Древнекитайская философия. Эпоха Хань

Глава шестьдесят первая. Жизнеописание Бо-и

Хотя ученые располагают весьма обширным числом записей в книгах, но полагаться и доверять можно, по-видимому, лишь шести основным трактатам[391]. И несмотря на то что в «Ши цзине» и «Шу цзине» немало пропусков, но в них можно найти записи, касающиеся [юйского] Шуня и [сяского] Юя. Когда Яо вознамерился уступить свой престол, он передал власть юйскому Шуню, а когда Шунь [решил уступить власть] Юю, то помощники государя и местные управители, представив [Юя], предложили испытать его на должности и, только после того как он образцово прослужил несколько десятков лет и выдвинулся своими заслугами, ему передали власть. Это показывало, что Поднебесная — важнейший инструмент [вана], а правитель — ее великая основа, поэтому передача [власти над] Поднебесной столь трудное дело[392].

Однако были такие, которые рассказывали, что Яо стал уступать власть над Поднебесной некоему Сюй Ю, но Сюй Ю не принял [престола] и, стыдясь [принять власть], бежал, укрывшись в уединении. Во времена дома Ся [так же поступили] Бянь Суй и У Гуан. Как же это назвать?

Я, тайшигун, придворный историограф, скажу так: «Я поднимался на гору Цзишань, на ее вершине, возможно, помещалась могила Сюй Ю. Конфуций, представляя человеколюбивых, святых и совершенномудрых людей древности, рассказал подробно лишь о моральных принципах уских Тай-бо и Бо-и. Из того, что я слышал, известно, что чувство долга у [Сюй] Ю и [У] Гуана стояло очень высоко, однако записей о них увидишь немного. Почему же так?

Конфуций говорил: «Бо-и и Шу-ци не помнили старого зла [от людей], поэтому они сами редко бывали озлоблены [на кого либо]», они, «стремясь к гуманности, становились гуманными, где ж тут было место озлоблению?»

Я, думая о судьбе Бо-и [и его брата], испытываю горечь, а прочитав утраченные стихи, могу лишь изумляться. В преданиях о них говорилось: «Бо-и и Шу-ци были сыновьями правителя царства Гучжу[393]. Отец решил поставить у власти после себя Шу-ци, но, когда он умер, Шу-ци стал уступать [власть] Бо-и. Бо-и сказал: "То воля отца" — и скрылся. Шу-ци тоже не захотел стать правителем и тоже бежал к брату. Тогда жители этого царства поставили править среднего сына [покойного]. В это время Бо-и и Шу-ци услышали, что Си-бо Чан[394] хорошо относится к старым людям, и решили отправиться к нему. Когда они добрались до места, Си-бо уже умер, а У-ван, взяв с собой поминальную дощечку предка-отца и называя ее именем Вэнь-вана[395], направился на восток покарать [иньского государя] Чжоу[-синя]. Бо-и и Шу-ци, остановив лошадей и пав ниц, стали увещевать У-вана, сказав ему: "Ваш скончавшийся отец еще не предан земле, а вы уже беретесь за щит и копье, разве это можно назвать сыновьей любовью? Когда подданный направляется убить своего правителя, разве это можно назвать человеколюбием?"» Окружающие [У-вана] хотели заколоть их, но Тай-гун[396] сказал: "Эти люди стоят за справедливость" — и, поддержав их под руки, увел. Когда же У-ван усмирил смуту дома Инь и Поднебесная признала главенство дома Чжоу, Бо-и и Шу-ци по-прежнему стыдились совершенного и по долгу справедливости не хотели есть зерна, выращенного в Чжоу. Они укрылись в горах Шоуян, собирали там листья папоротника вэй и питались ими. Чувствуя приближение смерти от голода, они сочинили оду. Ее строфы гласили:

На Западные горы мы поднялись
И травы дикие для пищи собираем,
Одно насилие сменяется другим.
Не понимают люди, что так [поступать] нельзя
Шэнь-нун, и Юй, и Ся давно ушли из мира,
Куда ж идти нам в поисках покоя?
О! Как же горестна судьба.
Погибель наша столь близка!
Так они и умерли [от голода] на горе Шоуян».
Но при взгляде на эти слова [встает вопрос] — роптали они или нет?

Некоторые люди говорят: «У небесного пути нет привязанностей, но обычно Небо благоволит хорошим людям». Разве Бо-и и Шу-ци нельзя назвать добропорядочными людьми? И вот такие люди, полные человеколюбия и чистых помыслов, умирают от голода! Известно, что из семидесяти своих учеников Чжун-ни представил как способного к учению лишь одного Янь Юаня. Но Янь Юань постоянно испытывал нехватки, даже мякину и ту ел не досыта и безвременно умер молодым. Каково же выходит воздаяние небес человеку больших достоинств? Разбойник Чжэ[397] каждодневно убивал безвинных, ел печень людей как мясо, творил насилия и жестокости. Он, собрав несколько тысяч сообщников, прошел, бесчинствуя, через всю Поднебесную, а в конце концов прожил долгую жизнь до самой старости. Сообразно каким же его добродетелям произошло так? И это лишь наиболее разительные и ясные примеры.

Если взять совсем недавнее время, то те, кто действуют против всяких правил, самовольно нарушают любые запреты и табу, всю жизнь пребывают в покое и радости и из поколения в поколение непрерывно накапливают свои богатства. Но есть и другие люди, которые выбирают свое [маленькое] место и действуют там; они говорят только тогда, когда приходит время, никогда не сворачивают на узкие тропы, и любая несправедливость вызывает их негодование. Но именно среди [таких людей] невозможно сосчитать число тех, кто испытывает все беды и несчастья. Я в крайнем сомнении: это и есть так называемый путь Неба или нет?

Конфуций говорил: «Те, у кого разные пути, не могут совместно договориться, [чтобы] действовать», и каждый действует сообразно своим устремлениям. Поэтому и говорилось: «Если можно добиться богатства и знатности, то пусть даже надо сделаться простым конюхом, я стану им; но если нет возможности добиться [богатства и знатности], то я буду заниматься тем, что мне нравится». «Лишь когда наступают зимние холода, мы узнаем, что сосна и кипарис теряют иглы последними». Когда весь мир становится беспорядочным и грязным, вот тогда-то и появляются безупречно чистые мужи. Разве не потому, что такие люди ценили те [добродетель и мораль] и пренебрегали этим [богатством и знатностью]?

[Конфуций говорил]: «Совершенномудрый тревожится о том, что после смерти его имя не будет поминаться». Цзя-цзы[398] говорил: «Корыстолюбивый всецело предается стяжанию, доблестный готов отдать жизнь за славу, тщеславный отчаянно борется за власть, а массы простолюдинов довольствуются своей жизнью». [В «И цзине» сказано]: «Светила одного рода освещают друг друга, явления природы одного типа стремятся друг к другу», «облака сопровождают дракона, ветер сопровождает тигра. Когда в мире появляется мудрец, вся тьма вещей становится ясно различимой»[399].

Бо-и и Шу-ци хотя и обладали высокими добродетелями, но только после похвалы Учителя их слава еще больше засияла. Янь Юань хотя и был прилежным в учении, но только рядом с [Учителем] он стал известен своими поступками. Таким образом, слава или безвестность мужей, живущих уединенно в горных пещерах, тоже зависит от случая, и много имен такого рода людей исчезало в безвестности и не поминалось совсем. Сколь печально это!

Если же простой деревенский человек намерен отточить свое добродетельное поведение и прославиться в обществе, то без опоры на мужа, облеченного почестями и чинами, разве он сможет передать свое имя последующим поколениям?