. Я рефлекторно потянулся к своей палочке. Но он достал пузырек с серебристо-белым содержимым, кружащимся в бесконечном танце.

— Когда я вышел к Волдеморту в Большом зале, то не знал наверняка, признает ли меня Старшая палочка. Если бы я проиграл, вас могли убить как Пожирателя. Даже в Мунго. Но я надеялся победить, и мне хотелось, чтобы Риддл знал, как вы отомстили за смерть той, которую любили. Ваши воспоминания я никому не показывал. Говорил всем, что они разбились.

«Это они?»

— Да, сэр.

«И вы ждали полтора года, чтобы сказать мне, что они уцелели?»

— Я ждал последнего судебного процесса. Окончательный приговор Мальсиберу был оглашен только позавчера. И он до последнего надеялся утащить вас за собой в Азкабан. Обычно суду хватало моего устного свидетельства о вашей роли в Сопротивлении. Но я боялся, что когда-нибудь этого будет недостаточно. А вы отказались давать показания в свою защиту... сэр.

«Планировали использовать мои воспоминания против моей воли?»

— Да, сэр. В крайнем случае.

«Весьма откровенно. А теперь вы, наконец, решили вернуть их мне? Или я должен сделать что-нибудь ещё, чтобы заслужить это право?»

— Они ваши.

«Как часто вы их... пересматривали?»

— Один раз. Перед первым судебным процессом.

Поттер посмотрел на меня самым отчаянным гриффиндорским взглядом. Я испытал почти невыносимое желание немедленно аппарировать отсюда. Назревал очередной душещипательный момент.

— Раньше я думал, что должен попросить прощения за отца и Сириуса. Но потом понял, что в этом нет никакого смысла. Я — не Джеймс и не Сириус. Я готов сказать, что не идеализирую их. Если бы я мог исправить вред, который они нанесли, то обязательно попытался это сделать. Мне жаль, что для вас я всегда буду только сыном одного и крестником другого... Вот. Мне пора. До свидания, сэр...

Поттер встал, слишком резко отодвинув стул. Тот эффектно упал. На грохот даже обернулся человек от барной стойки.

Я вздохнул. Мелодрама. Опять. Что мне делать с мальчишкой? Предложить усыновить его? Разрыдаться в голос? Перекрасить одежды в белый цвет?

— Гарри...

Парень замер со стулом в руках.

«До конца вашего перерыва осталось ещё больше часа. А на улице — дождь. Если мы перестанем ворошить прошлое, это пойдёт на пользу нам обоим. Расскажите лучше, как живётся стажёрам в аврорате...»

— Э-э-э... — Мальчик-Который-Никак-Не-Успокоится, поставил стул на место, уселся и взъерошил волосы. — Самое смешное я вам уже рассказывал. Но вот был ещё случай на той неделе...

Слушая счастливую болтовню Гарри Поттера, я с трудом удерживался от улыбки. Поттер и Грейнджер. Эти невозможные дети никак не оставят меня в покое. Но, может быть, именно они дают мне возможность жить?

* * *

Ровно в девять вечера, я шагнул в камин, приказав: «Хогвартс, кабинет директора».

Минерва сидела за столом и что-то писала. Коротко кивнув мне, она резко встала и собрала листы пергамента в стопку.

— Не больше часа, Северус, — сообщила она, выходя из кабинета.

Моих постоянных опытов с Омутом памяти Минерва не одобряла. Но отказать напрямую так и не смогла.

Впрочем, сегодня я не собирался заливать чужие мысли экспериментальными зельями. Гарри Поттер, как обычно, проявил и гриффиндорское благородство, и чудовищное невежество. Воспоминания, отданные другому человеку, нельзя просто вернуть на место. Теперь мне оставался лишь взгляд со стороны. Взгляд на то, что я собрал для Поттера, готовясь к концу.

Серебристая взвесь закружилась внутри чаши. Я взмахнул палочкой — и вихрь поменял направление. Мне хотелось в конце воспоминаний увидеть Лили. Живую. Не раздумывая больше, я погрузился в светящийся омут...

Кабинет не изменился. Но передо мной стоял Северус Снейп — директор Хогвартса. Он разговаривал с портретом Финеаса Найджелуса:

— Директор! Они разбили палатку в лесу Дин!

Это было важным только для Поттера. Сцена переменилась, повинуясь моему желанию...

Одно за другим, воспоминания проходили передо мной, возвращая забытые чувства.

— ...Значит, мальчик должен умереть?..

— ...После того, как вы убьёте меня, Северус...

— ...А моя душа, Дамблдор? Моя?..

— ...Вы знаете, иногда я думаю, что мы проводим распределение слишком рано...

— ...Бездарный, самовлюблённый, как и его отец...

— ...У него её глаза, такие же точно. Вы ведь помните глаза Лили Эванс?..

— ...Умерла... Навсегда...

— ...Какая просьба ко мне может быть у Пожирателя смерти?..

Голос Лили донёсся до меня раньше, чем пелена красок нарисовала вход в башню Гриффиндора:

— Я больше не могу закрывать глаза. Ты выбрал свою дорогу, я — свою...

— Нет... Послушай, я не хотел... — Снейп-пятикурсник был жалок и вызывал у меня желание хорошенько его встряхнуть.

— Обзывать меня грязнокровкой? Но ведь всех, кто родом из таких семей, ты именно так и зовёшь, Северус. Почему же я должна быть исключением?

Она скрылась в проёме за портретом, а молодой идиот остался стоять как приклеенный.

Когда, наконец, он собрался уходить, из-за портрета выскользнула фигура другой девушки. Я не помнил, как её звали. Она тихо позвала: «Северус», но тот отчаянно помотал головой и побежал прочь...

Изображение поблёкло.

— Мне не нужна помощь грязнокровки!..

— Прекрасно, — сказала Лили, прищурившись. — В следующий раз я не стану вмешиваться...

Я заставил себя приблизиться. Вопреки ожиданию, мне удалось смотреть на разыгравшуюся драму у озера почти спокойно.

Накричав на меня и Джеймса Поттера, она развернулась и побежала к замку. Солнце освещало её фигуру, волосы сияли... Я просто смотрел, как она уходит. Остальное сейчас не имело значения.

[image_15924|right]

— Лили, подожди!

Одна из девушек с берега подошла к ней и горячо о чём-то заговорила.

Надеясь, что мои воспоминания позволят подойти ближе, я шагнул к ним и услышал:

— Да, Мэри, я знаю всё, что ты скажешь. Он хороший, просто связался с плохой компанией. Ты всегда его защищаешь. Но он изменился. Я больше не желаю мириться с тем, что он делает.

— Но он любит тебя, — девушка прошептала это почти беззвучно. — Помоги ему стать лучше.