Вся мародерская рать

Глава 10

ЖАБА мы сдали два дня назад и еще два дня у нас оставалось, чтобы проститься с замком. Погонять квоффл над школьным полем, пройтись по малолюдным коридорам и заглянуть в Выручай-комнату напоследок.

Мы написали на куске пергамента наши имена: господа Лунатик, Хвост, Бродяга и Сохатый — и договорились, что спустя ровно двадцать лет встретимся здесь, на восьмом этаже, и найдем этот сраный клочок среди новых гор хлама, которые наверняка вырастут за столь долгое время.

— Давайте только с датой определимся, — с энтузиазмом предложил Сохатый. — Мы же наверняка будем жутко занятыми. Все старики такие.

Я сотворил игральные кости, а Лунатик, поболтав их в кулаке, швырнул на стол. Выпало пять и два.

— Второе мая, — объявил Хвост. — Неплохо. Я пока совершенно свободен второго мая девяносто восьмого.

Мы хором заржали. Дата казалась недосягаемой. Вряд ли кто-то из нас до нее доживет. Такое ощущение. Это же целая вечность.

— Как думаешь, Эванс отпустит тебя? Вдруг через двадцать лет она вообще запретит тебе выходить из дома? — Сохатый не упускал случая напомнить мне, как круто на собраниях Ордена, какие великие дела они вершат, и какая Маккиннон, оказывается, нормальная девка. И какой я мудак, что, поддавшись на уговоры Лили, не полез во все это дерьмо.

Меня его слова не бесили. Я знал, что он с удовольствием оказался бы на моем месте.

— Возьму ее с собой, — фыркнул я и, остановившись, пихнул его в плечо. — Как думаешь, — перекривил я его тон, сделав вид, что заинтересован в ответе, — а с кладбища отпускают на такие вот импровизированные сборища старых друзей?

Джеймс позволил Хвосту и Лунатику оторваться от нас и упрямо улыбнулся мне:

— Я выживу, понял? Я все еще люблю нашу Эванс.

(я догадался, спасибо. Сохатый поглядывал на нее за завтраком, на уроках, в нашей спальне, хотел насмотреться на долгие месяцы вперед)

Я делаю это, чтобы помочь ей. Помочь им всем. А она все еще дурочка, раз не понимает. Она лучшее, что у меня было. Вы оба. — Сохатый прищурился. Я сам всегда так делал, когда в горле вставал комок. — Я все еще не могу без нее дышать. И потому я буду ходить на эти сраные собрания, понял? Ты в курсе вообще, что там ваши имена звучат? — Он схватил меня за мантию, заговорил быстрее, стараясь избавиться от этого знания, выплюнуть и сделать моей проблемой, а не его. — Кажется, твоя семья не очень одобряет твой выбор, Бродяга, — скривился Сохатый. «Какой скандал», крикнул кто-то его голосом. — Не удивлюсь, если твоя дорогая кузина отсосала Волдеморту, чтобы тот включил вас в будущие списки с последних страниц «Пророка».

(имена уже не помещались на одну полосу и постепенно переползали на соседние)

Ну, либо Вальбурга договорилась.

А я все удивлялся, почему родственнички ни разу не пытались избавиться от осквернителя рода. Теперь понятно. С чего бы им самим стараться, за них всю жизнь грязную работу делали эльфы. Сдается мне, они и Волдеморта считают кем-то вроде своего посыльного из королевского дворца в нищие ремесленные районы.

— Ты же вроде говорил, что тебе насрать.

— Я напиздел.

Недели три назад я сказал Сохатому, что мы с Лили не вернемся в Годрикову впадину.

— Дядя Альфард отвалил мне кучу золота. В общем, я купил дом и…

— Нет. — Он понял меня с полуслова, как всегда. — Не забирай ее. — Мы оба с самого начала понимали, что Лили со мной. Ну, я так точно понимал.

— Мы не можем жить втроем, Сохатый. Так не должно быть, — я взял его за плечо, это всегда помогало донести мысль. — К тому же, Лили ясно дала понять, что против этих твоих дел с Дамблдором.

— Да почему не можем? — он до сих пор не понимал, что мы теперь взрослые, и я зарычал от бессилия, прежде чем объяснить:

— Как ты себе это представляешь? Мне

(разумеется)

плевать, кто там что подумает. Пусть засунут свое мнение себе в жопу. Лунатик с Хвостом привыкли уже, а на остальных насрать. Но когда-нибудь нам будет тридцать или даже сорок.

(или не будет, но так было бы слишком просто)

Чьих детей Лили будет рожать, твоих или моих, может, сразу договоримся? Хотя нет, потом интереснее будет гадать, на кого из нас они больше похожи, — я выплюнул эти слова Джеймсу в лицо и оттолкнул от себя.

— Да не нужны мне дети, — поморщился он, будто не понимал, о чем я на самом деле говорю. — Пусть на тебя будут похожи, у тебя рожа лучше. Мне все равно. Мне Лили нужна.

— Ты можешь заходить к нам в любое время.

Сохатый склонил голову на бок и посмотрел на меня как на флоббер-червя. Брезгливо и с сожалением, что тот

(я)

такой никчемный.

Но он зашел. Как только получил сообщение, что мы обустроились.

— Я не помешал? — спросил Сохатый таким тоном, будто отвлек нас от домашнего эссе. Но мы их больше не писали.

Лили, верхом на мне, замерла, медленно обернулась, поглядела на него — и уже через секунду вернулась к делу.

Джеймс молча уселся в кресло и уставился на нас. Я закрыл глаза и представил, что его здесь нет. Какого лешего я его не выгнал вообще?

И Лили ни слова не сказала. Так было даже привычнее. Я поймал себя на мысли, что скучаю по нему и по нашим шуточкам, которыми мы перекидывались, пока трахали ее вдвоем.

— Я чай сделаю, — тихо сказала она после, позволив Сохатому поцеловать себя, и вышла в коридор.

— У тебя что, месячные? — съязвил я, хватая его протянутую ладонь и дергая на себя, чтобы обняться.

— Посчитал невежливым с порога снимать штаны.

Лоб Джеймса пересекала жирная бордовая царапина. Наверное, так крестили всех членов блядского Ордена. После слов Лили я не мог называть его иначе.

— Ты чего один? Лунатик с Хвостом где?

— Наше мародерское войско распущено, — невесело усмехнулся Сохатый. — У Питера девка какая-то завелась, а Ремус сам знаешь где.

Вот дерьмо драконье, я перестал следить за полнолуниями.

— Да его давно уже нет. Сколько раз мы все вместе навещали Лунатика в том году? — Я сложил пальцы кольцом и ткнул Джеймсу в рожу: — Вот столько. Думаешь, я тупой? Всякий раз, когда шел я, ты находил повод не ходить. Трахал ее в эти ночи, да? Знаю, что трахал. Я ведь так же делал. Ты из кожи вон лез, чтобы остаться с ней наедине, без меня. — Я не услышал возражений, видел только знакомое упрямое выражение на его лице. — Нет больше мародеров, Сохатый. Только имена наши остались на обложке сраной карты. Кстати, где она? — я фыркнул, скорчив задумчивую физиономию. — Ах да, Филч же умыкнул ее у нас, пока мы, забыв про вещи, пялили Лили. Вот в тот день и не стало мародерского войска.

Сохатый пропустил мимо ушей все, что касалось нас-мародеров, и выловил только то, где речь шла о нас-в-Лили.

— Но ей же нравится. Ей мало одного из нас.

— Я буду очень сильно стараться, за двоих, — с фальшивым подобострастием пропищал я, подражая эльфу, а потом уже нормально сказал: — Конечно, ей нравится. Мы оба любим ее, как это вообще может не нравиться? Но она выбрала, Сохатый. Помнишь? Летом после СОВ. — Я обхватил Джеймса за плечи и раздельно проговорил: — Я хочу, чтобы ты был моим шафером.

Это должно было привести его в чувство. Вернуть на землю, правда без снитча в руке.

Вечером Лили взяла кружку, из которой он пил, но мыть не стала, будто хотела сохранить слюну по краю. Если уж не у себя на губах.

— Я это начала, — задумчиво заговорила она. — Хотела как лучше, думала, Джеймсу надоест со временем.

— Ты не можешь наскучить, Ресничка. — Я достал сигареты. Завел привычку курить, чтобы сойти на работе за своего, а потом втянулся. Почти все магглы курили.

— А потом мне понравилось, — Лили судорожно сжала чашку. — Я никогда не видела, чтобы мужчины, не рожденные близнецами, были так близки. Мне иногда казалось, что друг без друга вы задыхаетесь, что у вас одни легкие на двоих. — На самом деле мы задыхались без нее. — Вы делали друг друга живыми. Но пора прекращать, да? Джеймсу нужно понять, что ему незачем бороться дальше. И что Орден бесполезен. Знаешь, что мои родители разболтали всем знакомым, когда я сбежала?

Я не понял, с чего она вдруг вспомнила мать с отцом, помотал башкой, а Лили рассказала

(она никогда не показывала мне ответ на то единственное письмо, отправленное мистеру и миссис Эванс)

и предложила такое, что у меня башка закружилась, как будто из кухни высосали весь воздух.

(если теория Лили насчет легких верна, тогда все объяснимо; просто Джеймс ушел)

Если я спустил Сохатого с метлы, то Лили готовилась отходить его древком до смерти.

— Это уничтожит его, Ресничка.

— Это уничтожит нас всех. В каком-то смысле.