Древнекитайская философия. Эпоха Хань

Разные суждения. Часть первая

...Спрашивают: «Любить народ, как собственного сына, — является ли это вершиной гуманности?»

Отвечаю: «Нет».

Спрашивают: «Любить народ, как самого себя, — является ли это вершиной гуманности?»

Отвечаю: «Нет. Тан молился в Санлине, Чжу переехал в И, Цзин[1242] совершал жертвоприношения во время засухи — вот это можно считать любовью к народу».

Спрашивают: «Почему они придавали такое большое значение народу и пренебрегали собой?»

Отвечаю: «Правители людей пестуют народ по велению Неба, ибо, пока существует народ, будет существовать и государство, если погибнет народ, погибнет и государство; поэтому придавать большое значение народу — значит придавать большое значение государству и следовать велению Неба».

Предзнаменования об ущербе и выгоде хотя и ничтожны, тем не менее они весьма заметны. Правитель царства Чжао[1243] получил два города, но во время трапезы его охватила печаль; Тао Чжу[1244] разбогател, но его жена стала плакать. Отсюда можно заключить, что выгода может обернуться ущербом, а ущерб — выгодой. Предопределения об обиде и удовлетворении хотя и сокровенны, однако весьма ощутимы. Невзгоды в Южэне[1245] явились ростками возрождения династии Ся; странности фазана на треножнике[1246] были предзнаменованием возрождения династии Инь; бедствия в Шаогуне[1247] предвещали расцвет династии Чжоу; убежище в Гуйцзи[1248] послужило основой гегемонии царства Юэ; смута, устроенная Цзы Чжи[1249], послужила предвестником упрочения царства Янь. Отсюда можно заключить, что удовлетворение может обернуться обидой, а обида — удовлетворением...