Древо Тьмы

Лукас лениво улыбается в ответ, а меня словно лесным пожаром охватывает ярость, мои магические линии полыхают невидимым огнём.

Лахлан уже с куда меньшим раздражением качает головой.

— Внук или внучка успокоят твою мать, смягчат удар от вашего ужасающего обручения. Она терпеть не может эту девчонку.

— Я догадался. Она так искусно натравила на Эллорен Бэйнов, что не понять её истинных чувств я не мог.

Лукас говорит с изысканной вежливостью, однако я чувствую, как вспыхивает его магическое пламя.

Лахлан бросает на сына неласковый взгляд.

— Девчонка упряма, как ослица, и твоя мать это чувствует, да и я тоже. Тебе следует взяться за неё как следует, привести в чувство.

— Взять верх в схватке с Эллорен будет не слишком трудно, она не чета Чи Нам.

Лахлан хитро усмехается.

— Полагаю, ты прав.

«Ну и мерзавец ты, Лахлан! Да ты не представляешь, на что я способна».

Мужчины пристально смотрят друг на друга, и Лахлан наконец спрашивает:

— Почему ты позволил ей пропадать непонятно где целый месяц? На этот раз я хочу услышать правду.

Он говорит беззлобно, однако в его голосе звенит сталь, и у меня сжимается горло.

Лукас спокойно встречает суровый взгляд отца.

— Я был занят присоединением Кельтании. — Нахмурившись, он опускает взгляд на бокал. — И раздумывал, не избавиться ли от неё.

Лахлан кивает, вполне удовлетворённый ответом. Я же почти киплю от ярости.

— Она вся в синяках, — бросает Лахлан. — Ву трин постарались?

— И ву трин тоже, — признаёт Лукас, стиснув челюсти. — Я её слегка приструнил по дороге.

Лахлан отворачивается.

— Ясно. Неприятно, конечно. Но необходимо. — Помолчав, Лахлан бросает короткий взгляд на сына. — Фогель прав. Если в ней есть магия, ваши дети вполне могут её унаследовать. А ты уверен, что отпрыски будут тебя слушаться?

— Мы вырастим их здесь, — равнодушно предлагает Лукас. — И вы с матерью сможете учить их послушанию, как сочтёте нужным.

«Ну это уж слишком! Что ты себе напридумывал, Лукас? Что за игру ты ведёшь?»

Лахлан довольно кивает.

— Девчонка Гарднер и её братья росли без присмотра, дядя предоставил им полную свободу. Сам видишь, что из этого вышло.

После этих слов мне очень хочется дать выход ярости.

И чтобы не допустить трагедии, я хватаю себя за правую руку, царапаю ногтями ладонь, чтобы отвлечься и не брызнуть огнём сквозь дверь прямо в Лахлана Грея. От горя и тоски по дяде Эдвину меня охватывает мучительное желание отомстить.

Лукас холодно улыбается.

— У тебя что-то ещё ко мне, отец? Пора заняться делами.

Лахлан недовольно хмурится.

— Куда ты собрался?

Поставив бокал на стол, Лукас многозначительно усмехается и кивком указывает на дверь в мою спальню.

— Привести её в чувство, конечно же.

Магия огнём бежит по моим линиям силы, и я сильнее царапаю ладонь, тянущуюся к волшебной палочке.

— Сохрани её невинность до завтрашнего вечера, — настойчиво напоминает Лахлан. — Слышишь? Развлекайся, как хочешь, но её линии обручения должны быть нетронуты до церемонии скрепления брака. Ты и так попрал все традиции, какие мог.

— Она останется невинной, — обещает Лукас, направляясь к моей спальне. Голос его, впрочем, звучит неубедительно.

Повернувшись спиной к отцу, Лукас мгновенно стирает с лица гадкую ухмылку. Вид у него встревоженный.

Я быстро закрываю дверь. Сердце у меня в груди бьётся, как сумасшедшее, а в магических линиях бушует настоящий огненный ад. Мне нужно время, чтобы пригасить этот огонь. И разобраться, что из услышанного правда, а что — ложь.

«Зря я вернулась. Очень зря».

Эта мысль упрямо вертится в голове, по спирали раздувая волшебное пламя. Внутри у меня всё сжимается в тугую пружину.

Повинуясь внезапному порыву, я закрываю дверь изнутри на замок.

Глава 11. Союз