Свет в окне напротив

Капли памяти. Часть 2

Министерский атриум выглядел непривычно свободным. Пустовало даже место дежурного. Но Поттера я заметил не сразу. Он сидел в дальнем конце холла, неловко откинувшись на спинку стула. Моё приближение никак не повлияло на его положение в пространстве.

— Доброе утро, мистер Поттер! Бессонная ночь?

Поттер потянулся и ответил, не открывая глаз:

— Три вызова. И исчезнувшие под утро Малфои. Похоже, новое тысячелетие обещает быть таким же суматошным, как и прошлое.

— Исчезнувшие? Разве Малфоям не выдали разрешение на выезд?

Поттер, наконец, удостоил меня взглядом.

— Выдали. Малфою-старшему и миссис Малфой. Но официальным порталом они не воспользовались. Новое начальство обнаружило, что с карты исчезла одна Метка, и решило проверить, не покинул ли под это разрешение страну Малфой-младший.

— Интересная мысль. Проверять отправили вас?

— Угу. Драко был предельно вежлив. И даже обошёлся без оскорблений… Кстати, мне понравился ресторан, где он работает. Теперь вот думаю, не устроиться ли туда официантом. По крайней мере, буду лучше высыпаться, — Поттер поднялся со стула и закончил уже другим тоном: — Простите, сэр, я совсем не соображаю. Идёмте!

Что ж, Люциус был бы удовлетворён, узнав, какая паника поднялась по поводу его стремительного отъезда.

В лифте Поттер прислонился к стене и, казалось, опять задремал, поэтому вопрос прозвучал неожиданно:

— А вы, сэр? Хорошо встретили Новый год?

Новая привычка Поттера — говорить с закрытыми глазами, начинала раздражать. Я пожал плечами.

— Нашлось неотложное дело. Как раз успел его закончить перед появлением вашей совы.

— Значит, мы оба — жертвы недосыпа, — резюмировал он без малейших признаков раскаяния. — Нам сюда.

Лифт остановился и открылся. Поттер подошёл к стойке дежурного волшебника. Тот с готовностью закивал:

— Ждёт он. С самого утра ждёт. И болгарину тому так и сказал: «Не поеду никуда, пока с Северусом Снейпом не поговорю». А куда ему ехать такому? Бедолаге целитель нужен. Но кто ж меня слушает?

Поттер рассеяно кивнул и показал мне на дверь в конце коридора.

— Он там. Не хочу желать ему счастливого пути и... всего такого. Так что, дальше — без меня. Если что-то понадобится — ещё пару часов я буду на втором уровне.

— Благодарю, мистер Поттер. Я в состоянии пройти несколько метров без сопровождения.

Поттер ухмыльнулся.

— И вам счастливого Нового года, сэр!

В полной уверенности, что Поттер смотрит мне вслед, я прошёл по коридору и распахнул дверь.

Каркаров стоял у фальшивого окна, разглядывая несуществующий пейзаж. Мне пришлось окликнуть его, чтобы сообщить о своём появлении:

— Игорь?

— Север, наконец-то! — апатия мгновенно сменилась суетливой активностью. Он огляделся и сбросил с кресла кипу исписанных листов. — Садись, садись. Я так боялся, что ты не придёшь… Мы теперь враги, да? Но ты не представляешь, просто не представляешь каково это — потерять половину жизни и не знать, каким ты стал и почему. Прошу тебя, Север...

Слова сыпались из Каркарова бестолково и торопливо. Пальцы комкали лист бумаги, а на лице блуждала кривая улыбка. Пододвинув мне кресло, он сел на старый продавленный диван и уставился на меня снизу вверх. Его мысли представляли собой хаотичные нервные всполохи, и я предпочёл максимально закрыться от них.

Комната явно была наспех переоборудована из неиспользуемого кабинета. Шкаф и секретер задвинули в угол, поставили диван и кресло, видавшее лучшие дни. Все поверхности были завалены книгами, журналами и подшивками газет. На столе остывал почти нетронутый завтрак.

— Как ты себя чувствуешь, Игорь? — спросил я, просто для того, чтобы прервать его словесный поток.

Он поморщился.

— Отвратительно! Как будто словил тысячу Конфундусов.

— Тогда почему отказался от осмотра целителей?

— Зачем? Бесполезно. Этот Сэвидж — настоящий мастер! — в голосе Игоря прорезалось неожиданное восхищение. — Он сохранил все мои знания. Тёмные искусства, чары, даже основы анимагии — всё тут. А меня — нет. Ни одной зацепки. Этого не изменить. Я знаю.

— Чего ждёшь от меня?

Он развёл руками.

— Когда-то давно ты был моим другом. Я каждый раз вздрагиваю, когда понимаю, что тебе уже... сколько? Сорок лет? Кошмар. Но для меня — совсем недавно. Я не знаю, чему и кому верить. Поверю тебе.

— Спрашивай.

Игорь перевёл взгляд на кресло, в которое я так и не сел, снова взглянул на меня и прошептал:

— Скажи, я сумел сделать за эти годы что-нибудь… стоящее?

Ответ был готов заранее:

— Ты стал директором Дурмстранга.

Игорь яростно закивал. Я хмыкнул:

— Это «да» или «нет»? [1]

Он усмехнулся бородатой шутке, но тут же скривился, как от зубной боли:

— Это — «нет», Север. Не то. Когда я перебрался в Англию в семьдесят пятом, то думал, что нашёл смысл жизни. Мощный лидер, готовый изменить этот насквозь прогнивший мир, единомышленники… наконец-то, единомышленники, вместо извечного: «Сиди и не высовывайся»! Друзья. Мы ведь были хорошими друзьями, помнишь? Помнишь то Рождество, когда я заявил, что ты умеешь варить только яды, и ты сварил огромную кастрюлю пунша? И как ругался Люций, когда понял, что мы перевели его коллекционную выпивку? А потом сидел с нами до утра и травил истории про папашу Абраксаса? А теперь говорят, что Пожиратели Смерти были сборищем бандитов и убийц, а Лорд — сумасшедшим садистом. Это всё потому, что историю пишут победители?

— И поэтому — тоже.

Игорь выжидательно смотрел на меня. Чего он ждал? Подробных историй о Беллатрисе и компании? Красочных описаний рейдов? Вначале — примитивно грабительских, затем — показательных. Тот Игорь понял всё гораздо раньше меня. Этот же помнил что-то вроде английского клуба чистокровных, где Метка была знаком высшей касты, а основная деятельность велась в поле политики и пропаганды. Впрочем, экзотичному болгарину и не следовало знать о спецоперациях. В те времена Тёмный Лорд еще умел грамотно подбирать сферу применения своим последователям. Игорь был куда полезнее в общении с добровольными жертвователями и попечителями. А в нагрузку он получил мальчишку-зельевара, которому полагалось познать радости похождений по доступным женщинам и выкинуть из головы мечты, неподобающие Пожирателю Смерти. И надо признать, в первые несколько лет Игорь относился к своим обязанностям с жаром истинного неофита.

— Тебе тоже не нравилось происходящее. Но после исчезновения Регулуса ты решил, что разумнее будет… сохранять лояльность к организации.

Услышав имя младшего Блэка, Каркаров охнул, метнулся к столу и подхватил бумагу с длинным перечнем имён.

— И Регулус? Север, это ужасно. Все, почти все погибли или хуже чем погибли, — он снова сел, разглядывая лист и тыча в него пальцем. — Регулус, Люций… Какая страшная цена… Это ведь из-за меня схватили Барти?

В этот момент Игоря посетила новая мысль. Он пощёлкал пальцами, пытаясь её сформулировать:

— А та журналистка… Скитер? У нас с ней что-то серьёзное? Роман?

— Сомневаюсь. Если и связь, то по расчёту. Ей нужна была сенсация, тебе — деньги.

Игорь закивал, потом замотал головой, и снова закивал.

— Я… сильно навредил тебе тем интервью? — он старался теперь не смотреть на меня.

— Себе ты навредил, — я опустился в кресло и вгляделся в его издёрганное лицо. — Игорь. Хочешь вернуть свои воспоминания?

Надежда. Недоверие. Страх.

— Невозможно…

— Возможно. Мучительно — да. Несколько часов, а может, дней, ты будешь физически страдать от каждого неудачного поступка своей жизни. Но память вернётся.

— Значит, Сэвидж не блефовал?

— Да.

Игорь вновь соскочил с дивана, судорожно сжимая руки, и замер, пристально глядя на меня.

— Зачем? Ведь тогда я снова стану опасным?

— Нет. Тебя уже признали частично недееспособным. Твоё слово больше ничего не значит в суде. При повторном появлении в Англии тебя арестуют. Можешь даже продолжать публиковать свои мемуары, если найдёшь в Болгарии желающих их почитать.

Игорь замахал руками. Было что-то отталкивающее в том, что знакомые жесты молодого Каркарова принадлежали теперь стареющему человеку с незнакомым лицом.

— Нет-нет, Север. Я никогда больше не причиню тебе вреда. Но ты? Почему хочешь помочь мне, после всего, что произошло?

Не закрытое окклюменцией раздражение поднялось изнутри, и я позволил ему выплеснуться наружу.

— Помочь? Кто говорил о помощи? Возможно, мной движет жажда справедливости? Недавно один человек сказал, что каждый заслуживает своей памяти. В твоём случае это особенно верно. Говоришь, был моим другом? Когда тебя привезли из Азкабана, ты не только меня, ты любого готов был продать, только бы не возвращаться к дементорам. В девяносто пятом — подкарауливал меня по всему Хогвартсу, лизал свою Метку, ныл и стонал, потому что даже сбежать не хватало решимости. А после конца войны решил пойти ва-банк? Приступ храбрости? Даже не представляешь, как я зол на тебя. И ещё удивлён, пожалуй. Я хочу сказать кое-что тому Игорю. Не тебе.

Игорь внезапно зашелся в приступе истеричного смеха:

— Сказать? А может, просто врезать ему, а? Как следует врезать? Долохов же тогда неплохо тебя обучил? Помнишь?

— Тёмный Лорд неплохо наказал обоих, помнишь? — против воли я почувствовал, как губы растягиваются в улыбке. — Это уже потом он во всех случаях стал использовать неоригинальный Круциатус.

— Север... — Игорь закрыл лицо ладонями. Я отстранённо заметил, что руки у него остались прежними. Тонкие, нервные пальцы выглядели незнакомо без привычных колец и перстней, но всё же это были руки Игоря. — А мы… мы все тоже стали потом такими же, как он?

— Такими же? Во всяком случае, мой нос остался на месте, — попытался сострить я, но неуместная шутка повисла в воздухе. — Не надо, Игорь. К чему оплакивать то, что ты не можешь изменить?

— Значит, да. А может, ада с него? [2]… Парень... как его... Виктор… Крум... Крам… Да, точно, Крам! Говорил, что я смогу снова преподавать… Не сразу, конечно, а когда всё уляжется. Странный парень. Не злой, но тяжёлый. Я его совсем не помню. Говорит, что когда-то я помог ему попасть в сборную Болгарии. Действительно сильный игрок, да? Мне кажется, он меня презирает... Послушай, а та рыженькая из Лютного? С родинкой. Марго? Что с ней стало?

— Понятия не имею. Решайся, Игорь.

— Подожди ещё немного, — он сжал голову ладонями. — Этот каменный мешок сводит меня с ума. Ни одного настоящего окна, никакого шума. Они сказали, это для моей же пользы. Попробовали бы они сами находиться в этой пользе круглые сутки… Нет… Что-то я хотел спросить у тебя… Ах, да! У тебя нет семьи, я читал. Но женщины?

Я посмотрел на него сквозь легилименцию. Он не шутил. Женщины… Личность Игоря совершенно точно сохранилась без изменений.

От моего взгляда он стушевался.

— Прости, Север. Я не должен был спрашивать о личном. Не подумал...

— Я так и понял. Действуют побочные эффекты стирания памяти. Ещё несколько недель ты будешь… не слишком гибок в формулировках. Но времени мало. Ты примешь зелье?