Много смертей Гарри Поттера

Если оживут, то сделать выбор будет легко. Гарри не затем прошел через все это, чтобы просто вернуть Волдеморта обратно в мир живых.

— Нет, — ответил Эдриан. — Ваши смерти разорвали последнюю связь между вами. Что бы ты ни решил, они останутся здесь.

— Стало быть, тогда все кончено? — спросил Гарри. — Правда закончено?

— Не так-то все просто, — произнес Колин.

Несмотря на невероятно юный вид, разговаривал он как взрослый, и Гарри задумался, не появился ли Криви в таком виде лишь потому, что сам Поттер помнил его таким. Гарри начал гадать, сколько же на самом деле прошло для них времени.

Мгновения, а может быть, и целая вечность. В конце концов, они же сказали, что время там работает иначе.

— Тебе все еще предстоит разбираться с министерством, — пояснил Эдриан. — Вместе с тем фактом, что ты убил целую кучу членов Визенгамота и министра.

Гарри вполне мог оказаться в Азкабане, в зависимости от решения остатков правительства, кем его выставлять, героем или злодеем. Он и без того уже находился в розыске.

— Другим слизеринцам тоже не понравится тот факт, что ты убил целую кучу их родителей и прочих родственников, — произнес Колин.

Даже если удастся избежать тюрьмы, возможно, Гарри окажется вынужден перебраться в другую школу, и это почему-то беспокоило его.

— Смерть легче, — призналась Флёр. — Жить — тяжело. Но как бы ни было прекрасно то место, в котором я сейчас нахожусь, я бы с удовольствием ухватилась за шанс пожить еще.

Тон ее голоса выражал смутное сожаление, а сама Флёр уставилась куда-то вдаль. Гарри ощутил обновленное чувство вины и заподозрил, что оно навсегда останется с ним, сколько бы он ни прожил.

Ему следовало спасти всех. Ему следовало стать умнее, быстрее, достичь большего и проводить меньше времени за легкомысленными занятиями. Возможно, он смог бы спасти всех.

— Наконец-то сможешь завести себе подружку, — сказал Эдриан. — Будет множество сражений и необходимость гримироваться. Некоторым такое нравится.

— Ты сможешь завести детей, — добавил Колин и улыбнулся Гарри. — Шанс дать кому-то другому жизнь, которая будет лучше твоей.

— Любовь стоит невзгод, — произнесла Флёр. — Если ты готов трудиться над ней.

Гарри всегда так сильно сосредотачивался на выживании, что все остальные части его жизни прошли мимо. Зрение его сузилось, ведь значение имело только одно — выживание. Даже те немногие друзья, которыми он обзавелся, всегда оставались на периферии.

Он оттолкнул в сторону даже Гермиону, лучшую и вернейшую подругу, дабы защитить ее. В другой жизни они могли бы стать равными партнерами, трудиться рука об руку, приближаясь к цели освобождения мира от тирании. Вместо этого Гарри вообще не подпускал ее близко, и теперь заподозрил, что тем самым не дал Гермионе достичь своего полного потенциала.

Он мог бы более эффективно использовать входивших в группу Дамблдора, но Гарри никогда не доверял никому из них, и в результате директор держал всех отдельно, возможно, ощущая, что реакция Гарри окажется отнюдь не хорошей.

Если он вернется, то привычки, которые Гарри взращивал всю жизнь, не исчезнут за ночь. Он так и останется параноиком, высматривающим несуществующие более тени.

Конечно, часть теней все еще могла существовать. В конце концов, вряд ли Волдеморт притащил за собой в министерство всю свою организацию. Где-то там все еще оставались Пожиратели Смерти, жаждущие отомстить за смерть своего лидера.

Неужели Гарри и правда хотелось провести всю свою жизнь, шарахаясь от теней?

— А почему мы в Большом зале? — вдруг спросил он.

Посмертию не следовало бы выглядеть как Хогвартс, почему-то все это казалось неправильным. Посмертию полагалось бы состоять из белых пушистых облаков, арф и крыльев или чего-то в таком духе. Гарри вообще не слишком-то ясно представлял, чему именно там полагалось быть. Его концепция посмертия сформировалась из кусочков и обрывков увиденного по телевизору во время уборки или подслушанного из чуланчика.

— А мы в нем? — изумилась Флёр. — Я как-то не заметила. Просто обычный повседневный зал?

— Нет, — ответил Гарри. — Он разукрашен так, как его наряжали перед Святочным балом.

— И как ты думаешь, почему так?

С момента гибели ее произношение изрядно улучшилось. Гарри полагал, что причина заключалась в следующем: после смерти легче общаться. Хотя в ее голосе все еще оставался легкий намек на акцент, достаточный для напоминания Гарри о прошлом Флёр.

Он некоторое время размышлял над ее вопросом. Если данное место и правда походило на Выручай-комнату, то это означало, что оно откликается на его желания и мечты. Следовало ли из этого, что Гарри привлекало что-то в данном месте и времени?

Нахмурив брови, Гарри наконец изрек:

— Здесь я был на самом деле счастлив... по крайней мере, насколько вообще мог быть счастлив.

Не так уж много моментов счастья в его жизни. Те разы, когда он действительно спасал кого-то и время, проведенное с Гермионой и Невиллом.

Гермиона.

— Не я подарила тебе здесь счастье, не так ли? — спросила Флёр.

Голос ее звучал слегка печально.

Гарри потряс головой.

— Ты подарила... поверь мне, подарила. Просто есть другой человек, с кем я счастлив еще больше.

Как он мог забыть? Те считанные разы в его жизни, когда он испытывал настоящее счастье, все они вращались вокруг Гермионы. Она приходила ему на помощь, когда все остальные покинули его, и, как подозревал Гарри, стоило ему только позволить ей, и Гермиона поддержала бы его намного сильнее.

Она прошла через мучительный процесс становления анимагом, даже когда легче было отступить и сдаться. Чтобы стать анимагом, она нарушила закон, пусть Гарри и считал, что Гермиона, с ее любовью к правилам, никогда не решится на такое.

Она хранила его секреты, несмотря на тяжелую ношу их хранения, которая сама по себе являлась тяжким испытанием, но Гермиона никогда, ни разу не пожаловалась на нее.

Жизнь будет сложна, но Гарри вдруг понял, что отчаянно желает узнать, что же случится дальше. Окажутся ли он и Гермиона вместе в конечном итоге? Останутся ли они вообще друзьями?

Гарри не знал и не мог знать, но сама мысль, что жизнь отныне и навсегда станет загадкой, выглядела невероятно заманчивой. Ему никогда больше не придется тратить время впустую, переживая заново, снова и снова, одни и те же дни.

Пусть даже в будущем все может оказаться плохо, но оно всегда останется свежим и новым. У него появится шанс обзавестись новыми воспоминаниями, наконец-то пожить жизнью, в которой он все это время отказывал сам себе.

У него, может быть, даже появится шанс на что-то большее, чем просто мимолетные моменты счастья в море страданий.

— Я скучаю по вам, — сказал Гарри. — По всем вам. Вы даже не представляете, как много каждый из вас значит для меня.

Эдриан защищал его, Колин стал кем-то, кого оберегал сам Гарри, и Флёр открыла ему идею любви. Без них, Гарри не стал бы тем, кем он являлся сейчас. Они — часть его.

— Но сейчас не время уходить, — добавил он.

Указал кивком на двери, ведущие из зала, за которыми, как ощущал сам Гарри, находилось следующее великое приключение его жизни.

Глубоко вздохнув, он произнес:

— Я хочу вернуться.