Свет в окне напротив

Слишком много сов

Газетный разворот с кричащим заголовком вызывал отвращение. Записка миссис Поттер — тоже.

«Вы должны это увидеть!»

Опять должен? Кому на этот раз?

В довершение всего, сова, доставившая почту, не собиралась улетать. Она по-хозяйски обосновалась на столе и гипнотизировала меня взглядом. Я указал рукой на открытое окно. Никакой реакции.

— Пошла вон, — уточнил я. — Ответа не будет. Печенья — тем более.

Птица неохотно подчинилась. Усилием воли я подавил порыв вышвырнуть газету вслед за совой и начал читать.

«Публикация последней статьи Риты Скитер вызвала оживлённые споры наших читателей. Первым своё негодование выразил главный герой Второй магической войны — мистер Гарри Поттер. Особенно его возмутил источник информации нашего корреспондента. Он даже утверждал, что «Пророк» совершил противоправные действия. Однако заметим, что Игорь Каркаров был объявлен в розыск уже после публикации в нашей газете его интервью (очередной отчёт о поисках беглого Пожирателя вы можете прочитать на шестой странице — прим. редактора), и мисс Скитер никоим образом не нарушила закон. Чуть позже на нашу редакцию было совершено нападение. Неизвестные использовали опасных магических существ. Лишь по счастливой случайности никто не пострадал, но редакция понесла существенные материальные потери.

Мы получили и продолжаем получать от наших читателей множество писем, связанных с этой публикацией. А на прошлой неделе в офис «Пророка» пришли недавние выпускники Хогвартса и пожелали не просто высказаться, но и быть услышанными. По неясной причине они отказались от привычной читателям формы интервью и настояли на публикации своих воспоминаний без редакторской правки, купюр и других изменений. Таким образом, сегодня мы предлагаем вашему вниманию взгляд представителей всех факультетов Хогвартса на время недолгого директорства Северуса Снейпа».

«Всех факультетов»? На мой беглый взгляд, рассказов на развороте было три. За авторством мисс Аббот, мисс Лавгуд и мистера Лонгботтома. С каких пор три стало равняться четырём? Похоже, Слизерин больше в расчёт не берут. Как там выразилась мисс Элли Райт? «Побеждённые, наказанные, униженные».

Общий заголовок патетично гласил: «Самый надёжный враг». Первым делился воспоминаниями профессор Защиты.

«Похищение меча Гриффиндора.

Седьмой год в Хогвартсе начался хуже некуда. Гарри исчез, а вместе с ним — Рон и Гермиона. Больше трети учеников не приехали учиться, а директором стал человек, который вызывал всеобщую ненависть…»

Хуже некуда. В этом я с Лонгботтомом был солидарен. А впрочем, пока ненавистный господин директор успевал оперативно назначать наказания и обезвреживать примитивные яды в собственной тарелке с овсянкой, причин для беспокойства не было. Но однажды ночью сработали сигнальные чары кабинета директора.

«…В кабинет мы проникли довольно легко. Луна сумела быстро подобрать пароль. Джинни — заклинание, разбившее витрину. Но на этом везение закончилось…»

Я встретил взломщиков на лестнице. Экспеллиармус избавил их от палочек, но мистер Лонгботтом с пылом средневекового рыцаря успел сделать пару выпадов мечом. Вероятно, именно так должна выглядеть иллюстрация к энциклопедической статье, посвящённой героической глупости: Лонгботтом с мечом наперевес против мастера магических дуэлей с волшебной палочкой. Я остановил этот фарс просто из гуманных побуждений. Но пламенную речь о моих моральных качествах, длинный список пожеланий и даже парочку пророчеств — одно из которых имело все шансы сбыться, если бы не неуместное милосердие Поттера, — выслушал до конца.

Кража меча Гриффиндора, нападение на директора — всё это не оставляло мне выбора. Виновные должны были понести наказание. Жестокое наказание. Иначе, легенда о злодее-директоре перестала бы работать. Но в Хогвартсе присутствовали Кэрроу. Тёмный Лорд мог заинтересоваться причиной экзекуции и пожелать лично допросить виновных, в числе которых была Джинни Уизли. Подруга Гарри Поттера.

«Профессор Снейп сообщил, что мы отправимся отбывать наказание прямо сейчас. Он приказал идти впереди и следовал за нами. Всю дорогу мы ждали чего-то ужасного. У дверей замка нам встретился Амикус Кэрроу, и ожидание превратилось в уверенность. Профессор сообщил Кэрроу, что поймал нас после отбоя вне комнат и назначил ночную отработку в Запретном лесу с лесничим Хагридом. В тот момент я едва не засмеялся. Прихвостни Тома Реддла — Кэрроу применяли для наказания Круциатус и режущие заклятия. А отработка с Хагридом — нашим другом, знавшим лес как свои пять пальцев, была простой увеселительной прогулкой. К тому же он не сказал, где именно мы были пойманы. Уже тогда у меня мелькнула мысль, что профессор Снейп не тот, кем кажется...»

Для чистоты легенды профессор Снейп должен был наложить Круциатус на думающего Лонгботтома прямо в коридоре. Это позволило бы мыслям упомянутого ученика двигаться в верном направлении. Вместо этого профессор Снейп сдал нарушителей Хагриду и вернулся в кабинет за очередной порцией инструкций от седобородого интригана. Утром Лорд Волдеморт узнал о жалкой, неудачной попытке кражи, предпринятой глупым, бездарным, но чистокровным Лонгботтомом и его наивной командой. Меч отправили в Гринготтс, о чём я и сообщил за ужином в Большом зале. Оставалось ждать, пока новость дойдёт до Поттера и заставит его думать.

Вторая заметка была написана мисс Аббот.

«Как Северус Снейп помешал мне закончить Хогвартс в 1998 году.

После того, как маму убили Пожиратели, я не собиралась возвращаться в Хогвартс. Но обучение стало обязательным, и я подумала, что воевать можно будет и в школе. К счастью, друзья были со мной согласны...»

Мисс Аббот была настроена весьма решительно. На так называемых уроках магловедения её выходки составили серьёзную конкуренцию наглости Поттера и Лонгботтома вместе взятых. С первых дней она стала одной из основных мишеней Кэрроу. Ситуация осложнялась тем, что Алекто участвовала почти во всех «акциях устрашения маглов и маглорождённых» и не упускала случая поделиться воспоминаниями.

«Мы были уверены, что наше неповиновение поддержит в других учениках веру в победу и воодушевит их на борьбу».

Воодушевление шло полным ходом. После третьего попадания Ханны в больничное крыло, мадам Помфри уведомила меня, что резервные возможности организма девочки исчерпаны.

«Однажды, когда мадам Помфри куда-то вышла, директор подошел к ширме, закрывающей мою кровать, и заговорил так, будто читал статью из книги.

«Боль — это прежде всего работа, — сказал он, — сигнал разуму о необходимости действий. Но Круциатус лжёт: он сообщает телу о боли, которой нет. Если помнить об этом, можно вынести гораздо больше, не причинив себе вреда. Впрочем, умный человек попытается избежать ситуации, в которой можно применить такое знание».

Пару недель после моей выписки из больничного крыла Кэрроу даже не смотрели в мою сторону. Но на «уроке», посвящённом полукровкам, Алекто мерзко высказалась о моей матери, а я ответила, что единственная известная мне грязная свинья стоит сейчас перед нами...»

Крики из аудитории, где шли занятия Хаффлпаффа, трудно было не услышать. Я вошёл в момент, когда Макмиллан пытался заработать свою порцию пыточного проклятия. Мисс Аббот выглядела скверно, но была в сознании и держалась на ногах.

Суд был коротким. Барсуки потеряли пятьдесят баллов за срыв урока, Макмиллан получил неделю отработок у Филча, а Аббот — в моей лаборатории, где на неё, по странной случайности, в тот же вечер опрокинулся котёл с зельем.

«Ожоги были сильными. Даже просто держать палочку в руках было трудно. Через неделю ничего не изменилось. Директор Снейп вызвал моего дядю и сообщил, что я не смогу продолжить обучение в этом году...»

Перед отъездом мисс Аббот пришла в кабинет директора за необходимым письменным разрешением на освобождение от обучения.

— Почему? — она задала вопрос, не рассчитывая на ответ.

Я пожал плечами.

— Лучше быть больной и живой, чем здоровой и мёртвой.

Кто же знал, что Том Аббот поймет все правильно?

Третья заметка принадлежала своеобразному перу мисс Лавгуд.

«Выручай-комната и движение Сопротивления в Хогвартсе.

Не могу сказать, что профессор Снейп был моим любимым учителем. Науку зельеварения он ценил гораздо больше, чем науку преподавания. Но оказалось, что на самом деле профессор учил нас совсем другому. Слышать то, о чём не говорится вслух. Видеть то, что не выставляется напоказ. Жаль, что мне не удалось понять это раньше… Хотя, если бы удалось, то профессор Снейп не был бы профессором Снейпом — шпионом Альбуса Дамблдора и мнимым шпионом Волдеморта.

И всё же, странности некоторых поступков профессора иногда оказывались заметны. Вряд ли ему будет приятно об этом читать, поэтому заранее прошу у него прощения...».

Восхитительно. Мисс Лавгуд весьма тактично выразила свою мысль. Уже через пару строк я понял, что всю эту статью на развороте следовало озаглавить «Ошибки Северуса Снейпа». Даже удивительно, каким образом, совершив столько просчётов, я оставался вне подозрений.

«Начать стоит с того факта, что замок Хогвартс признал профессора директором. Полтора года назад попытка занять кресло директора обернулась для министерской ставленницы Долорес Амбридж позорным провалом. Кабинет остался для неё недосягаемым, портреты не желали с ней общаться, Большой зал не менял декорации по её приказу…»

То, что замок принял моё назначение, поразило не только мисс Лавгуд. Такого разочарования на лице Минервы я не видел со времен первого кубка школы, взятого Слизерином в конце восьмидесятых.

«…В Хогвартсе есть Выручай-комната. Хотя нет. Как это ни грустно, но Выручай-комната в Хогвартсе была. Она тоже сражалась в битве и погибла».

Я узнал о комнате в ту ночь, когда убил Альбуса. Мне нужно было понять, что произошло на башне до моего появления. Слишком многое пошло не по плану. Но Драко отвечать не желал. Пришлось его заставить. В итоге я узнал больше, чем рассчитывал.

«Так вот, профессор Снейп никогда не отправлял патруль к основному входу в Выручай-комнату. Благодаря этому…»

Благодаря этому, Лонгботтом и компания с упрямством, достойным лучшего применения, почти каждую ночь разрисовывали стены замка революционными призывами, а к маю организовали в комнате постоянную хогвартскую коммуну.

«Он почти наверняка знал о зачарованных галлеонах, которые использовал для связи Отряд Дамблдора, потому что о них знал Драко Малфой. Но профессор ни разу не попытался заполучить их...».

Также мисс Лавгуд заметила, что я не применял глубокую легилименцию или допрос с Веритасерумом на учениках, отбирал этих самых учеников у Кэрроу, чтобы заменить пытки «малоприятными, но безопасными отработками в лаборатории или у мистера Филча», а «сам никогда не использовал Круциатус, даже в случаях…»