Кельнская королевская хроника

Год 1241

В год Господа 1241 после Пасхи (14 апреля) император принял капитуляцию от долго осаждаемого им города Фавенция,[1179] вместе с которым ему были переданы также многие крепости. В городе император построил также крепость и дворец, а затем позвал всех знатных жителей Фавенции на пир, где он всех обильно угощал и помирил друг с другом.

В том же году у итальянского города Януа[1180] собираются епископ Пренесте, легат Галлии, Отто, кардинал-легат Англии и римский дворцовый нотариус Григорий, легат Лангобардии. Вместе со многими другими епископами и аббатами из Галлии, Англии и многочисленными посланниками от прелатов как из Германии, так и из других стран, они поднимаются на вооруженные галеры, чтобы отправиться в Рим и там принять участие в соборе, который, как предполагали, Папа назначил с целью очищения римского двора от тех, кто по указаниям императора нанес ему ущерб, а также для отстранения самого императора. Они попали в засаду[1181] пизанцев и короля Генриха Сардинского, родного сына императора[1182], и были побеждены, при этом три галеры полностью затонули, а 22 были захвачены. Здесь попали в плен три названных легата и 4000 жителей Януи, а также много аббатов и других священников вместе с посланниками влиятельных людей, у которых нашли огромную сумму денег. При таком блестящем успехе императора, случившемся по велению Бога, чья воля скрыта от нас, император отправил письмо жителям Кельна, а незадолго до того отправил также другое письмо о капитуляции города Фавенция, оба письма отличались красотой слова и стиля[1183]. После этого император захватил город Папы, Сполетум[1184], а также Беневент[1185]. Еще раньше (1240) он взял Витербий[1186] вместе со многими другими крепостями, принадлежавшими Папе.

В том же году до нас дошел слух о страшном испытании христианского народа из-за вторжения тартар, известия о жестокости которых режут наш слух и заставляют содрогаться сердца. Этот народ, который, как рассказывают, появился из отдаленной области Скифии, находящейся далеко за Меотийскими болотами[1187], покорил множество народов, живущих за морем и у моря, после этого завоевал государство русов и в этом году во время поста вторгся в Польшу, опустошил, разграбил и предал огню очень большую часть ее территории. Этот народ свирепствовал повсюду, не щадя никаких сословий и никаких духовных званий. Герцог Генрих Фратисловский[1188] мужественно оказал им сопротивление[1189] вместе с другим герцогом[1190], но был побежден (9 апреля). При этом сами герцоги и многие храбрые рыцари лишились жизни, а голову герцога враги отрезали и увезли с собой. Пройдя Польшу этот народ напал на Моравию и, о чем невероятно слышать, за один день и одну ночь преодолел расстояние четырех дней пути, переправившись при этом через бурные реки. Они разорили всю Моравию, за исключением крепостей и укрепленных поселений. При этом набеге они затронули границы Мейсенского епископства, лишив жизни очень многих людей. Оттуда они вторглись в Венгрию, где, объединившись с кровожадным народом команов[1191], со страшной жестокостью разорили страну. Король Венгрии[1192] оказал им сопротивление и, собрав свои войска, с очень сильным отрядом расположился на берегу реки[1193]. Тартары с команами ночью, едва забрезжил рассвет, коварным маневром переправились через реку выше и ниже по течению и неожиданно напали на венгров. При этом со стороны венгров погибло около 60000 человек, среди которых лишились жизни два епископа и много немецких и вельшских[1194] дворян, а также большое количество простого народа. Король Венгрии с немногими спутниками насилу сумел уйти. Сразу после этого тартары зверски опустошили всю остальную территорию Венгрии, уничтожили и изгнали ее жителей. Не удивительно также, что во всем государстве не осталось почти ни одного защищенного стенами города и ни одной укрепленной крепости. Король[1195] в качестве беженца отправился к австрийскому герцогу и позднее через епископа Вайтценского[1196] умолял о помощи императора, обещая ему вечную покорность, если он получит от его помощь и вернет себе свое государство. После этой битвы, а также после поражений в Польше и в Венгрии, бежали многие братья-проповедники и минориты, которые подняли со знаком креста против этих варваров почти всех германских священников и мирян. Император написал властителям Германии, что они должны оказать поддержку, так как и он сам собирается оказать помощь христианскому народу против кровожадных варваров.[1197] Животворящим крестом облачили себя также король, сын императора, архиепископ Кельнский и очень многие дворяне Германии. Немалый страх перед этим варварским народом охватил также отдаленные земли, не только Галлию, но и Бургундию с Испанией, где до этих событий даже имя "тартары" никому не было известно. Мы много расспрашивали о происхождении, обычаях и образе жизни этого варварского народа, о невероятных и крайне бесчеловечных поступках, но поскольку у нас еще нет достоверных сведений, мы считаем преждевременным об этом писать, пока не узнаем всю правду. Только тогда мы сообщим о них в отдельной части.

В этом же году умер ланграф Герман[1198], сын святой Елизаветы, который отказал обрученной с ним дочери императора[1199] и женился на дочери герцога Брунсвиха[1200].

В этом же году после Троицкой недели около Нусии[1201] проводился турнир (26 мая), на котором около ста человек, как дворян, так и рыцарей, отличившихся воинской доблестью, погибли печальной смертью, задохнувшись от жары или пыли. При этом многие считали, что причиной этому была скорее божья кара, чем чрезмерное напряжение из-за стремления к победе или нестерпимый зной.

В этом же году 11 июля после наступления сумерек в течение часа наблюдалось огненное видение, похожее на змея, летящего по воздуху от восхода к закату с большой блестящей головой, длинным толстым туловищем и тонким красным хвостом. Казалось, что его длина была сорок локтей. В Кельне это змеевидное видение наблюдали летящим над Рейном, а другим, в Вестфалии или где-нибудь еще, оно являлось в разных местах в зависимости от расположения и свойств местности, но всегда в одном и том же виде. Немного позднее появилось еще одно огненное видение небольшого размера, которое во время вечерних сумерек пролетало от заката к восходу солнца и быстро исчезало.

В этом же году в середине августа (22 августа) скончался Папа Григорий[1202] и апостольский престол до ноября оставался вакантным, так как кардиналы не смогли договориться, несмотря на то, что они были заперты одни и пребывали почти как в тюремном застенке. В конце концов они выбрали кардинала Гауфреда, миланца, который взял имя Целестин IV и через 11 дней стал Папой. Затем, когда он скончался[1203], престол оставался вакантным один год и восемь месяцев, поскольку кардиналы отчасти были в ссоре, отчасти не желали выбирать, пока им не возвратят двух кардиналов, Отто и Якоба, которые, будучи легатами, на обратном пути были схвачены императором и все еще находились в плену.

В этом же году кельнский и майнцский архиепископы, утвердившись в своих убеждениях, встали на путь открытого сопротивления императору и его сторонникам и ввели войско в одну из прирейнских областей, называемую Ведераве[1204] на реке Могус[1205], где разорили и предали огню очень много зажиточных поселений. Они также обвинили императора в тяжком умышлено совершенном преступлении и объявили, что за него он должен быть предан анафеме. Они даже привели для этого основания. Некоторые же не придавали им такого большого значения, какое[1206] они имели на самом деле, поскольку в то время, когда римский престол остался вакантным, а император чинил препятствия для избрания Папы, они, как верные и сильные сыны были полны сострадания к своей матери — несчастной римской церкви. Поэтому они по праву обязаны были выступить и, принимая во внимание опасность схватки с императором, отомстить за нанесенный церкви ущерб.