Мне ли бояться!..

1

— Выхвати-ка мне из зала вон того блондина в оранжевой куртке. — Режиссер наклонился к оператору. — Покажи его пару раз крупным планом, но ненавязчиво. Чтобы телезритель запомнил.

— Сделаю, — согласился оператор. — Выглядит фотогенично, будет смотреться. Одна бровь выше другой — загадочно и романтично. Как у Байрона.

— У Байрона была одна нога выше другой, — усмехнулся режиссер, прикладывая к взмокшему лбу платок. В зале стояла жара, хотя за окнами молодежного клуба «Смешная недотрога» шел первый в декабре снег. Режиссер был молод, лыс, тучен и тяжело дышал, словно взбирался по нескончаемой лестнице, а остановиться и передохнуть на ступеньке уже не мог.

— А девушек каких брать, ты наметил? — спросил понятливый оператор.

— Каких хочешь. — Режиссер пренебрежительно махнул платком. — Все они мне осточертели. Впрочем, спроси у Ведущего.

Клубный зал имел форму ромба с круглой ареной-подиумом в центре. Сейчас он был заполнен молодыми людьми. В знаменитую «Смешную недотрогу» попасть было непросто. До начала передачи оставалось несколько минут. Каждому здесь хотелось выглядеть чуточку лучше, красивее, чтобы именно его вывели на подиум ассистентки Ведущего, и почти никто не знал, что выбор уже давно сделан. В один из моментов на экранах телевизоров появилось и задержалось на несколько секунд лицо указанного режиссером блондина с ленивым взглядом; покусывая нижнюю губу, он стоял возле рекламного щита, откинув назад голову; затем мелькнули другие лица — оживленные, нетерпеливые, и вот — в кадре оказался выходящий на арену любимый всеми Ведущий, окруженный парфюмерными девушками-ассистентками. Очень обаятельный, говорливый и избалованный Ведущий выкрикнул приветствие, потонувшее в записанных на фонограмму аплодисментах. Телепередача «Браки совершаются на небесах» началась.

— Напомню вам условия конкурса! — Ведущий выдержал паузу, пока не установится тишина. — Сейчас из вас произвольно будут выбраны пять пар — незнакомых друг другу. Пять замечательных девушек и столько же юношей. Они еще не догадываются, но перст судьбы уже занесен над их головами! Еще минуту терпения — и миллионы телезрителей увидят их счастливые лица! Браки, как вам известно, совершаются на небесах. А наша передача помогает соединиться сердцам! — Зазвучал свадебный марш Мендельсона в ускоренном темпе, а откуда-то из-под потолка на присутствующих посыпались бумажные цветы, целое море белых и красных роз. — И многие наши участники уже стали мужем и женой, — продолжил Ведущий, чья вдохновенная речь вызывала бурю восторга в зале. — Итак, сейчас на арену выйдут десять человек. После знакомства с ними мы возьмем на себя роль небесной канцелярии и попытаемся сосватать пять пар. Затем мы отправим их в валютный ресторан — для продолжения знакомства, а завтра вечером — о, это будет дивная встреча — мы увидим их снова! И сразу поймем — смогли ли они полюбить друг друга! И если таковые найдутся — а нас трудно обмануть, — то я объявлю победителей помолвленными! — Последнее слово Ведущего потонуло в грохоте аплодисментов.

Режиссер наблюдал за мистерией с кислой улыбкой, оператор пару раз поймал в кадре насмешливо-ленивые глаза блондина в оранжевой куртке, ассистентки скользили по залу, выбирая намеченные жертвы.

— Спонсор нашей программы концерн «Проба» предоставил участникам различные призы! — продолжал Ведущий. — Но главный приз — посещение экзотических стран — ждет самую счастливую пару. На сей раз победители отправятся — нет, не в Чувашию, не угадали, — их ждет романтическое путешествие в Гонконг! Кроме того, они получат от концерна «Проба» по пять тысяч долларов! «Проба», «Проба», «Проба»!

Прозвучали фанфары. Ассистентки стали выводить на арену счастливцев, каждого из которых оператор брал крупным планом. И среди них — блондина в оранжевой куртке, продолжавшего держаться как-то особняком.

— Назовите ваши имена, избранники небес! — выкрикнул Ведущий, дергая рукой с микрофоном.

— Лена. Маша. Коля. Марк. Петя. Вера. Игорек. Оля. Рита…

Лишь блондин, хмуро сдвинув брови, процедил сквозь зубы:

— Гавриил Романович Победоносцев.

— Ха-ха-ха! — засмеялся Ведущий, смутившись на пару секунд. — Мы будем называть вас Гавр. — Он уже отбежал от «опасного» блондина и устремился к тоненькой девушке с пугливыми ясными глазами. — У меня такое впечатление, что сейчас вы упадете в обморок. Скажите, Вера, вы сегодня завтракали? — И не дожидаясь ответа, он крикнул своим ассистенткам: — Внести подносы!

В этой передаче, которая по рейтингу популярности шла в первой десятке, участники отрабатывали свои призы и право на романтическое путешествие, совершая всяческие глупости, позволяя Ведущему издеваться над собой. Отцы-мудрецы телевидения знали толк в людской психологии. Каждая передача замыкалась на какой-то общей теме. Одна была посвящена армии (и тогда Ведущий в генеральской фуражке и с огромной кобурой на боку заставлял юношей ползать по-пластунски, а девушек — бинтовать «раненых»), другая — зоопарку (с масками зверей и страшных монстров), в третьей все оказывались как бы в бане (где и вовсе происходило нечто непотребное). Сейчас же была обозначена такая сквозная линия телепередачи — «Сумасшедший дом», и потому Ведущий красовался в смирительной рубашке с длинными рукавами, напоминая Пьеро с красным крестом на лбу.

В то время, когда ассистентки вносили в зал подносы с клюквой, которую должны были съесть, соревнуясь в скорости, «избранники небес», в маленькой квартирке в Сокольниках перед экраном телевизора застыли муж и жена с чашечками кофе в руках. Взгляды их приковала тоненькая девушка, которую Ведущий пытался кормить с ложки.

— А красивая у нас с тобой дочка, правда? — спросила женщина. Она и сама была очень привлекательна в свои сорок с небольшим лет.

— Вот ведь пристал… лист банный, — проворчал муж, в чьем лице было что-то от янычара. — Знал бы куда идет — не отпустил.

— Брось, пусть девочка развлекается. Вон и подружка ее там, Оля.

— Она-то и затащила ее в этот бедлам. Вернется — уши надеру.

— …Ну еще одну ложечку — за папу и маму! — продолжал между тем уговаривать девушку Ведущий.

Остальные участники ели самостоятельно и торопливо, все — кроме блондина, который стал пригоршнями разбрасывать клюкву. Ягоды прыгали по головам, брызгали красным соком под визг и хохот зрителей. Ведущий оставил девушку в покое и подбежал к блондину.

— Дурдом — он и есть дурдом, — пояснил тот.

— Правильно! — согласился Ведущий. — Очко в плюс, Гавр. А что бы вы хотели спросить у той девушки, которую я только что кормил?

— Спросить — ничего, но думаю, что исцеление еще возможно…

Девушка фыркнула и отвернулась. Ведущий побежал к ней.

— Вера, а что бы вы хотели спросить у Гавра? — выкрикнул он.

— Ну же, скажи, что буйнопомешанные тебя не интересуют, — прошептал ее отец в Сокольниках, напряженно следя за тонким лицом дочери с пушистыми пепельными волосами.

Будто повинуясь его словам, девушка ответила:

— Думаю, что ему будет как раз впору ваша смирительная рубашка.

— Браво! Я обещаю вам обоим романтическое путешествие на Луну! — крикнул Ведущий и занялся другими участниками.

В другой московской квартире, в Гнездниковском переулке, пожилой человек щелкнул телевизором, переключившись с итальянского детектива на «Браки…». В полном недоумении он уставился на взятое крупным планом лицо Гавра.

— Мать, иди-ка сюда! Кажется, нашего внука показывают!

— Ну точно, второго такого не сыскать, — согласилась вошедшая в комнату женщина. — Как же его угораздило? — И она перекрестилась, так как считала телевизор дьявольской западней для несмышленышей. — Ну, теперь быть беде…

— Не накликай. Давай-ка лучше поглядим, — ответил дед.

Женщина встала возле него, и они стали следить за тем, что происходило на экране.

А в клубе «Смешная недотрога» передача подходила к концу и уже стали определяться пары, которые могущественный концерн «Проба» отправлял на ужин в лучшие валютные рестораны Москвы. Пары составлялись так: Ведущий подводил каждую девушку к юношам, а реакция зала служила барометром — от величины шума зависел и выбор.

Незадолго до этого у входа в клуб случился небольшой инцидент. В вестибюле мимо охранников в камуфляже пытался прорваться невысокий крепыш со шрамом около виска и какими-то налитыми свинцовой мутью глазами. Его прижали к стене и стиснули за руки, пока не подоспел начальник отдела охраны клуба, бывший чин из ГБ. Опытным взглядом он скользнул по фигуре буяна, определив степень его опасности.

— Отпустите его, — сказал гебист своим людям. — Что вам нужно?

— Пройти! — со злостью крикнул крепыш.

— Нельзя. Вход только по билетам или пропускам. Да и передача уже заканчивается. — Начальник охраны был вежлив, но тверд.

— Козел, я капитан милиции! — И крепыш сунул под нос гебисту служебное удостоверение.

Тот еле сдержался, чтобы не вывернуть ему руку.

— Хоть генерал. Пошел отсюда, — произнес он сквозь зубы.

— Я тебя уроню, — пообещал поздний гость «Смешной недотроги».

— Ну да, три раза, — согласился начальник охраны, подталкивая того к дверям.

И в это время из зала на парадную лестницу стали выходить участники передачи — пять определившихся пар, сопровождаемые сотрудниками концерна «Проба», которые и должны были развезти их по валютным ресторанам. Для основной публики концертное шоу в молодежном клубе еще продолжалось, хотя съемки уже закончились. Процессия спустилась в вестибюль, сияющие «избранники небес», перебрасываясь шутками, подошли к гардеробу. Все волнения и напряжение остались позади. Завтра — второй день программы, а пока — ужин и… продолжение знакомства, а там — кто знает?

Крепыша капитана под локти выводили из дверей. Он оглянулся через плечо и посмотрел на блондина, подававшего даме шубку. На мгновение взгляды их встретились. Гавр, чувствуя свинцовую тяжесть этих глаз, недоуменно пожал плечами. То, для чего он пришел на передачу, было выполнено, а остальное его не интересовало. Но в льющейся на него ненависти он ощутил тревогу, опасность, более того — дыхание смерти, словно она стояла где-то рядом, невидимая, готовая нанести страшный удар. На несколько мгновений сердце сжалось и как бы остановилось. Потом все прошло, а тот человек исчез.

Когда избранники выходили из клуба, направляясь к поджидавшим их машинам, в снежном вихре неожиданно проплыл колокольный звон — слабый, утешительный, предназначенный кому-то одному, растаяв, как снежинки на лице. Да и был ли он в столь позднее время, в этом суетливом месте?..