Я — следователь

6. Любовь и корысть

Через пять лет самостоятельной работы выступаю в новом качестве — прокурор-криминалист областной прокуратуры. Возвращаюсь в свой кабинет, расположенный на третьем этаже мрачноватого старинного здания, недовольный. Несколько минут назад у прокурора области закончилось оперативное совещание. На нем обсуждалось расследование по одному из уголовных дел, которое вела прокуратура района. На совещании выяснилось, что следствие зашло в тупик.

Поначалу все казалось совершенно простым. У заготовителя районного потребительского общества Манзоева обнаружена крупная недостача. Этот факт еще не означает хищения. Недостача может возникнуть и в результате халатности материально ответственного лица, например если человек недобросовестно относился к своим должностным обязанностям, связанным с приемкой, хранением или отпуском вверенных ему ценностей. Поэтому при обнаружении недостачи в большинстве случаев могут возникнуть лишь две основные версии: хищение или халатность. Если это хищение, следователь должен раскрыть его способы; если халатность — необходимо доказать, в чем она заключалась.

— Из многих свидетелей, допрошенных нами, ни один не показал, что Манзоев продавал со склада продукты или брал их для себя без оплаты, — докладывал на совещании молодой следователь районной прокуратуры Краев. Он довольно сильно волновался, это видели многие.

Прокурор области Чувилев, гневно поблескивая маленькими темными глазками, прервал его:

— На каком же тогда основании вы предъявили ему обвинение в хищении?

— Мы решили, что, поскольку крупная недостача образовалась в такой короткий срок, здесь вполне возможно хищение.

— Возможное еще не действительное, — сказал Чувилев, а затем решил уточнить: — А не установлено, что недостачу у Манзоева могла вызвать халатность?

— Нет, — уныло ответил Краев. — Все свидетели утверждают, что Манзоев исключительно добросовестно относился к своим обязанностям.

— Безобразие! — снова вспыхнул прокурор области. — Продержали человека под стражей почти два месяца при отсутствии всяких улик!

— Недостача уж очень крупная... — попытался вступиться за своего следователя прокурор района Кривицкий, видный мужчина с окладистой бородой, которая была предметом постоянных шуток для работников областной прокуратуры.

— Это не только вас не оправдывает, но, наоборот, усугубляет вину. И вашу лично, и Краева, — перебил Кривицкого Чувилев. — При такой недостаче вы должны были уделить делу особое внимание. Манзоев или хитрый пройдоха, или очень большой растяпа, причинивший обществу крупный ущерб. — Прокурор области на минуту замолк, что-то обдумывая, а затем без обиняков обратился ко мне: — Придется вам заняться этим делом. Срок следствия и содержания Манзоева под стражей я продлеваю на месяц. За это время вы должны детально разобраться в причинах недостачи и закончить следствие.

— Матвей Константинович, но... — попытался возразить я.

— Никаких «но», — перебил Чувилев. — Я заранее знаю, чем вы будете аргументировать свой отказ, и не принимаю его.

За время работы следователем, старшим следователем и прокурором-криминалистом я приобрел репутацию крупного специалиста по раскрытию и расследованию запутанных убийств. И вдруг такое поручение! Но Чувилеву излагать свои доводы бесполезно: все знали, что он не любит менять принятых решений. Поэтому-то и пришлось возвращаться к себе в кабинет в высшей степени недовольным и расстроенным.

К вечеру следующего дня я был недоволен еще больше. Совершенно не ожидал, что дело окажется таким скучным и безнадежным. Хотя убедился в том, что молодой коллега Краев сделал совсем немало, и не смог бы сказать, что тот шел неверным путем. Исследованные версии, с теоретической точки зрения, были исключительно обоснованными, но не дали никаких результатов. Многие свидетели, в том числе главный бухгалтер райпотребсоюза Кирпиченко, утверждали, что Манзоев к своим обязанностям относился очень добросовестно, отчеты сдавал аккуратно. Они просто не понимают, как у него могла образоваться такая крупная недостача.

Устало потерев покрасневшие от долгого чтения глаза, я перевернул последний лист толстенного дела и с наслаждением откинулся в кресле. Сейчас, когда детально ознакомился с материалами расследования, вся деятельность заготовителя Манзоева стала абсолютно ясной.

В обязанности Манзоева входили закупка у населения излишков сельскохозяйственных продуктов и сдача их государству. За Манзоевым было закреплено несколько сельскохозяйственных населенных пунктов района, которые все вместе именовались торговым кустом. На этот «куст» давался определенный план закупки мяса, зерна, яиц, шерсти и другой продукции сельского хозяйства. Судя по всему, население охотно сдавало излишки продуктов: Манзоев всегда выполнял план.

Закупленную продукцию он доставлял в район, где она хранилась на складе на охраняемой территории райпотребсоюза.

Приняв продукцию, заготовитель выписывал квитанцию. Только по ней сдатчик продукции мог получить в кассе райпотребсоюза деньги. Эта квитанция давала ему также преимущественное право на покупку дефицитных товаров в магазинах районного потребительского общества.

Кроме самого Манзоева в его «кусте» сельхозпродукцию от населения принимали и продавцы сельпо. На каждый магазин давался план. Закупленную продукцию продавцы сдавали заготовителю, оформляя эту операцию накладными, которые и являлись отчетными документами: для продавцов — расходными, для заготовителя — приходными. Эта продукция также хранилась на складе райпотребсоюза.

Подотчетных денег Манзоев не имел, поэтому похитить их не мог. Да и учет товаров, находившихся у него в подотчете, велся не только в суммарном, но и в ассортиментном выражении.

Результаты ревизии свидетельствовали о крупной недостаче мяса, зерна, яиц. Расчеты показывали, что если бы Манзоев все время брал продукты без оплаты только для питания своей семьи, то в этом случае недостача не превышала бы пятой части от установленной. Поэтому не случайно и совершенно правильно следователь Краев пытался выявить, не мог ли Манзоев продавать эти продукты со склада, а деньги присваивать.

Было допрошено более сотни свидетелей, но ни один из них не подтвердил, что Манзоев продавал продукты за наличный расчет.

Пришлось убедиться в том, что Краев не упустил из виду и другой вероятный способ хищения — выписку квитанций подставным лицам, то есть он предположил, что какие-то лица фактически не сдавали продукцию, но получали от Манзоева квитанции, а затем по ним деньги, которые делили с Манзоевым. Такой путь вполне мог привести к образованию недостачи. Но при проверке и этой возможности Краев поработал на совесть. Были установлены все сдатчики продукции. Все они, да и не только они, но и члены их семей, соседи, а также другие лица подтвердили, что Иванов, Петров и так далее действительно сдавали Манзоеву продукцию, на которую была оформлена проверяемая квитанция. Все продавцы, завмаги и другие работники магазинов и ларьков также подтверждали, что по предъявленным накладным Манзоев получал от них сельскохозяйственную продукцию.

Какие-либо иные каналы хищения представить было трудно. Я прекрасно понимал, что на месте Краева сделал бы то же самое. Все же решил выехать из района в сельскую местность и побеседовать с людьми. Вот уже две недели езжу из деревни в деревню по следам бывшего заготовителя Манзоева. Опросил еще десятки людей, но ничего существенно нового не узнал. Сегодня остановился в деревне со странным названием Кургатей. Деревня дворов на семьсот расположилась по обе стороны Московского тракта. В центре ее — магазин сельпо, большое зеленое здание с высоким деревянным крыльцом. Именно с магазина и решил начать знакомство с деревней и ее жителями.

Гулко хлопнула дверь с тугой пружиной. Осмотрел просторное квадратное помещение — торговый зал. По трем стенам расположены прилавки, четвертая, с входной дверью, имеет два широких светлых окна по обе стороны от двери. Товары в магазине в образцовом порядке. Две трети полок занято промышленными и треть — продовольственными товарами. Окинув взглядом полки и прилавки, отметил, что ассортимент здесь довольно разнообразный.

Покупателей в магазине не было. На стук двери из подсобного помещения вышла средних лет подвижная женщина. Она доброжелательно улыбнулась.

— Что вам угодно?

— Я, собственно, по делу, — пояснил, непонятно отчего смутившись.

Широкая и ясная улыбка продавца сменилась настороженностью. Веселые голубые глаза моментально превратились в холодные льдинки.

— По какому делу?

— По делу Манзоева, — сердясь на себя и четко разделяя слова, строго ответил я.

— А вы кто такой? — Глаза-льдинки сверкнули откровенной недоброжелательностью.

— Из прокуратуры области. — Я предъявил удостоверение.

Недоброжелательность на лице сменилась плохо маскируемой угодливостью.

— Заведующая магазином Васина к вашим услугам. Если разговор долгий, могу закрыть магазин.

— Пожалуй, мы побеседуем с вами после работы. Подожду вас в сельском Совете.

— Как вам угодно.

По пути в сельсовет пытаюсь объяснить причину своего неожиданного смущения, но так и не могу это сделать. В конце дня завмаг Васина бочком проскользнула в тесный прокуренный кабинет председателя сельсовета и уселась на стуле, выставив ноги из-под юбки так, что были хорошо видны округлые полные колени. Меня это не смущает.

Она держится спокойно и уверенно, никакой недоброжелательности, растерянности или угодливости. Не ожидая вопросов, первая начинает разговор:

— Ума не приложу, такой честный товарищ, хороший, активный работник, и как он мог допустить недостачу!

— Это вы о ком? — беру инициативу в свои руки, делая вид, что не понимаю ее.

— Да о Манзоеве. Вы же сказали мне, что приехали по его делу. Вот я и думала все время, как у такого честного человека могла возникнуть такая крупная недостача. Вы спросите, почему я считаю его честным? Да потому, что я вела с ним торговые дела. Ведь у нас, знаете, надо держать ухо востро. Отпустил товар — пиши накладную. А то ведь потом и до греха недолго. Со мной, правда, упаси боже, такого не случалось, а вот продавец в соседнем селе... Вы там еще не были? Сдала она в прошлом году заготовителю Манзоеву мясо. Сдать-то сдала, но по ошибке не указала сто с лишним килограммов свинины. А потом у нее недостача, так Манзоев вспомнил и признал, что получил у нее это мясо. А ведь мог отказаться, — вроде бы даже с сожалением закончила Васина.

— Ну а как Манзоев относился к работе?

— Нормально... — Поколебавшись немного, Васина добавила: — Правда, была у него одна слабость. Не хотелось бы рассказывать, но раз уж я дала вам подписку говорить только правду, то скажу: любил он выпивать на работе. Не знаю, как в других местах, но в нашей деревне выпивал. Кто как, а я это замечала.

— И даже на работе он бывал пьяным?

— Да, бывал, — с показной неохотой подтвердила Васина и тут же подробно рассказала несколько случаев.