Самые большие неудачники в истории

Свежий круассан в современной политике

Круассан — неотъемлемая часть европейского завтрака. А как он появился?

В 1863 году, когда австрийские солдаты остановили наступление турецкой армии у самых ворот Вены, венские пекари отметили это радостное событие тем, что испекли круассаны — булочки в форме полумесяца, исламского символа Турции. Тогда она гордо называлась Османской империей.

Конечно, не каждый, кто сегодня начинает утро свежим круассаном, запивая его кофе, обязательно вспоминает, что эта булочка — символ долгожданной победы европейцев над турками. Современная Турция вошла в военный блок НАТО и очень хотела вступить в Европейский союз. Но не получилось. А ощущение векового противостояния не уходит и очень заметно в сегодняшней политической жизни — и в Турции, и в Европе. Турецкие политики и генералы ощущают себя наследниками великой империи.

Нынешний президент Реджеп Тайип Эрдоган, когда шел к власти, обещал возродить традиции Османской империи и называл своих сторонников «внуками османов». Что было воспринято как открытая атака на республиканский характер современной Турции, основанной Мустафой Кемалем Ататюрком.

Эрдогана обвиняли в желании восстановить Османский халифат, а самому стать османским султаном. Эрдоган ответил, что он стремится быть похожим на британскую королеву Елизавету II.

При этом Турция, которая играет все более заметную роль в мировой политике, вот уже целое столетие никак не может решить — принадлежит ли она Европе или Азии?

Это европейская страна, как того хотел Кемаль Ататюрк, который в 1923 году провозгласил республику на обломках Османской империи, проигравшей Первую мировую войну? Или исламское государство, как того хотят турецкие идеологи, за которых охотно голосуют избиратели? Или же это некое смешение и того, и другого?

После Второй мировой войны Турцию приняли в НАТО, и она ощутила себя европейской страной. Но в Европейский союз Турцию не пускают. Как выразился один из западноевропейских политиков: «Надо быть честным и сказать, что у нас нет комнаты для бедной мусульманской страны».

Турция хотела стать частью Европы, но ей не позволили. В Анкаре обижаются: Европейский союз намерен остаться исключительно христианским клубом. Старый Свет, мыслящий категориями крестовых походов, так и не признал, что в его границах может существовать исламское государство.

Отторжение Турции действительно объясняется прежним противостоянием исламского и христианского мира?

Если бы Османская империя в начале XX века не присоединилась к кайзеровской Германии, картина современного мира была бы иной: не появились бы бурлящие Ближний и Средний Восток — пороховой погреб, взрывы которого сотрясают все континенты. Война, которая началась в 1914-м, здесь так и не окончилась. Границы, проведенные здесь на политической карте после Первой мировой, не приняты. Государства, образованные после великой войны, — не признаны.

А у Османской империи, когда начиналась Первая мировая, был выбор. Можно было присоединиться к Антанте и воевать вместе с Россией, Англией, Францией. Но турки встали на сторону Германии, полагая, что кайзеровская армия победит в войне. Турецкие генералы верили в германский военный гений.

27 сентября 1914 года турки закрыли Дарданеллы для торговых судов и начали минировать стратегически важные проливы, чтобы запереть Россию в Черном море. Россия лишилась возможности экспортировать зерно и получать от союзников необходимое ей оружие.

Ахмед Джемаль-паша, военно-морской министр Турции, говорил:

— Россия — наш вечный враг, потому что ее цель — захватить Константинополь.

Немецкий контр-адмирал Вильгельм Зоухен принял под командование турецкий флот. Его корабли начали боевые действия в Черном море, 29 октября турецкие корабли обстреляли Севастополь. Тогда в начале ноября Россия, Великобритания и Франция объявили войну Османской империи.

А турки уже утратили треть своей территории в результате неудачных войн. Проиграли Италии Триполитанскую войну (это 1911–1912 годы) и остались без своих владений в Северной Африке. Осенью 1913 года они не смогли противостоять объединившимся Болгарии, Греции, Сербии и Черногории и в результате Первой балканской войны утратили практически все европейские владения.

Османскую империю именовали «больным человеком Европы». За пять лет до Первой мировой сторонники модернизации страны, так называемые младотурки, сместили султана Абд уль-Хамида II, поставили на трон его брата Мехмеда V, не отличавшегося сильной волей, и распоряжались им как марионеткой.

Накануне войны вся власть в стране принадлежала тройке — это военный министр Исмаил Энвер-паша, военно-морской министр Ахмед Джемаль-паша и министр внутренних дел Мехмед Талаат-паша.

Восторженный поклонник прусского военного устава и желанный гость на маневрах кайзеровской армии Энвер-паша за несколько лет из провинциального офицера сделался генералом и военным министром. Женатый на племяннице султана, он успел послужить военным атташе в Берлине и с тех пор считал, что Германия — сила, на которую Турция может опереться. С помощью немцев обучал собственную армию.

А вот начальник германского генерального штаба Хельмут фон Мольтке-младший не был в восторге от ближневосточного союзника:

— Если раньше говорили, что Турция — больной человек Европы, то теперь она просто умирает.

Генерал фон Мольтке потребовал у кайзера полной самостоятельности. И именно он единолично командовал вооруженными силами в 1914 году.

Зачем он начал войну?

В Берлине испытывали страх перед «русским паровым катком». Германские генералы предпочитали — раз уж война рано или поздно все равно разразится — нанести удар побыстрее, пока Россия не укрепилась. «Лучше сейчас, чем потом» — гласил лозунг генерала Хельмута фон Мольтке.

Германия опасалась утратить статус великой державы, поскольку в XX веке уже только Британская империя с ее огромными колониями, США и Россия располагали ресурсами, достаточными для того, чтобы господствовать в мире. В Берлине хотели ослабить соперников и гарантировать своей экономике европейские ресурсы и европейский рынок.

В своем кругу Мольтке говорил очень откровенно:

— Перспективы приводят в уныние. Через два-три года Россия закончит перевооружение. После этого военная мощь наших противников станет настолько большой, что неизвестно, каким образом Германия сможет властвовать. Сейчас мы еще как-то их превосходим. По моему мнению, не останется ничего иного, как вести превентивную войну, чтобы ослабить противников, пока Германия еще может выстоять в этой борьбе.

Но его план добиться победы путем быстрого разгрома Франции не удался. У Мольтке произошел нервный срыв. Он ушел в отставку. Через два года умер от инсульта…