Свет в окне напротив

Рождественский гость

— Совершенно не представляю, что мне делать с пуншем, — в десятый раз повторила Джинни. Выглядела она по-настоящему расстроенной.

Рождественский стол Поттеров вызывал благоговейный трепет. Фаршированная индейка с соусом из крыжовника, сыр кеббен, крохотные пирожки с мясом, запеканка из почек, жаркое из баранины, утиный паштет, запечённый картофель, брюссельская капуста с сыром, имбирное печенье, пряничные человечки, фруктовый пирог, яблоки в тесте и, разумеется, пудинг. Бутылки со сливочным пивом, кувшин с элем и эльфийское коллекционное намекали, что и от жажды здесь никто не умрёт. Но Джинни вбила себе в голову, что без горячего пунша, о котором она совсем позабыла, праздничная трапеза не случится.

— Перестань. Это просто рождественский обед, — попыталась я воззвать к ее здравому смыслу, — и ты не обязана выставлять перед гостями все возможные блюда по списку. Да и гостей всего-то двое. Вот уж не думала, что тебе так важна оценка профессора Снейпа.

Но здравый смысл миссис Поттер, похоже, праздновал сейчас Рождество в другой компании.

— Как ты не понимаешь, Гермиона! Дело не только в Снейпе. Это наше с Гарри первое совместное Рождество и пунш…

Гарри, слушавший предыдущие аргументы молча, на этот раз простонал, отвернулся к стене и несколько раз аккуратно стукнулся об неё лбом. Джинни отвлеклась от гимна семейным традициям и сердито уставилась на мужа.

— По-твоему, я веду себя глупо?

— Да, Джинни, — он подошёл и провел пальцем по её щеке, — ты ведешь себя глупо. Восхитительно глупо. Я бы показал насколько, но недавно пообещал Гермионе не целоваться с тобой в её присутствии.

Джинни еще пару секунд постояла в классической боевой позе миссис Уизли, гневно сверкая глазами, но потом не выдержала и прыснула от смеха.

— Ладно, сдаюсь. Все равно, сварить времени уже не хватит. И Кричера не попросишь — он от одного запаха опьянеет.

Я кивнула. То, что домовые эльфы плохо переносят алкоголь, мы выяснили ещё на четвертом курсе. Проверять устойчивость Кричера к парам рома никто, разумеется, не собирался.

Поскольку проблема с пуншем благополучно разрешилась, стол можно было считать накрытым. Но тут меня осенило:

— Хлопушки!

Джинни всплеснула руками, издала звук, похожий то ли на стон, то ли на рычание, и вылетела из столовой.

Когда дверь за ней захлопнулась, Гарри сделал серьёзные глаза и притворно озабоченно сообщил мне:

— Кажется, домовитость передается у Уизли по женской линии.

— Только не говори этого при Джинни, — предупредила я, с трудом удерживаясь от смеха. — Разве ты не знаешь, что сравнивать жену с её мамой — плохой тон?

Гарри пожал плечами:

— Миссис Уизли — замечательная. И Джинни — тоже. Меня всё устраивает. Так в чём проблема?

Он покосился на стул, махнул рукой и сел на пол, прислонившись к стене.

Давно я не видела его таким безмятежным.

Порадовавшись,что щепетильность Джинни в отношении сервировки стола не распространяется на дресс-код находящихся за ним людей, я села рядом. Эх, где наши школьные годы в гриффиндорской гостиной? Хотя, это только в воспоминаниях всё кажется таким мирным и светлым. Гарри улыбнулся мне тепло и чуточку виновато:

— Я рад, что ты сегодня с нами.

Мне не сразу пришли в голову нужные слова, и он продолжил сам после небольшой паузы:

— Когда ты исчезла в сентябре, я испугался. Испугался, что потерял тебя и Рона. Я ужасно скучаю по временам, когда нас было трое.

Как обычно при воспоминании о Роне, на душе стало тяжело, но сейчас к этому примешивалось острое чувство утраты.

— Мне тоже не хватает нашего трио, — кивнула я. — Наверное, больше, чем тебе. У тебя есть Джинни, а от меня даже кот сбежал.

— Как все это мило, — пробурчала вернувшаяся Джинни, пытаясь открыть дверь ногой, — кто-нибудь уже возьмёт у меня это? — хлопушки все же выскользнули из её рук, и Гарри в великолепном нижнем броске подхватил их у самого пола.

— Финт Вронского в миниатюре, — прокомментировала Джинни. — Ловец Гриффиндора Поттер приносит команде сто пятьдесят очков и право положить хлопушку возле тарелки профессора Снейпа.

Надо отдать ей должное — это была первая шутка о Снейпе за день.

Хлопушки заняли законное место на столе, Джинни оглядела комнату и выдохнула:

— Кажется, всё.

Но уже через секунду щелкнула пальцами:

— Нет, не всё! Гарри, ты собирался поздравить дежурных в своём отделе. Может, сейчас? Я собрала им кое-что к столу. Просто свинство, что кому-то приходится встречать Рождество на рабочем месте! А ещё мне кажется, что к Гермионе настойчиво рвётся один нахальный поклонник.

Теперь и я услышала настойчивое басовитое мяуканье в коридоре. Гарри открыл дверь, Косолап проскользнул внутрь и принялся обнюхивать мои ноги.

— Чем вы его кормите? — поинтересовалась я. — Он уже похож на тигра.

— На книззла он похож, — отозвалась Джинни. — На толстого, умного, хитрого книззла с чутьём не хуже, чем у министерского вредноскопа. Но с тобой, вроде бы, всё в порядке. Никакой тёмной магии и опасных артефактов.

Косолап, подтверждая эту мысль, потёрся о мои ноги и громко заурчал. Джинни удовлетворенно кивнула и вновь обратилась к Гарри:

— Так что? Пойдешь сейчас или вечером?

— Сейчас, — отозвался он. — Только вместе с тобой. Даже из камина выходить не будем. Заглянем, поздравим и сразу назад. Меня одного они точно быстро не отпустят. Гермиона, мы оставим тебя ненадолго?

Джинни вопросительно посмотрела на меня, но я отмахнулась:

— Конечно, идите! Мы с Лапиком вас подождем.

Когда за Поттерами закрылась дверь, я облегченно выдохнула. Тишина! Вот чего мне все чаще не хватало рядом с Джинни. Я подошла к окну и выглянула во двор. Косолап тут же запрыгнул на подоконник и подсунул голову под ладонь, намекая, что его нужно гладить или чесать.

Теплый, мокрый и слякотный пейзаж разрушал все надежды на «Белое Рождество» в этом году. Конечно, если ты волшебница и можешь за несколько секунд перенестись куда-нибудь в Шотландию, это не так уж важно. Другое дело, если ты почти волшебница, и не знаешь пределов возможностей одолженной тебе магии.

Через каких-нибудь полчаса здесь появится Снейп, которого я не видела целую неделю, а теперь, вероятно, буду видеть ещё реже. Фантастические три месяца практики в его лаборатории закончились. Придётся привыкать жить без адреналина, который мой организм регулярно вырабатывал в присутствии профессора. Без раздражённых и колючих комментариев в мой адрес, без моей бессмысленной и бесполезной увлечённости.

Придётся...

Я совсем задумалась и перестала почесывать Косолапа. Тот напомнил о себе, заурчав ещё громче и перебирая лапами.

— Эй, Лапик, — возмутилась я. — Это уже нахальство. Думаешь, единственное моё предназначение — создавать тебе уют и комфорт?

Тихий шорох за спиной прервал мою речь. Я резко обернулась, выхватывая палочку. Но тут же покраснела и пробормотала:

— Простите, профессор Дамблдор, я забыла, что здесь ваш портрет. Здравствуйте!

— У вас прекрасная реакция, мисс Грейнджер! Добрый день и счастливого Рождества.

Косолап обиженно мяукал, но я смотрела только на директора Хогвартса, безмятежно улыбавшегося мне с куска холста в раме.

— Спасибо, сэр!

Вот интересно, прилично ли желать умершим людям счастья и здоровья? Но не отозваться на поздравление показалось еще хуже и я добавила:

— И счастливого Рождества!

Дамблдор одобрительно улыбнулся. То, что он появился здесь и сейчас, означало… Вероятно, что-то означало. Во всяком случае, Джинни утверждала, что за неделю Гарри сумел поговорить с Дамблдором только один раз.

— Сегодня вы уже не так печальны, мисс Грейнджер.

Я лишь кивнула. И что за глупая у меня голова? Есть шанс спросить что-нибудь у самого выдающегося волшебника двадцатого века, а вместо этого мы обсуждаем перемены в моем настроении. С другой стороны, о чём мне его спрашивать?

— Сэр, почему вы оставили Рону делюминатор? — я выпалила вопрос до того, как успела оформить мысль, но Дамблдор просиял, как будто я решила трудную задачу по трансфигурации.

— Мистер Уизли — удивительный человек. Он мог бы стать величайшим стратегом современности в любой области, если бы не его жаркая ненависть к несправедливости. Воплощенный Годрик Гриффиндор. Я всегда знал, что эта вещица должна принадлежать тому, кто вступает в бой раньше, чем успевает подумать. И я рад, что она пригодилась.

— Значит, если я сейчас скажу, что жду Рона, он примчится, как и раньше?

— Для начала, стоит решить, действительно ли вы его ждёте, мисс Грейнджер. Вы, несомненно, скучаете по временам великолепного трио, но есть разница между ностальгией и желанием всё вернуть. Самое печальное мероприятие — это встречи выпускников, где все делают вид, что радуются друг другу, чтобы наутро забыть о каждом и не встречаться еще двадцать лет.

— Я уже ни в чем не уверена, сэр. Тогда была война… Гарри нуждался в нас, мы нуждались друг в друге. Сейчас всё иначе.

Дамблдор согласно кивнул:

— Разумеется, иначе! Сегодня не только Рождество, сегодня — начинается будущее! Отбросьте сомнения, мисс Грейнджер и смело идите ему навстречу.

Внезапно он подмигнул мне и пропал с портрета.

И почти сразу я услышала в коридоре смех Джинни и хрипловатый голос Снейпа.

* * *

— Ещё пудинга, профессор? — Джинни вопросительно посмотрела на Снейпа.

— С удовольствием, миссис Поттер! — невозмутимо отозвался он.

Утром я с ужасом осознала, что не могу придумать ни одной темы, которая подходила бы всем присутствующим. Хогвартс, работа Гарри, зельеварение, квиддич, семейная жизнь — любая тема в присутствии Снейпа могла стать настолько взрывоопасной, что я пообещала себе не говорить ни о чём, кроме погоды. Но реальность оказалась не такой уж страшной: за столом царила почти домашняя атмосфера. Профессор произнёс положенный тост за хозяев дома, ответил на пару-тройку вопросов Джинни, обсудил с Гарри грядущую реформу аврората, похвалил индейку и пудинг, ни разу не съехидничал, не приподнял бровь… одним словом, совершенно не походил на себя в естественной среде обитания.

— Позвольте предложить вам бокал вина, мисс Грейнджер? — показалось мне или нет, но сейчас в его голосе, наконец-то прозвучал намёк на иронию.

— Благодарю, профессор, — я церемонно склонила голову.

— Какое непраздничное у вас сегодня настроение, — заметил он, наполняя мне бокал. — Gaudeamus igitur! Vita nostra brevis est![1] — теперь ехидство в его голосе звучало уже неприкрыто.

— Как скажете, сэр, — усмехнулась я, приподняв бокал. Уж студенческий гимн я пока не забыла. — Vivat Academia! Vivant professores! Pereat tristitia, pereant Dolores.[2]

— Кхе-кхе, — тонким голосом покашляла Джинни. — Гермиона, если это тост, то я бы хотела узнать перевод.

— Конечно, Джинни, — кивнула я, — это из старинной студенческой песни на латыни. Профессор пожелал нам радоваться, пока продолжается жизнь, процитировав первую строфу первого и первую строфу четвертого четверостишия. А я в ответ пожелала процветания Хогвартсу и его профессорам, исчезновения скорбей и печалей. Это оттуда же, из четвертого и седьмого четверостишия.