Фальшивомонетчики

— Сохатый? — я спросил его, не нужна ли помощь.

— Бродяга! Она не открывается! А нам нужно спрятаться, что же делать, Бродяга?! — Джеймс чуть не плакал, отчаянно засовывая нос в крохотную створку.

— Нужно расширить проем заклятием! — Лунатик с лупой неторопливо ходил вокруг и давал умные советы.

— А если сначала ноги туда засунуть? — Хвост торопливо скидал вещи в чемодан и попытался прихватить еще и стул.

— Лунатик! А может, сделаем вид, что нас здесь не было, а? Давайте!

— Да поздно уже, — меланхолично протянул Ремус, помешивая пальцем в кружке с водой. — Шаги на лестнице, это дементоры за нами бегут.

— Дементоры не бегают, — кто-то лежал на моей кровати и говорил моим голосом.

Голоса смешивались, как краски на блюдце, звуки вырывали из сна, бросали на пол, и в ушах гремело:

— Бродяга! Лунатик! Бежим!

Я подскочил на кровати. Рваный, смутный сон сгинул, словно рукой со стола смахнули. Часы настойчиво тикали, напоминая, что проспал я всего десять минут. События сегодняшнего дня приходилось извлекать из памяти, как рыбу из пруда — забросил крючок и ждешь.

Мокрый от пота Сохатый ворвался в спальню; его мантия сбилась, обнажая грязноватую шею и рубашку в серых пятнах. Швырнув сумку в угол, Джеймс отбросил волосы со лба и выдохнул:

— Прячьте… — схватился за бок, задохнулся собственным криком. — Прячьте где где же быстрее бродяга лунатик быстрее прячьте…

Сохатый бросился к своей кровати и нашарил сверток, надежно спрятанный в изголовье.

— Ну что вы си… сидите? — он все еще не мог говорить. Мы с Ремусом хлопали глазами, как две тупые совы.

— Мы разве переезжаем? Ты спятил, Сохатый!

Джеймс, как бладжер, метался по комнате, переворачивая матрасы и потроша подушки. Он казался мне размытым пятном, кляксой на мокром пергаменте, заклятием, отраженным от щита. Словно кто-то отпустил стрелки часов, и они помчались вперед с бешеной скоростью.

— Нам нужно спрятать деньги, — Сохатый замер посреди комнаты. — Авроры обыскивают спальни.

* * *

— Они уже задержали Голдстейна, потому что нашли галлеоны, которые тот брал у нас в долг, — Джеймс несся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

— Где авроры сейчас?

— В гостиной Хаффлпаффа. Как будто у этих придурков хватило бы мозгов…

— Зато они в безопасности, — Лунатик тащился сзади. За несколько минут он постарел на десяток лет. — Куда мы идем?

— Я не знаю, блин, — Джеймс быстро шагал вперед, оглядываясь по сторонам, прижимая к груди сверток с монетами. Коридоры замка путались в темноте, и только отраженный свет заходящего солнца указывал путь. — Неплохо бы было выбросить монеты в озеро, но все выходы закрыли.

— Ты спятил? — я в два прыжка оказался перед Сохатым и толкнул его в грудь. — Нахрена мы тогда их делали? Фальшивки надо прятать, а не выбрасывать.

— Хорошо, — он остановился и провел пятерней по лицу. — Какие варианты?

Я посмотрел на часы: стрелки не двигались. Даже люди на картинах замерли с открытыми ртами и поднятыми руками.

— Дай мне пару десятков, — я протянул руку и добавил: — Ну! А остальное можно…

Каменный Ричард Неуклюжий робко помахал мне.

— Что, Бродяга? — шепнул Хвост, украдкой сунув себе в карман пару галлеонов.

— …можно положить на самое видное место, — я кивнул на раскрытую котомку Ричарда. Если засунуть в нее сверток, никто ведь и не подумает заглянуть.

— Да-да, — закивал Питер и взвизгнул, когда я внезапно схватил его за шкирку.

— Положи монеты на место. Положи, Питер. Положиположиположи.

— Ты его задушишь, Бродяга!

Хвост начал краснеть, хватаясь за мои пальцы.

— Если они найдут хоть одну монету, тупица ты гребаный, мы все окажемся в дерьме, ты понял? Хоть одну в твоих дырявых карманах, засранец! В Азкабане ты будешь жрать галлеоны, пора не треснешь, я лично позабочусь, ты слышал?

— Бродяга!

Я не слышал, уши заложило, я рычал прямо в бордовую рожу Хвоста и выскребал из его мантии деньги.

— Ты, жадный крысеныш, я не хочу сгинуть в тюрьме из-за тебя, я не хочу видеть глумливую морду матери, которая будет приходить ко мне каждый день — никакие дементоры не помешают — и скрежетать над ухом: «А я предупреждала».

— Сириус, ведь еще ничего не случилось, успокойся!

Это мне кричат?

— Думай своей башкой, Хвост, думай чем хочешь, хоть копчиком. Если не додумаешься до правильного решения, я тебя придушу. Или заставлю тебя самого удавиться.

— Что я сделал? — прохрипел Питер, который, само собой, не догнал. Ну, ему позволено тормозить, это почти индульгенция.

— Если они найдут… — словно из меня выпустили воздух, как из шарика, и без воздуха я тоже начал задыхаться. — Если они поймут… нам всем конец.

— Может, все обойдется. За изготовление фальшивых денег дают не больше пяти лет, — заявил Ремус и быстро нарисовал на стене цветочек.

Цветочек получился маленьким и неказистым. Я протер глаза — рисунок исчез.

Когда я отпустил Хвоста, он сполз по стене, отплевываясь и отдуваясь.

— Ты хоть представляешь, что такое пять лет в Азкабане, а, Лунатик?

Тогда я, наверное, впервые понял, что наш безупречный план грозит сложиться как карточный домик. Да мы можем подтереться им в туалете.

— Опять ты за свое.

Про сортир я могу говорить бесконечно.

— Тихо. — Авроры ходили по хаффлпаффской гостиной и обнюхивали каждого студента, как собаки. — Давай сверток.

Сохатый молча протянул его мне, нехотя, будто расставался с ребенком.

— Хвост?

Дрожащей рукой тот протянул мне три монеты. Когда успел стащить? Разве что обратился крысой и умыкнул в зубах.

— Надеюсь, ты не наделаешь умностей, Сириус.

Сохатый всегда так говорил. По венам потекло тепло.

Когда через полчаса я вернулся в коридор, Джеймс простукивал стену и внимательно прислушивался, словно опасался, что в стене тоже прячутся авроры. С ушами.

— Ну что, Бродяга?

— Готово. — Иногда надо быть мудаком. — Я видел, как уводили хаффлпаффца с шестого курса, — зачем-то добавил я, и Лунатик, сидевший на полу, поежился.

— Такое ощущение, что мы грабанули Гринготтс. Всего-то кулек монет, а вони на весь Хогвартс, — Джеймс фыркнул, а из-за угла выглянул Дамблдор. Он погрозил мне пальцем и снова спрятался.

— Тихо ты, если кто-то услышит…

— …то ничего серьезного не случится. Ну, ответим на пару вопросов и все дела. Я не узнаю тебя, Бродяга, где твой мародерский дух?

Стена, сложенная из камней, задрожала, несколько булыжников попадали на пол, Лунатик вскочил, его трясло:

— Джеймс, тебе что, совсем все равно, что с нами будет?! — он задыхался, как немощный старик. — Кажется, это ты первый обделался от ужаса, когда прибежал в спальню и начал искать деньги по всем тайникам! А теперь ты делаешь вид, что все хорошо, и по замку не рыщут министерские люди. Здесь нет Лили, перед нами-то уж не выделывайся! Тебе совсем не страшно?

Сохатый сцепил руки в замок, чтобы не дрожали, прикусил губу и почти радостно выдохнул:

— Не-а. Сейчас меня больше интересует, что дадут на ужин.

Может, он говорил правду. В конце концов, именно Джеймс бросился за Нюниусом, когда тот решил навестить Лунатика. Не побоялся.

— А мне страшно.

Наконец-то я произнес это вслух.