Много смертей Гарри Поттера

— Твои тетя и дядя не того типа люди, чтобы оплачивать тебе уроки, — продолжала Гермиона.

Гарри мало что рассказывал ей о своей жизни дома, не та тема, на которой ему хотелось подробно останавливаться. Но немного все же рассказал и еще часть Невиллу, и они в целом общались. Гермиона прочла между строк и высказала несколько довольно проницательных догадок о том, каковы же его тетя и дядя.

Если бы не преимущество Гарри, то Гермиона стала бы умнейшей среди их ровесников. Ее выбивало из колеи то, что Гарри на первый взгляд даже не учился толком.

Также Гарри не мог поведать Гермионе об ее удовлетворении в тех случаях, когда он проживал год первый раз и наконец-то начинал отставать в учебе.

— Я хорош во всем, — заявил Гарри и широко улыбнулся ей.

Лучше раздражение в его адрес, чем ее тихое и подавленное поведение несколько последних дней.

— Докажи, — потребовала Гермиона.

— Что, прямо здесь?

— Где угодно, — ответила она. — Посреди Большого зала, если хочешь.

Гарри замер в нерешительности. Ситуация складывалась опасная, и Гарри знал о том. Но несмотря на это, он обнаружил, что хочет добиться улыбки Гермионы. Морщинки вокруг ее глаз, не проходившие с момента гибели Крама, беспокоили его сильнее, чем Гарри того хотелось бы.

— Есть местечко получше, — заявил он. — Покажу после ужина.

Редкая для Гарри возможность продемонстрировать кому-то шедевр магии не один раз, а два. Теперь он собирался сделать все правильно, и, если повезет, то Гермиона улыбнулась бы.

День потянулся дальше, а Гарри обнаружил, что пребывает в необычном волнении. В прошлый раз он испортил демонстрацию Выручай-комнаты своей неуклюжей просьбой о свидании, но теперь не собирался так поступать.

После ужина Гарри нашел Гермиону и провел ее по лестницам на седьмой этаж.

— Напротив картины Чокнутого Варнавы(24), — произнес Гарри, взмахивая рукой. — Просто наблюдай.

Он три раза прошелся туда-сюда, сосредотачиваясь на желаемом. Потребовалось время, но дверь появилась.

Гарри взял Гермиону за руку, и они вошли в Большой зал, такой, каким его запомнил Гарри. Стены, покрытые серебристой мерцающей изморозью, сотни гирлянд омелы и плюща, пересекающие звездное небо на потолке.

Сотня столиков, освещенных фонарями, и за каждым места для дюжины человек.

Основным отличием от воспоминания являлось то, что они находились здесь одни, остальные танцующие отсутствовали. Теперь, когда Гарри находился внутри, выглядело все это немного жутковато.

— Как? — спросила Гермиона с пораженным видом.

— Комната может стать всем, чего ты пожелаешь, — пояснил Гарри и взмахнул рукой. — Ты хотела доказательств, что я умею танцевать.

Когда Гермиона вошла в дверь, та исчезла за ее спиной.

Гарри залез в мантию и вытащил музыкальную шкатулку.

— Выручай-комната не создает живого, так что пришлось принести музыку с собой, — сказал он. — Позаимствовал у близнецов.

Вид у Гермионы внезапно стал встревоженным.

— Ты уверен, что тебе не следовало взять шкатулку у кого-то другого?

Гарри пожал плечами.

— Я уже практически переломил в них привычку разыгрывать меня, а если устроят что-то слишком ужасное, то пожалеют о том.

Гарри поставил шкатулку на стол, а Гермиона с подозрением отошла прочь.

Он открыл шкатулку, готовый отстраниться, если бы та взорвалась краской или изнутри выскочило бы какое-то чудовище. К счастью, внутри находилась только балерина. Гарри начал заводить шкатулку при помощи небольшой рукоятки сбоку. Похоже, близнецы просто модифицировали музыкальную шкатулку магглов, что, как подозревал Гарри, являлось незаконным.

Он отступил в сторону, и шкатулка заиграла.

На мгновение Гарри испугался, что Уизли засунули туда сексуальную музыку, дабы подразнить его. Как раз потому, что Гарри не хотел, чтобы они дразнили его или Гермиону, он и не сказал близнецам, зачем именно ему нужна шкатулка.

К счастью, он узнал мелодию: волшебная музыка, которую играли "Странные Сестрички" во время его первого Святочного бала. Гарри подал Гермионе руку.

Пускай по его личному времени и прошло несколько месяцев, но Гарри обнаружил, что не забыл, как танцевать. Слишком уж сильны оказались его воспоминания о Флёр. Так что, взяв руку Гермионы в свою и начав двигаться вокруг зала, Гарри наслаждался ошеломленным видом на ее лице.

Пускай поначалу он и испытывал небольшую неуверенность, но затем все вернулось, и чем дольше они танцевали, тем естественнее он двигался.

Также и танец с Гермионой казался более естественным. Возможно, повлиял тот факт, что на него не глазели сотни людей, а может, его просто не подавляла природная харизма Флёр.

Танец вышел расслабляющим и, пожалуй, даже слегка веселым, и в своей жизни Гарри редко испытывал подобное.

Когда песня завершилась, он широко улыбнулся Гермионе.

— Видишь? Я же сказал тебе, что хорош во всем.

— Где это ты научился танцевать? — спросила она.

Гарри пожал плечами.

— Нахватался там и сям.

— Но зачем? — изумилась Гермиона. — Ты не учишь ничего, что не улучшало бы твои навыки бойца.

Гарри внимательно посмотрел на нее.

— Считаешь меня лентяем?

— Да, — ответила Гермиона. — Если дело касается сражений или чего-то, что ты счел полезным, то ты превращаешься в одного из самых упорных трудяг, каких я только видела в жизни. Если же считаешь, что это тебе не пригодится, то становишься ленив, как Рон Уизли.

— Эй! — воскликнул слегка уязвленный Гарри. — Не сравнивай меня с ним!

Правда заключалась в том, что иногда он восхищался тем, что слышал о легендарной праздности Рона. Тот, казалось, никогда не открывал книг и знал, как наслаждаться жизнью так, как никогда ей не наслаждался сам Гарри.

Приятно было бы стать таким же беззаботным и не думать ни о чем. Гарри так часто волновался о будущем, что у него не выходило жить настоящим.

— Уделяй внимание истории магии или астрономии, и я может быть, изменю свое мнение, — заявила Гермиона.

Гарри поморщился.

— Не уверен, что смогу вынести еще одно восстание гоблинов или еще одно разглядывание лун Юпитера.

Дела обстояли еще хуже, чем считала Гермиона. История магии навевала скуку и во время первого раза. На второй раз скука просто убивала. То же самое относилось и к астрономии.

Гермиона заколебалась на мгновение.

— Пойдем со мной на бал.

— Чего? — изумленно переспросил Гарри.

— Меня никто не приглашает, и я правда хочу туда сходить.

В первый раз на своей памяти Гарри не нашелся, что сказать. Он прибег к похожей тактике, когда приглашал ее на бал, и Гермиона отказала ему. Теперь она говорила то же самое, и он даже не мог отпустить ремарку о лицемерности ее слов, так как Гермиона не помнила прошлого раза.

— Я собирался съездить домой на каникулы, — сообщил Гарри. — Ты без проблем найдешь себе кого-нибудь для бала. Поверь мне, я видел, как часть парней смотрит на тебя.

— Тебе же не нравится твоя семья, — указала она. — Правда. Ты едешь домой лишь затем, чтобы избежать бала. Почему?

Гермиона достаточно хорошо знала Гарри, чтобы видеть его насквозь, по крайней мере в данном вопросе. Гарри осознал, что следовало бы придумать отговорку получше.

— С кем бы я ни танцевал, этот человек окажется в опасности, — объяснил он. — Так что для всех будет лучше, если я просто пропущу.

— У меня и без того уже мишень на спине, три раза, — сказала Гермиона. — Я твой лучший друг... магглорожденная и превосхожу всех полукровок и чистокровных в школе, за исключением тебя.

Гарри уставился на нее. Он всегда считал, что она поддакивала его паранойе, как и всему остальному.

— После того, как Виктор... я много думала о тех случаях, когда ты оказывался прав, — пояснила Гермиона. — Ты оказался прав насчет нападения дементоров, тролля... насчет большинства случаев, по правде говоря.

— Пускай я и готов первым признать, что всегда прав, — отозвался Гарри, — но почему ты заговорила об этом именно сейчас?

— Если ты прав насчет всего происходящего, то, что случится, если ты уедешь, а я останусь? — спросила Гермиона. — Ведь это будет превосходная возможность убить одну ведьму двумя камнями(25)?

Мастерская манипуляция. Сыграть на его паранойе и чувстве верности. Правда заключалась в том, что с ним или без него, но дома ей угрожала большая опасность, чем в школе. Проблема заключалась в том, что Гарри не понимал действий Волдеморта и что именно тот затеял, и в словах Гермионы вполне могла оказаться доля правды.

— Хорошо, — скрепя сердце ответил Гарри. — Я пойду с тобой.

Его не покидало ощущение, что он об этом пожалеет.