Много смертей Гарри Поттера
Читать книгу "Много смертей Гарри Поттера"
Зелье обжигало и затем начало распространяться по организму, вызывая у Гарри ощущение холода, бегущего по спине. Он неуверенно отступил назад и запнулся о стул за спиной, едва не упал, смутно заметив, что у Гермионы схожая реакция.
— Требуется время, чтобы привыкнуть, — добавил Сириус. — Но без него не сработает.
Гарри считал, что готов к всему, после того, как целый месяц сражался с эффектами яда. Но, как выяснилось, не готов, все его тело разом свело судорогами, и он повалился на пол, ощущая спазмы во всех мышцах.
Расплывчатое зрелище того, как Невилл склоняется над ними обоими и вид у него было такой, словно он сейчас ударится в панику.
— С ними все будет в порядке, — заверил Лонгботтома Сириус.
Зрение Гарри начало темнеть, и он усомнился в определении Сириуса насчет "в порядке".
— Трансфигурация обычно включает в себя точную визуализацию создаваемого, — продолжал Сириус. — Так вот, тут вообще все иначе.
Гарри чувствовал себя лучше, чем весь прошлый месяц, энергия бурлила в теле, а неизменные спутники его существования в этот период — онемелость и боль — полностью исчезли.
Гермиона тоже выглядела лучше, как минимум физически. Сириус пытался описать им следующий шаг, доводя этим Гермиону до отчаяния, судя по выражению ее лица, и смотрелось все это весьма забавно.
— Как можно трансфигурировать себя, если ты не знаешь, кем станешь? — спросила Гермиона.
Они потратили годы, обучаясь сосредотачивать разум, представлять в точности именно то, что собирались создать. Теперь же Сириус говорил им, что нужно сделать нечто диаметрально противоположное, и у Гермионы возникли проблемы.
— Немного похоже на то, как если бы вы указали пальцем на ночное небо, — сказал Сириус. — Если сконцентрироваться на пальце, то вы пропустите все остальное, звезды, луну, красоту вселенной. Не концентрируйтесь на пальце.
Гермиона, похоже, плохо понимала метафоры, лицо ее исказилось, пока она пыталась осмыслить услышанное.
— Так ты хочешь сказать, что не надо концентрироваться на том, чем мы пытаемся стать?
— Очисти разум, — ответил Сириус. — Стань бесформенным, не имеющим структуры, как вода. Животное, в которое ты превратишься, уже внутри тебя, надо просто дать ему возможность выбраться наружу.
Гарри подозревал, что Гермионе придется труднее в этом вопросе: ее разум, казалось, всегда работал с бешеной скоростью, и она никогда не прекращала думать.
Гермиона ничего не сказала, хотя все ее мысли ясно отражались на лице. Она, несомненно, хотела выразить протест, но при этом знала, что эксперт тут Сириус.
— Мы не просто грубая материя, — продолжал Сириус. — Внутри нас есть нечто... светозарное. Это то, кто мы есть на самом деле. Материя лишь иллюзия, и она податлива.
— Но разве не можем мы тогда стать кем угодно? — спросила Гермиона. — Не только лишь... чем-то одним?
— Наш собственный разум ограничивает нас. Я полагаю, что нам трудно полностью стать кем-то еще, не говоря уже о том, чтобы превращаться в множество созданий.
Гарри медленно кивнул. Он порадовался бы и превращению во что-то одно, став мухой, он смог бы пробраться практически в любую крепость, проползать под дверями и оставаться незаметным. Даже в облике мангуста оказалась бы масса возможностей.
— Хорошо, что вы оба обучились окклюменции, — заявил Сириус. — Потому что первый шаг тут — очистка разума... не только на поверхности, но и глубоко внутри. А теперь присядьте, — добавил он. — И мы начнем обучение тому, как не думать.
И откуда вдруг у Гарри возникло подозрение, что эта часть для отца и его друзей, в отличие от Гермионы и самого Поттера, прошла намного легче?
* * *
Неделя, и никакого результата.
— Вам нужно забыть все, что вы изучили, — заявил Сириус уже в сотый раз.
— Я не могу! — возразила Гермиона. — В этом просто нет смысла! Меняться, не меняясь... быть как вода... почему вы не можете просто сказать, что подразумеваете под этим?
— Можешь отступиться, — заметил Сириус. — Но тогда все, через что ты прошла, окажется потрачено впустую.
Гермиона вздохнула.
— Ладно.
Гарри закрыл глаза и попробовал еще раз. Быть ничем, бесформенным, пустотой. Тяжело, так как со времен первой перезагрузки он жил в прошлом и будущем. Ему редко выпадало время насладиться текущим моментом.
Животные жили настоящим. Для них не существовало ничего, кроме текущего момента, и если Гарри собирался стать одним из них, то ему следовало перенять именно такой образ мыслей.
Вечный, бесконечный момент, вот что такое стать животным, отпустить все человеческие тревоги и заботы. Именно это стало самой сложной частью для Гарри, а не отравление или заклинание, или зелье. Беспокойство стало частью его натуры, вплетенное в саму ткань его существования и неотделимое от него.
Нелегко оказалось научиться отбрасывать беспокойство.
Гарри опять закрыл глаза и попытался освободиться от всех тревог и боли. Легче сказать, чем сделать. Он последовал тому, чему обучился во время занятий окклюменцией, и мысли на поверхности разума смыло прочь.
— Гарри! — вскрикнула в панике Гермиона.
Он открыл глаза и на мгновение пришел в замешательство. Огонь погас, и оставалось только гадать, сколько же он здесь просидел. Ощущал себя Гарри немного странно.
— Твоя нога, Гарри, — сдавленным голосом подсказала Гермиона.
Он посмотрел вниз и увидел, что нога торчит из мантии. Длинная, волосатая и нечеловеческая. Обувь и носки исчезли, осталась лишь ступня, заканчивающаяся когтями.
Хм-м-м-м... стало быть, не муха. Но по крайней мере обошлось без копытца. Такое оказалось бы вообще не к месту.
— Не о чем беспокоиться, — заверил их Сириус. — Стало быть, все работает.
Следующие несколько дней Гарри безуспешно пытался превратиться правильно. Иногда удлинялся его торс, а в другие разы — лицо. Отращивал волосы, а временами нет. На ноге, оставшейся человеческой, вырастали когти или клыки во рту.
Иногда ему казалось, что он никогда не превратится правильно, пускай Сириус и считал, что Гарии добился значительного прогресса.
Гермиона тоже начала меняться, пускай и на несколько дней позже, чем Гарри. Отставание приводило ее в отчаяние, и Гарри продолжал уверять, что не жульничает и перезагрузки не было.
Он все же преуспел, в конечном итоге, почти неделю спустя. Мир вокруг сжался, зрение обострилось, равно как и обоняние. Слегка смахивало на чары, обостряющие восприятие, с тем исключением, что теперь он гораздо глубже понимал, что именно обоняет, и значение каждого из запахов.
Он промчался по ковру к зеркалу, установленному Сириусом, чтобы они могли наблюдать совершенные ими ошибки.
Приподнявшись на задних лапах, он внимательно разглядывал крошечного себя. Лишь чуточку выше его ладони в нормальном состоянии. Короткое и широкое тельце, крохотная и остроносая мордочка и длинный, клиновидный хвост.
Самая отличительная черта — круги вокруг глаз, в форме его очков, что совершенно определенно не являлось нормальным для того, кем он стал.
Похоже, он превратился в карликового мангуста и почему-то не ощущал разочарования по этому поводу.
Услышал звук за спиной и развернулся стремительно, восхищаясь тем, как легко отзывается тело. Гермиона изменилась, превращаясь в кого-то еще, и при этом тоже упала на пол.
Она стала выдрой, причем с подозрительно пушистым мехом цвета, определенно принадлежавшего Гермионе. Тем не менее, когда она затопала по полу, чтобы обнюхать Гарри, он осознал, что выдра как минимум раз в пять превосходила его размерами.
Хотя Гермиону, это, кажется, не беспокоило, и секунду спустя они уже игриво боролись, переворачивались и катались по полу.
Становление мангустом — самое лучшее, что когда-либо случалось с Гарри. Никаких забот, тревог, просто сосредоточенность хищника и веселье.
Незаконно, тяжело в освоении и практически бесполезно, но Гарри ощущал глубокое волнение достижения цели. Что-то, чего он добился не жульничеством и не повторением заново жизни. Он справился.
К тому же, он сомневался, что Гермиона-человек затеяла бы с ним борьбу, но если вдруг затеяла бы, то все могло стать очень неловким.